Степан Кулик - Операция «Рокировка»
— Вот так будет лучше… — Абакумов повернулся к Корнееву, держа в руке удостоверение, как две капли воды похожее на то, которое он только что порвал. — Не пристало советскому офицеру ходить с фальшивкой.
И пока Николай собирал расползающиеся мысли, добродушно хохотнул.
— А ну, посмотри внимательно, Николай Андреевич… Ничего в нашей канцелярии не напутали?
Корнеев открыл удостоверение, мазнул по нему взглядом. Фотография его, печать, подпись… Что? Подполковник?
— Товарищ…
— Поздравляю, — еще шире усмехнулся Абакумов.
— Служу трудовому народу.
— Отлично служишь, подполковник. Я бы даже сказал, молодцом… С опережением графика, так сказать. Типа, отсидим пятилетку за три года?
Зам наркома обороны добродушно хохотнул, щепетливой шуткой как бы придавая беседе неофициальную доверительность. При этом Корнеев готов был поклясться, что генерал не хвалит его, а ругает. Слова говорит добрые, приветливые, а самого от злости аж распирает.
— Такую операцию за сутки провернул. Прямо этот, как его… Цезарь. Пришел, увидел и захватил…
— Товарищ…
— Мы, почти два месяца потратили, чтоб подобраться к этой начинке для дьявольской бомбы, а он — лихим кавалерийским наскоком… Раз, два и в «дамки»! Молодец! Побольше бы таких орлов… — Абакумов резко подал Николаю руку.
Окончательно растерявшийся Корнеев ответил тем же и ощутил крепкое, как капкан, рукопожатие. Не зря поговаривали о недюжинной силе начальника Главного управления контрразведки. Медведь-шатун, да и только. Если бывают такие лощеные, ухоженные медведи.
— Заслуженную награду получишь у своего непосредственного руководства, чуть позже. По совести, тебе бы вторую звезду не только на погоны, а и на грудь… Но поскольку ты, Николай Андреевич, не только помог, а и напакостил изрядно… хоть и случайно… То решим по справедливости и совокупности. В общем, пока, орден.
* * *Корнеев еще только дернулся козырнуть, а Абакумов уже озадачил его следующим вопросом:
— Как считаешь, товарищ подполковник, полученной от Штейнглица информации можно верить? Не врет фриц?
— Думаю, можно.
— Думаешь, или уверен?
— На все сто ни в чем нельзя быть уверенным, товарищ генерал-лейтенант, — осторожно ответил Корнеев. — Но в данном случае, вероятность того, что немец не врал, очень высока.
— Почему?
— Не было у него времени, чтобы сочинить более-менее правдоподобную версию. Вряд ли офицерам Абвера заранее разрабатываю легенды, на случай их неожиданного захвата в плен. Значит, рассказал, что считал действительно важным для советского командования. То, что могло заинтересовать меня, и спасти ему жизнь.
— Согласен… — одобрил Абакумов. — Соображаешь. Мы тоже так считаем. Так что решение твое, отправить часть группы в поиск по информации полученной оперативным путем, одобряем. Более того, именно тебе, подполковник, поручается дальнейшее проведение этой операции.
— Есть. Но…
— Не напрягайся. С твоим ведомством все согласовано. Операция под кодовым названием «Рокировка» поручено ГРУ. «Смерш» только курирует ее, в связи с особой важностью. Скажу тебе больше… Сам товарищ Сталин… — Абакумов многозначительно понял палец… — ждет от вас результата. Слишком часто в последнее время пленные немецкие старшие офицеры упоминают это «Аненербе». Причем, одновременно с туманными намеками на какое-то сверхмощное и таинственное «оружие возмездия».
Корнеев, чувствуя что сейчас ему позволено очень многое, наплевал на субординацию и вытер лоб.
— Вижу, осознал, — кивнул генерал. — Кого хочешь задействовать?
— Если позволите, товарищ генерал, я предпочел бы обойтись прежним составом. Людей в группе достаточно. Лучшего аналитика, чем полковник Стеклов я все равно не знаю. Да и времени нет новых фигурантов в тонкости операции посвящать. Пять дней всего до испытания осталось.
— Да, помню. Читал рапорт. Когда у тебя очередной сеанс связи с «Призраком»? В двадцать ноль-ноль?
— Так точно.
Абакумов посмотрел на светящийся циферблат наручных часов.
— Успеешь. У меня последний вопрос остался. Фрица, которого в плен взял, с собою на задание возьмешь?
— Никак нет.
— Почему? У меня сложилось впечатление, что он на самом деле хочет заслужить прощение. Может, дадим ему такой шанс? Немец-то не простой. Все входы и выходы знает… Может пригодиться.
— Боюсь, это ослабит группу. У нас нечем его прижать. А данное слово может испариться, как только он окажется среди своих.
— Согласен, — Абакумов почему-то широко улыбнулся и посмотрел на человека, на переднем сидении. — Извини, Максимилиан, ты сам слышал ответ. А приказывать напрямую руководителю операции я не могу. Потому как и спрос потом тоже с меня будет.
— Может, я сам договорюсь? — тот, к кому обращался генерал-лейтенант госбезопасности, обернулся — и Корнеев увидел перед собою оберштурмбанфюрера СС Штейнглица…
— Ни хрена себе… — возглас удивления вырвался раньше, чем Корнеев вспомнил, где находится. — Виноват, товарищ генерал.
— Ничего, подполковник… Когда мне из особого отдела фронта доложили какой довесок к основному грузу притащили с той стороны разведчики Конева, я выразился куда забористее.
— Ну так что, Николай? Возьмешь меня с собой?
— Подожди, подожди… Так ты наш, русский?
— Нет.
— Это к делу не относится! — вмешался Абакумов. — Но, поскольку вам предстоит вместе работать, внесу ясность. Информация о нахождении склада «тяжелой воды» была получена управлением «Смерш» по своим каналам, в ходе одной радиоигры, — после чего операция по его уничтожению или захвату была поручена нашему агенту. А учитывая важность и высочайшую секретность задания, все проводилось без согласования с ГРУ. Ну, ты понимаешь…
«Что ж тут непонятного? Решили показать, что контрразведка тоже кое-что, помимо разоблачения шпионов, делать умеет»
— В общем-то, я не доделал совсем немного… — прибавил Штейнглиц. — Просто не ожидал от вас такой прыти. По моему замыслу…
— Много или чуть-чуть, как и весь твой замысел теперь обсуждать бессмысленно, — перебил его Абакумов. — Значение имеет, как подать факты. И как их рассмотреть… А выглядит ситуация следующим образом: оберштурмбанфюрера СС Максимилиана Штейнглица фронтовая разведка взяла в плен в тот момент, когда он пытался эвакуировать подальше от линии фронта тот самый спецгруз, который якобы собирался передать нам. Весьма неприглядная картина, замечу, вырисовывается. Поскольку четко подтвердить, что упомянутый офицер СС действительно собирался захватить и переправить «тяжелую воду» к нам, нет никакой возможности. Да и некому. Одни только слова и домыслы…
— Но ты же знаешь, Виктор!..
— Да, я знаю, Макс. Именно поэтому мы сейчас здесь сидим и уговариваем товарища подполковника.
— Товарищ генерал.
— Погоди, разведка… — Авакумов положил руку на плечо Корнееву. — Надо чтобы ты все оценил и расставил правильно. Лично я ни секунды не сомневаюсь в этом человеке, — генерал кивнул в сторону Штейнглица. — И мог бы поручиться за него даже перед товарищем Сталиным. И на этом бы все проверки и сомнения закончились. Но вот какая закавыка: поверили бы мне, а не ему. Понимаешь?
— Да, — Корнеев ответил твердо. Он хоть и молод, в тридцать седьмом даже училища не закончил, но видел, как исчезали командиры и политработники, еще недавно считавшиеся образцовыми офицерами и преподавателями, но пользовавшиеся благосклонностью очередного опального командарма. Вдруг оказавшегося заговорщиком, предателем и врагом народа…
Видимо Абакумов что-то такое прочел во взгляде Корнеева, поскольку недовольно дернул щекой, но тем не менее кивнул.
— Вижу, действительно понимаешь. Отсюда и просьба. Возьми Макса с собой. Он заслужил это право. Дай человеку шанс реабилитироваться. Тем более, повод важный. Он действительно присутствовал на тех испытаниях. Знает местность и поможет проникнуть на остров.
— Остров?
— Условно, — подтвердил Штейнглиц. — Клочок суши среди болот. Не зная потайных троп, попасть на него будет затруднительно. На единственном перешейке, обозначенном на карте, как ты понимаешь, охрана объекта очень серьезная. Настоящие «волки», не «Фольксштурм».
— Что ж сразу не сказал?
— Мне надо было живым за линию фронта попасть, да и для первого допроса какую-то информацию оставить. Поэтому сообщил только самую важную часть, на всякий случай. Чтоб не унести тайну в могилу… Ну, если б ты все же не сдержал руку и решил убрать эсесовского офицера.
— А почему не открылся?
— Подполковник, — хмыкнул Штейнглиц. — Я пока Виктора не увидел, до тех пор не был уверен, что действительно нахожусь в тылу Красной Армии, а не прохожу очередную хитроумную проверку. Покойный адмирал и не такие подставы умел организовывать, когда проводил внутренние чистки. Однажды…
