Либерти - Флай
Привычка подчиняться взяла вверх, и девчонка поковыляла к крыльцу.
— Давай, проходи, тебя как зовут? Меня вот Либерти.
— Лилия.
— Красивое имя — сказал Либерти, а про себя подумала, что она больше похожа на лопух, чем на лилию.
— Ты на полный курс или только набраться умных фраз для ярмарки невест?
Лилия вмиг стала пунцовой и пролепетала:
— На полный, мама сказала, что с таким лицом как у меня на ярмарке невест делать нечего, так хоть на старость смогу себе заработать.
— Добрая у тебя мамочка.
— Да, просто я не оправдала её надежд — бесхитростно пояснила Лилия.
Либерти презрительно фыркнула — ну разве можно быть такой нюней. Но вскоре Либерти изменила свое мнение — Лилия в атмосфере всеобщего дружелюбии оттаяла, проявила недюжий ум, и ей было не в тягость помочь отстающим, испечь для всех пирог или найти для каждого доброе слово. Но вот только стоило явиться её маме и всё — критика, издёвки и прочий «набор злобной личности» — Лилия терялась и становилась похожей на слабоумную, ведь если человеку постоянно говорить, что он свинья, то он в конце концов он захрюкает.
Либерти понемногу подбивала подругу на бунт — та иногда приходила к ней в гости, говоря маме, что они занимаются уроками, а на самом деле Либерти таскала лилию по самым разным местам — от леса до кабаков, где она участвовала в кулачных боях. Лилия каждый раз отнекивалась, но не уступить не могла, пока не хватало силы воли.
— Вот, смотри, ты уже врешь, дальше больше — начни огрызаться, а потом вообще хлопни дверью и приходи жить к нам.
— Нет, я так не могу.
— А хочешь, я сама выскажу твоей маме всё, что мы о ней думаем? Тогда она сама тебя выгонит.
— Нет-нет, Либерти, не надо.
— Зря, нельзя же всю жизнь бояться.
— Вот в этом главное отличие между нами — сказала Лилия — ты, Либерти, не боишься быть свободной, на тебе нет всех тех оков, которые обычно присущи человеку.
Либерти и впрямь обладала какой-то болезненной склонностью к свободе и опасным приключениям. Любые правила, предписания, советы её раздражили, и ей всегда хотелось сделать всё наоборот, а если от этого нельзя было никуда деться, то она, скрипя зубами, подчинялась, зато ночью, когда её никто из знакомых не мог видеть она отрывалась по полной. Дождавшись, пока Вальмор заснет, она брала стелпсы и вылезала в окно, а дальше, как повезет — то в драку впутается, то на стаю бродячих собак наткнется, или пойдет на погост попугать случайных путников. Невзрачные с виду стелпсы превращались в руках Либерти в грозное оружие, один она обычно носила в пучке волос на затылке, другой в миниатюрных ножнах на левой руке — убивать, конечно, она людей не убивала, но двух особо приставучих мужиков слегка порезала, и это в одиннадцать-то лет.
Так что можно было сказать, что в Либерти уживались два человека — один хладнокровный, хитрый и жестокий любитель опасных авантюр, а другой — добрый, веселый и справедливый. И пока они находились в равновесии, но надолго ли?
И вот, как то одним вечером свободолюбивая натура Либерти была поставлена перед неприятным для неё выбором.
8
Либерти уже собиралась отправиться на свою обычную ночную развлекуху, как тут к их дому подъехала карета.
Кого это еще принесло на ночь глядя? — удивилась Либерти и пошла открывать, зажав в одной руке стелпс. Эта привычка осталась у неё с Эонфлакса, где ночью дверь или вовсе не открывали, а если открывали, то с ножом в левой руке и топором в правой, а если у вас был лук, то приходилось возиться с замками ногам, а что делать, жить то всем хочется. В окрестностях столицы нравы конечно были другими, но Либерти предпочитала не рисковать.
Но полуночный гость превзошел все ожидания — эта была миледи Гиленхаал. Вальмор в своём дурацком ночном колпаке только глазами хлопал от удивления и поэтому не заметил, что у Либерти из-под ночнушки торчат штаны.
— Чем обязан, миледи? — Вальмор не знал как себя вести и только наматывал кисточку от колпака на палец.
— Я хотела бы пригласить Либерти пожить у нас недельку-другую — выдала наконец миледи Гиленхаал, а потом просто рухнула на колени и заплакала.
Вальмор засуетился, принес воды, а Либерти пока стояла с открытым от удивления ртом — если учесть, что она видела миледи Гиленхаала всего три раза, включая этот, в жизни, то это предложение было больше чем неожиданным, а миледи тем временем говорила:
— Вы знаете, Вальмор, что мой сын два года назад упал с лошади и теперь не ходит. Мы делали всё, что могли, но даже лучшие лекари и маги не смогли вернуть ему былую подвижность — Данай может только двигать руками и головой, но ходить — увы. Мы уже смирились, но вот в прошлом году он еще и замолчал, и молчал почти целый год, но тут пришла Либерти и сотворила чудо — Данай заговорил, и он очень просит приехать её к нему, он так оживился, у него снова возник интерес к жизни. Либерти, душа моя, не откажи мне в этой просьбе, я заплачу, я сделаю всё, что угодно.
Либерти наконец закрыла рот и задумалась — ехать к заносчивому и избалованному калеке ей не хотелось, но с другой стороны миледи Гиленхаал сделала ей и Вальмору немало добра, а за него тоже надо платить, тем более всего неделька…
— Если Вальмор будет не против…
— Я не против — поспешно заверил всех присутствующих Вальмор, тайно надеясь, что в доме Гиленхаалов Либерти будет под круглосуточным присмотром и хоть немного отучиться от уличных манер.
Одним словом, восход солнца Либерти встречала уже в особняке лорда Гиленхаала.
Её накормили, выкупали, приодели и повели к Данаю — этакий караван — во главе вышагивает чета Гиленхаалов, за ними их дочери и Либерти, с непривычки путаясь в длинном платье, потом слуги, последними плелись собаки. Дурдом на выезде, как сказал бы Нивея. И вот — торжественный миг, они зашли в комнату Даная. Он сидел в кресле по своему обычаю укутанный в одеяло, по обе стороны от него стояли слуги.
— Дорогой мой, вот Либерти, я привезла её.
Но Данай ничего не ответил, он лишь слегка наклонил голову и всех присутствующих вынесло из помещения словно порывом ветра.
Либерти не спешила начинать разговор, она
