Сам себе князь - Сергей Сергеевич Мусаниф

Может быть, на его семье это скажется не слишком уж сильно, может быть, его род сможет избежать последствий и со временем выйти из опалы.

— Последнее слово?

— Я все ж прошу вас уехать из столицы, ваше величество.

— Уехать из столицы? — переспросил император. — А зачем? Кремль — это самое защищенное место империи.

— Кремль — это самое защищенное место империи, — сказал Влад во время их последнего разговора. — И одно из самых защищённых мест во всем мире. Во времена, когда его реконструировали в последний раз, империю раздирали очередные клановые войны, и фортификацию построили с учетом политического момента. Сначала архитекторы построили настоящую крепость в центре города, а потом самые сильные аристократы напитали ее своей защитой, которая обновляется ежегодно. Если ты на самом деле хочешь пойти за императором, лучше делать это в каком-то другом месте. Когда он посещает город…

— Хаотично и непредсказуемо.

— … или уезжает в одну из своих загородных резиденций.

— Их не меньше пяти, и угадать, которую он захочет посетить в этот конкретный день тоже не представляется возможным.

— Менщиков стар и опытен, — сказал Влад. — А после того, что ты устроил ему в прошлый раз, любой бы озаботился вопросами собственной безопасности. Я знаю, что ты силен, я видел, что ты сделал в императорском госпитале для ветеранов, я прочитал много отчетов, в том числе и предназначенных исключительно для внутреннего пользования СИБ, и я скажу, что когда речь идет о Кремле, даже твоей силы может не хватить.

— Но это красиво, — сказал Ломтев. — Ударить в центр. Разрушить самое сердце империи.

— Красиво, но неэффективно. Вернее будет…

— Вернее всего будет при наличии человека внутри, — сказал Ломтев. — Кого-то достаточно приближенного, кто может сливать информацию и вовремя оставить приоткрытую форточку. У тебя есть такой человек, Влад?

— Нет.

— Потому что если бы у тебя был такой человек, тебе был бы не нужен я, — сказал Ломтев.

— И все же, я рекомендую сделать это в другом месте, — сказал Влад. — В Летнем дворце он тоже бывает достаточно часто, а защита там слабее на порядок…

— Достаточно часто — это сколько? Пару раз в месяц?

— Три-четыре раза, — сказал Влад.

— Этого мало, — сказал Ломтев. — Скорее всего, у меня там не будет много времени. Всего несколько дней, прежде чем СИБ плотно сядет на хвост. И уж тем более, у меня не будет возможности сделать несколько попыток. Бить надо наверняка. Туда, где он точно будет. Туда, куда он удара не ожидает.

— А если ты при этом шею себе свернешь?

— С каких пор тебя заботит моя шея?

— Ты здесь не один.

— Но от поездки в Москву ты меня не отговариваешь, — заметил Ломтев.

— Я лишь хочу, чтобы все было сделано правильно, — сказал Влад. — И чтобы все получили желаемое.

— Когда ты пришел ко мне впервые, ты сказал, что хочешь хаоса и крови, — сказал Ломтев. — Мне кажется, я тогда не обманул твоих ожиданий.

— Сейчас все… сложнее.

— Потому что тогда ты был одиночкой, а теперь за тобой стоит целая республика?

— И поэтому тоже.

— Ставки поднимаются, — сказал Ломтев. — Цена растет. Но в принципе все остается так же просто, как и было тогда. А от тебя вообще ничего не требуется. Предоставь мне нужные контакты и отойди в сторону. Или просто отойди в сторону, и я сделаю все сам.

— В тебе говорит гнев.

— Я и есть гнев, — сказал Ломтев. — Ты думаешь, это было просто… когда я был там? Ты думаешь, там нет времени, и для меня все это заняло несколько мгновений, которые я не успел даже почувствовать? Или, быть может, ты думаешь, что я пребывал в нирване, в блаженном покое, практически не осознавая себя?

— Я не знаю, — сказал Влад.

— Все это время я четко осознавал себя, — сказал Ломтев. — Не получал информацию извне, не чувствовал тела, не чувствовал вообще ничего. Чистое сознание, помещенное в великую пустоту. И все это время я ждал. Сначала всего несколько лет, а потом — два десятка. Два десятилетия я ждал, и гнев скапливался во мне.

— В первый раз ты потерял собственное тело, уничтоженное Романовым, — напомнил Влад. — А второй был твоим личным выбором. Я предложил решение, ты на него согласился.

— Ради дочери, — сказал Ломтев. — Какого ей было бы растить ребенка, зная, что это не ее сын? Что на самом деле это я?

— Это была великая жертва, и мы ее оценили, — сказал Влад. — Она плакала, когда узнала. Несколько недель, по ночам. Обвиняла меня, что я не дал с тобой попрощаться.

— Человеку нельзя предоставлять выбор между сыном и отцом, — сказал Ломтев.

— И мы выбрали за нее, — сказал Влад. — Может быть, в тот момент я ее и потерял.

— И ради чего все это было? — спросил Ломтев.

— Ты подарил ей двадцать лет жизни, — сказал Влад. — Двадцать лет, которых бы у нее без тебя не было.

— И в итоге я оказался в ситуации еще хуже, чем та, что была раньше, — сказал Ломтев. — И крыса Менщиков теперь император. Может быть, мне стоило забить его под землю, пока он был вне времени. Отправить на дно океана.

— Его бы все равно откопали, — сказал Влад. — За ним стоят ресурсы очень богатого и влиятельного клана.

— А теперь он еще и император.

— После того, как он вышел из стазиса, это было закономерно, — сказал Влад. — В конце концов, он очень долго плел свою паутину, и большая часть нитей за эти годы так и осталась нетронутой.

— На каждого паука найдется свой ботинок.

— А Ник?

— Ник, — сказал Ломтев. — Послушай, я понимаю, что он мой внук, понимаю это разумом, но я этого не чувствую. Я почти не видел его ребёнком, не видел, как он рос, взрослел. Не знаю, какие книги он читает, какую музыку слушает, что его вообще в этой жизни интересует. Конечно, я могу все это узнать, достаточно лишь заглянуть, но это не то.

— У тебя нет эмоциональной привязанности, — констатировал Влад.

— Но тем не менее, я постараюсь сделать все так, чтобы ему не навредить.

— Но Кремль…

— Это единственное место, где он бывает чаще всего, где его легче всего застать, — сказал Ломтев. — А ты должен понимать, что