Зеркальщик - Кирилл Юрьевич Шарапов
Она быстро его поцеловала и убежала на кухню. Радим же пошел менять футболку, за минуту, что соседка ревела ему в плечо, ткань промокла насквозь.
Ужин прошел немного скованно, Влада сгорала от любопытства, но, как и обещала, не задала ни одного вопроса. Зато любви и обожания в ее глазах прибавилось.
— Слушай, — решив немного сбить ее с мыслей о его героизме, произнес Вяземский, — когда мы в кальянной сидели, ты сказала, что после нового года путевка на Мальдивы, и у тебя вроде свободно место рядом, сколько мне это будет стоить?
— Ни сколько, — тут же заявила она, — все организую за счет фирмы, мы для себя и близких иногда так мухлюем.
Радим отрицательно покачал головой.
— Так не будет, это совершенно точно. Назови цену, и учти, я знаю, сколько примерно стоит отдых на Мальдивах.
— Ну, хорошо, — обреченно вздохнула Влада, понимая, что переупрямить Вяземского у нее нет никаких шансов, — со всеми скидками — триста пятьдесят на неделю, вылет тринадцатого января.
— Другой разговор, — улыбнулся Дикий. — Говори, куда деньги перевести?
Зотова расцвела, оно и понятно, ее ждали семь дней с ее героем на берегу моря, и там уж точно не будет никаких маньяков, а ему не придется рисковать своей жизнью. И тут Радим кое-что вспомнил, он достал служебный телефон и набрал куратора. Та ответила почти мгновенно.
— Дикий, только не говори, что ты снова куда-то вляпался, — голос подполковника Бушуевой звучал устало.
— Нет, Ольга Ивановна, все в порядке, — заверил ее Вяземский, перехватив ревнивый взгляд от Влады. Он ему не слишком понравился, но, может, он сам виноват, не стоило делать звонок при ней. — Сижу на кухне, ем горячее острое мясо и даже трезв. У меня вопрос. Формально, я служу в ФСБ, не будет ли у меня проблем при выезде за границу в начале января? Хочу на море.
— Нет, Радим, никаких вопросов, лети спокойно. Ты — вольный зеркальщик, да еще ходок, кто тебе, что запретить может? Захочешь, через пять минут будешь в Ницце, или на Майорке. Так что, не парься. И если у тебя все, меня ждет бокал красного и книга.
— Спасибо, Ольга Ивановна, хорошего вечера. — И Радим оборвал разговор. — Все, вопрос решен, — обратился он уже к Владе, — я могу лететь с тобой, хоть на край света. Куда деньги скинуть?
Угли ревности в ее глазах потухли так же внезапно, как и появились.
— По номеру телефона на карту скинь, я завтра все устрою. Загранник есть? Или делать нужно?
— Блин, — выругался Вяземский, — с паспортом беда, просрочен.
— Ничего, — вытягивая его из-за стола, улыбнулась Зотова, — паспорт тебе сделаем быстро, у меня есть человечек там, где их делают, ускорит процесс. Ты кураторшу наберешь, чтобы проверка конторы пошустрее прошла. Но сначала документ, потом деньги мне перекинешь.
— Как скажешь, — улыбнулся Радим.
Секс вышел ураганным, то ли Владу так подстегнула поездка на теплый океан, то ли его героические подвиги накануне, но она была в ударе. И засыпала она совершенно изможденная и счастливая, а Радим долго лежал и пялился в потолок, разрабатывая план на завтра, вернее, уже на сегодня, поскольку полночь уже наступила. В принципе, ничего оригинального он не придумал, проводить Зотову на работу, закрыть дверь и открыть проход в зазеркалье, пройти в город и оглядеться там, Москву он видел, теперь бы хорошо посмотреть на родной Энск.
Найти зеркало в зазеркалье, через которое можно выйти в город, труда не составило. Радим очень хорошо знал исторический центр и выбрал для прохода один музей, в котором побывал лет пять назад, когда еще учился. Там останавливался Столыпин, а самое главное, там имелось большое ростовое зеркало, идеальное для прохода.
Пыльно — вот самое точное слово, чтобы описать место, куда он попал. Пыль на мебели и на полу, пыль на стенах, изъеденная временем обивка и шторы. А еще десяток зеркальных фантомов, отражение родной реальности, девять небольших, наверное, дети на экскурсии, и сопровождающий или экскурсовод.
Радим спокойно прошел сквозь них и вышел наружу. Энск в зеркальном мире был куда менее шумным, чем столица. Нет, отголоски звуков его реальности, конечно, были, но гораздо тише и не так насыщено, до него долетали обрывки разговоров, звук машин, музыка, но в мегаполисе это давило, а тут просто фоновый шум. Еще он выглядел куда более старым, чем Москва, особенно исторический центр. Высотки и пятиэтажки имелись, но только вдалеке, сейчас Радим оказался среди двух максимум трехэтажных домов старой постройки, даже не прошлого века, а позапрошлого.
Вяземский огляделся, прикидывая, куда ему податься и что вообще нужно, осмотреться раз, неплохо было бы найти анклав потеряшек, сомнительно, что их тут много, но где-то они должны кучковаться. В принципе, они стали бы неплохим источником информации. Анклав местных тоже сойдет, обычно все проходит чинно-мирно, не воспринимают они ходоков, как врагов. Если, конечно, их на тебя не натравят, как сделал Беглый.
Мимо проехала фантомная машина, за ней еще несколько, на центральной улице вообще был плотный поток. Радим внимательно огляделся, и тут же засек аномалию, которая именовалась яма. Она, в отличие от похитителя душ, была рассчитана исключительно на физическую добычу, все равно какую, местный или потеряшка. Стоило неосторожно к ней приблизиться, как в тебя впивались десятки едва видимых серых нитей, которые цеплялись за одежду и кожу очень крепкими крючками, и рывком утягивали в карман, где добыча переваривалась, медленно растворяясь. Выбраться оттуда нереально, поскольку жертва помимо крючков получала ментальный удар, и внутри давление увеличивалось настолько, что попавшийся переставал что-либо соображать. А как выбраться, если ты не в себе?
Радим сотворил руну света. Почти все аномалии зеркального мира, коих насчитывалось около десятка, прекрасно реагировали на свет. Исключение составляла только призрачная паутина, ее нужно бить холодом, а потом просто расколоть обледеневшие нити хоть кулаком, хоть кукри. Уничтожив яму, нечего людей поджидать, Радим тронулся в сторону центра. Черных теней тут было больше, но сейчас они не лезли к нему, таращились из окон старых домов, фасады которых выглядели тут, куда как хуже. Вот дом губернатора, трехэтажный, большой, с высоким крыльцом, там сейчас выставочная галерея. Но делать ему там было нечего, и он пошел дальше,
