Андрей Чернецов - Слепящая пустота
Оглушительный взрыв сотряс все здание стадиона.
С потолка посыпалась штукатурка.
Отпустив мальчишку, Комбриг бросился к выходу из помещения.
— Пономаренко, что там?
— Товарищ подполковник, форт атакован силами неизвестного противника. У них Ми-24.
— ЧТО?!! «Крокодилов» ведь не осталось после Катастрофы!
— Тогда кто сейчас сáдит по стадиону противотанковыми ракетами?
— Проклятье! Приготовиться к обороне!
Выкрикнув последнюю фразу, Комбриг нелепо растянулся прямо посредине забитого пылью от упавшей штукатурки коридора. Выбежавший следом Данька не мог ничего понять: вооруженные до зубов сталкеры валились на пол один за другим, будто сраженные невидимой силой.
Все новые взрывы сотрясали огромное здание форта. По стене побежала большая черная трещина. Ноздрей ребенка коснулся дразнящий сладковатый запах.
«Надо было не снимать в помещении респиратор», — запоздало подумал мальчик, медленно оседая на пол.
Глава 16
СЛЕПЯЩАЯ ПУСТОТА
— Ты видел ты истинно видел снег звезды шершавые руки ветра?
— Да видел… то были руки ТОЙ, которую я однажды утратил, как часть себя… утратил часть мира… жизни… света…
— Ты трогал ты подлинно трогал хлеб чашку волосы женщины которую любил?
— Я мог лишь смотреть… коснуться нельзя… разрушить… иллюзию того, что ОНИ вместе… рядом… ребенок и та, кто дала однажды ему жизнь…
— Ты жизнь ощущал словно удар в лицо словно мгновенье паденье бегство?
— Да, ощущал… Упав… в бездну… но не достигнув дна… я все еще там… падаю… и где то внизу… ледяные иглы… но дно падает вместе со мной… вечно… и потому его никогда не достичь…
— Ты знал каждой порой кожи ты знал вот глаза твои руки твои сердце твое необходимо от них отказаться… необходимо выплакать их… необходимо придумать их заново…
— Я отказался… от всего… лишь бы увидеть ИХ живыми… но это невозможно… потому что я жив, а ОНИ нет… Я ничего не могу больше придумать… кроме смерти… но ее давно уже выдумали без меня…
* * *— Вера, это ты?
— Да, это я, Глеб.
— Мне нужно так много тебе сказать… но времени совсем нет…
— Я знаю. Нам нельзя разговаривать долго. Они разрешили увидеться… но лишь на короткий миг…
— Подожди…
— Я здесь, Глеб, не волнуйся. Я никуда не ушла… у нас с Егорушкой все хорошо…
— Как бы я хотел оказаться рядом с вами…
— Будешь, но нужно подождать… совсем немного… Нет-нет, не касайся меня, пожалуйста, нельзя…
— Это действительно ты?
— Да, Глеб. Ты больше не сможешь попасть в это место, мне очень жаль. Они хотели… они хотели, чтобы ты сделал выбор. Они могут воскрешать мертвых. Прямо из памяти. Твоей памяти.
— Зачем?
— Тот мальчик, которого нужно спасти. Он для тебя, как… сын…
— Мне не нужен другой сын, у меня он уже…
— У тебя его давно нет, Глеб, не обманывай себя.
— Меня использовали… обманули…
— Ты сам не понимаешь, что говоришь… Но ты все делаешь правильно… так, как должен… Ты выбрал единственный верный путь среди тысячи ложных.
— Выбрали за меня!
— Ты не прав, Глеб, то был только твой выбор. И еще одно… это очень важно… Мы живы, пока ты помнишь о нас.
— Я буду помнить. Всегда. Клянусь.
* * *Третий форт догорел. С неба больше не сыпался пепел. На смену ему пришел снег. Тяжелые мокрые хлопья укрыли обагренную кровью землю, скрадывая следы страшного побоища, превращая изувеченные смертью тела в бесформенные сугробы.
Выбравшись из убежища, Харон медленно пересекал двор уничтоженного человеческого поселения, пятная белый снег свежими следами, в которых тут же собиралась не успевшая свернуться кровь.
— Глеб, сюда!!! — из снежного марева возник майор Жданов. — Скорее!
— Что случилось?
— Из руин вышел незнакомец, он требует встречи с тобой. Я еле удержал ребят, чтобы они его не изрешетили. Нервы у всех на пределе, а тут еще этот… Я, когда его увидел, подумал, что глюки начались.
— Локи! — догадался апологет и пошел быстрее.
— Что? — удивился майор.
— Не важно, веди меня к нему!
— Ты его знаешь?
— Знаю!
— Но…
— Больше никаких вопросов.
— А что с Оводом, Глеб?
— Мертв.
— Значит, удалось?
Харон не ответил. Сцена, открывшаяся его взору, когда он прошел сквозь вырванные из стены ворота форта, отдавала полным абсурдом. Суровые бойцы «Лимба» держали на прицеле высокого улыбающегося мужчину в одежде американского ковбоя. Валящий стеной снег не касался Локи, словно над мутантом был раскрыт большой невидимый зонтик.
Пустынный Лис приветливо кивнул апологету.
— Одна из финальных точек поставлена, — ковбой указал на разрушенное здание станции. — Ты поступил правильно, Харон, но твое имя проклянут на долгие годы.
— Сейчас это волнует меня меньше всего, — спокойно ответил апологет, останавливаясь в нескольких шагах от мутанта. — Зачем ты пришел снова?
— Чтобы дать ответы.
— Опустите оружие! — Харон положил руку на ствол автомата ближайшего бойца. — Это друг.
Лимбовцы беспрекословно подчинились.
— Тебе осталось сделать последний шаг, — ковбой присел на занесенную снегом ржавую бочку, которая тут же оттаяла. И не только. На глазах у изумленных людей ржавчина сошла, обнажая блестящий новенький металл. За какие-то доли секунды никому не нужный хлам обрел свой изначальный вид.
— Только ты сможешь спасти мальчишку, — невозмутимо продолжил Локи.
— Почему я? — Харон внимательно следил за Ждановым, опасаясь, что майор может выкинуть какую-нибудь глупость.
Лимбовцы уже поняли, что имеют дело не с человеком.
— Вечный вопрос! — рассмеялся мутант. — Потому что больше некому. Ты в ответе за этого мальчика. Тебе дан второй шанс. Не упусти его и на этот раз.
— Что ты имеешь в виду?
— Каждый человек носит в глубине своего «я» маленькое кладбище, — неожиданно процитировал ковбой, — где погребены те, кого он любил.
— Ромен Роллан, — кивнул апологет. — Но откуда ты…
— Я взял эту строку из твоей памяти. Ты уже был там, на этом кладбище, и не раз…
— Осенний парк?
— Да, он.
— Значит, ты приложил к этому руку?
— Возможно. Впрочем, у тебя несколько превратное представление о моей персоне. Пойми, я не один. Я действую от имени… скажем так… некоего сообщества, и мы до сих пор не можем решить, что с вами делать.
— А с нами обязательно нужно что-то делать?
— Вы почти безнадежны, — Локи сокрушенно покачал головой. — Почти… Если бы не некоторые из вас, кому еще можно дать шанс… Такие, как ты… как те люди, которые сейчас стоят за твоей спиной, одновременно боясь и ненавидя меня… как тот мальчишка и его отец…
— Не понимаю.
— А это сейчас и не важно… Скажи, как погиб твой сын?
— Это было очень давно.
— Как он погиб?
— Он умер. От редкой болезни. Еще ребенком. Жена покончила с собой. Это случилось еще до Катастрофы. Почему ты спрашиваешь об этом сейчас?
— Потому что тебе дан второй шанс. Этот мальчик, который нуждается в твоей помощи, так же важен для всех вас, как твой сын был важен для тебя… Тогда ты не смог ничего сделать, сейчас же все зависит только от тебя.
— Почему ты сам не поможешь ему?
— Я помогу. Мы все сделаем вместе. Иначе… иначе случится настоящая катастрофа. Те, кого я представляю, считают мое вмешательство неуместным. Но я хочу доказать им, что некоторые из вас достойны жить в новом мире.
— Ничего себе! — присвистнул Жданов. — Мне вот интересно узнать, кто вы такие, мать вашу, что берете на себя наглость решать, жить нам или нет?
— Мы — новый мир! — просто ответил Локи и, достав из кармана куртки черную пластинку жевательного табака, бросил ее в рот.
— Хорошо! — кивнул Харон. — Я все сделаю так, как ты захочешь. Но я должен знать, ЧЕМ так важен мальчик? Почему в его смерти заинтересованы такие могущественные силы?
— Ребенок — будущий апологет, — будничным тоном сообщил мутант, с интересом наблюдая за реакцией людей. — Самый способный и самый сильный из всех ныне существующих. Когда-нибудь он сможет отводить угрозу от всего города, гарантируя людям безопасность от новых хищных хозяев мира. Как только он полностью овладеет своими уникальными способностями, прочие апологеты утратят значение и ту тайную власть, которую имеют над всем городом. Если один-единственный человек сможет в будущем «прикрывать» целый город, зачем людям понадобятся остальные апологеты?