Александр Афанасьев - Час героев
Патрулирование толком еще не началось, они недалеко отлетели от Могадишо, внизу были люди. Много людей, они просто шли по этой пыльной дороге в свои селения, неся на спине то, что удалось раздобыть в городе, чаще всего это была гуманитарная помощь, рис и типичное для Африканского континента сорго. Куда реже попадались повозки, запряженные тощими, костлявыми осликами, – ослов надо было кормить, а есть было нечего и самим, ослы считались признаками богатства. Ехали и машины, но совсем редко – чаще всего японские, старые, разбитые, с наращенными бортами, перегруженными сверх всякой меры.
Хэвиганнер, сержант Рик Бирмингем, от нечего делать затянул старую добрую «Красотку Мэри», поскольку каждый член экипажа был подключен к внутренней радиосети вертолета – слышали это все. Оптимизма это не добавляло – скорее наоборот. Когда они только входили – проблем найти компанию для американского морского пехотинца не составляло, но вот совсем недавно при обследовании у двух парней обнаружили СПИД. СПИД на Африканском континенте вообще был большой проблемой, от него в будущем могли вымереть целые страны. Конечно, все они ходили в увольнительные, но при этом соблюдали осторожность, а эти придурки... мало того, что себе жизнь загубили, так и всех остальных подвели под монастырь. Оба были белыми... техасские маменькины сынки, попавшие в страну, где за пару долларов можно обеспечить себя компанией сразу из нескольких телок, и... обеспечили. Теперь увольнительные запретили.
– Эй, хэвиганнер. Может, заткнешься? – прозвучал по связи голос майора Тома Нуссио, первого пилота.
– Сэр, вам не нравятся старые добрые американские песни в стиле кантри? – осведомился хэвиганнер.
– Нет, парень, мне не нравится твое исполнение. От него хочется завыть на луну. Лучше обрати внимание на селение, там два дня назад обстреляли конвой. Я собираюсь сделать круг, а ты посмотри, что там к чему.
– Есть, сэр! Так точно, сэр!
– И всем остальным тоже повнимательнее...
Вертолет отклонился от курса, пошел по дуге, чуть набирая высоту. Было видно, что в селении жизнь замерла, все бросились с улиц.
– Эй, кажется, эти парни нас боятся, Нули! – крикнул хэвиганнер, он любил доставать новичка по поводу и без. Это не значит, что у него был мерзкий характер, просто ему надо было на ком-то оттачивать свой острый язык.
– Да, сэр! – крикнул Нули, придерживая пулемет. Работы у него пока не было, это не трасса. Поэтому он просто сидел, придерживая в коленях пулемет.
– Парень, расслабься! Мы над Диким Западом!
– Для Дикого Запада тут слишком много ниггеров! – крикнул второй наблюдатель, капрал Бретт Перкинс. Сам черный как смоль, родившийся в Нью-Йорке, в скверном районе, он больше других ненавидел эту страну и ждал, пока сможет вернуться из этой командировки. У него был календарь, он держал его в укромном месте и отмечал дни, протыкая их булавкой.
– Эй, парень, да это же твои предки!
– Я сильно сомневаюсь в этом, сэр. Просто мой папаша сильно загорел на солнце, понимаете, в чем дело.
– Ха-ха-ха...
Смех сменился хрипом, они даже не услышали выстрелов, но сержант Бирмингем вдруг навалился на пулемет, выхаркивая кровь, а через секунду пули хлестнули и по пилотской кабине.
– Твою мать!
Вертолет тряхнуло, ощутимо запахло дымом.
– Где он? Вы его видите? Видите?!
Нули не мог смотреть, вертолет шел с креном влево, в его секторе обзора было только небо, и он понимал, что если сейчас отстегнется, то, скорее всего, вылетит в распахнутый люк десантного отсека. Первый прыжок – он же последний.
– Не вижу, парень!
– Из деревни бьют! Пулемет бьет из деревни!
Вертолет, так и не выправив крен, пошел от деревни, выходя из зоны огня. Бурая сомалийская земля, проносясь в распахнутом десантном отсеке вертолета, превращалась в смазанную полосу, на которой нельзя было ничего разглядеть. Вслед вертолету летели пули.
– Всем, кто меня слышит, всем, кто меня слышит. Я Красноногий-два, подбит над деревней, семью километрами западнее Могадишо, снижаюсь!
– Сэр, у нас утечка в гидравлике! Мы не дотянем!
Вертолет трясло, хорошо хоть пока не разворачивало, хвостовой винт не был задет, но турбина шла вразнос. Гарью пахло все ощутимее.
– Сажаю вертолет!
Из последних сил раненый майор Нуссио вытягивал вертолет, пытаясь погасить скорость и найти более-менее нормальную площадку. Ни то ни другое до конца сделать не удалось, вертолет плюхнулся у подножья невысокого холма, плюхнулся на лыжное шасси, пропахал несколько метров и остановился. Передние стойки шасси сломались, и пару метров они проехали носом. Туча пыли, поднятая при падении, скрыла происходящее от посторонних глаз...
* * *Сержант Оливер Нули пришел в себя первым – посадка была жесткой, и он потерял сознание, но пришел в себя почти сразу – кресло и привязная система спасли от серьезных травм. Вертолет стоял на земле непривычно криво, оседала поднятая ударом пыль, лопасти несущего винта еще вращались...
Надо выбираться...
Отстегнувшись, он первым делом поднялся, почувствовал себя – похоже, ничего не сломано. Кто-то застонал впереди, сержант на коленях пополз туда.
Это был капрал Перкинс, его едва не выбросило из вертолета, но он как-то удержался. Сейчас он был серым – и не от пыли, а от боли...
– Что с тобой?
– Оли... – капрал попытался подняться и не смог, – черт... Кажется, здорово приложило...
Капрал не пристегнулся. У пулеметчика было кресло жесткое и неудобное, но все лучше, чем свернуть себе шею. А может быть – он отстегнулся, пытаясь помочь сержанту Бирмингему... помог.
– Ты можешь двигаться?
– Кажется, нога... и что-то не то со спиной.
– Подожди. Сейчас...
Аптечка была прямо в десантном отсеке, большая белая коробка с красным крестом. Едва не рассыпав ее, сержант Нули начал оказывать помощь, от вида пропитанной кровью штанины становилось дурно. Он не был полевым фельдшером, его учили оказанию первой помощи, но манекен – это одно, а старина Перкинс, с которым ты пил кофе утром, – совсем другое.
– Двигай на холм... – кривясь от боли, сказал Перкинс. Хоть он и был младше званием – но служил он тут в несколько раз дольше, чем Нули, и совет его был не лишним.
– Что?
– Двигай... на холм... меня не трогай... они придут сюда и добьют нас. Уже идут... вся округа сбежится. Иди, давай.
Сержант посмотрел, что с Бирмингемом. Пуля попала прямо в горло... один, но чертовски точный выстрел... не-ужели снайпер? А почему бы и нет, они шли кругом, поправки считать намного проще...
– Оли...
– Сейчас, посмотрю, что с пилотами.
– Торопись... подштанники Мэгги. Если займут холм до тебя – убьют.
Кто-то сунулся в десантный отсек, Нули повернулся, выхватывая пистолет.
– Э! Это я! Не стреляй, это я.
Это был лейтенант первого класса Вильямс, Майк Вильямс, второй пилот вертолета.
– Ты в порядке?
– Я – да, а вы, сэр?
– Нет. Кажется, что-то с лодыжкой.
– Надо выбираться...
– Иди, занимай позицию. Я позабочусь о майоре и Перкинсе. Двигай, как можно быстрее! Увидишь конвой, дай знать.
– Рация, сэр...
– Рация разбита, парень. Я сейчас зажгу шашку, может, кто-то и увидит. Иди, занимай оборону, быстро! И дай мне огнетушитель на всякий случай. Он там у тебя...
Огнетушитель сорвало с креплений, сержант подобрал его, передал вперед.
– Сэр, мы должны оставаться вместе.
– Ни хрена... – лейтенант скривился, – мы не удержим эту позицию! Бери винтовку... и свой пулемет. Бери винтовку, без винтовки ты их не остановишь!
Подчиняясь крику лейтенанта, сержант первого класса Нули взял тяжеленную однозарядную винтовку. В боевом положении она ложилась в специальный держатель, который был установлен вместо пулеметного крепления, сейчас ее отшвырнуло, черт знает что там с прицелом – но это ведь крепкая и простая винтовка, полностью сделанная по армейским стандартам... может быть, все в норме.
– Возьми патроны... отстегни ленту от пулемета.
Пулеметную установку покорежило, сорвало с крепления – если бы даже Бирмингем не умер от снайперской пули, ему бы изрядно от этого досталось.
– Может, вам оставить пулемет, сэр?
– На кой он... нужен. Я прикинусь дохлым, если что... у меня автомат и несколько пистолетов. Иди.... Быстрее.
– Удачи, сэр.
– Удачи тебе, сержант.
* * *То, что он тащил на себе – пулемет, четыре ленты к нему в рюкзаке, тяжелая снайперская винтовка, авиационный короб с патронами пятидесятого калибра, – в сумме вытягивало килограммов на семьдесят. Если не больше. Склон был достаточно крутой, но подняться по нему можно было, если идти террасами и цепляться за каждый куст кустарника, который на нем рос. Кустарник был жесткий, неплодоносный, когда его бросали в костер, он сгорал почти сразу же и мало давал тепла. Говорят, при римлянах здесь были плодоносящие угодья... но с тех пор прошло много времени, и угодий больше не стало из-за варварской эксплуатации земли. Землю уничтожали козы... местные жители не могли позволить себе держать коров и разводили коз, они были куда неприхотливей в еде, могли забираться даже на деревья, чтобы обгрызать листья, и давали молока как раз столько, чтобы питаться одной семье. Но козы повреждали корни растений, в отличие от крупного скота, они могли превратить пастбище в безжизненную пустыню всего за несколько лет.
