Вячеслав Шалыгин - Черно-белое знамя Земли
– Почти?
– Да – почти. Модификантами могут стать исключительно люди желтой расы, однако нельзя сказать, что это будут только китайцы, ведь еще не все азиатские народы растворились в китайском большинстве. Пока довольно стойко держатся корейцы и японцы, но культурное и территориальное позиционирование от ханьжэнь их не спасет. Генетически они вполне доступны модификации, а значит, рано или поздно ей подвергнутся. Из чего следует, что на Земле и в колониях в скором времени останется только два варианта одного вида людей – ночные и дневные модификанты. Остальным, белым и черным «обычным» людям, будет практически невозможно с ними конкурировать.
– Я не понимаю, чем вам насолили белые и черные?
– Нам? – Профессор Ли взглянул на Вальтера немного укоризненно. – Не нам, герр Грайс, а разработчикам программы генетической модификации. Я принадлежу к «избранной» расе, но не разделяю убеждений шанхайских заговорщиков.
– И все-таки считаете себя избранным, – уцепился Грайс.
– Мне следовало обозначить кавычки жестом? – Ли вздохнул. – История знает немало «избранных» народов. Ни один не получил, чего хотел. Более того, все оставались ни с чем в течение жизни одного-двух поколений. Больше всего я боюсь именно этого.
– Поэтому вы спрятались на Форпосте? – спросила Анжела.
– Да, коллега. – Профессор указал на маленькие чашечки с зеленым чаем. – Угощайтесь, господа, это новый сорт. Никаких генетических хитростей, чистейший продукт.
– колониальные продукты, – засомневался Вальтер. – Говорят, они не могут не быть трансгенными. Ведь раньше на Форпосте чай не рос, чтобы вывести более-менее приличный местный сорт, вы должны были трудиться над ним лет сорок или применить ускорители роста.
– Или привезти его с собой, – закончил профессор. – Я ведь не говорил, что это местный сорт, я сказал – новый. Мой племянник выращивает его на своей плантации в провинции Юньнань. Я привез небольшую партию и сдал товар в несколько лавок. В эмиграции надо на что-то жить.
– И все-таки почему? – вернулся к теме Грайс. – Почему модификация доступна лишь одной расе?
– Вальтер, не форсируй, дай осмыслить то, что мы уже знаем. – Алекс пригубил чай. – Очень вкусно, профессор. Смею утверждать как большой любитель чая.
– Большой любитель – это почти профессионал. – Ли вежливо улыбнулся. – Но вы напрасно осаживаете офицера Грайса, он, как капитан полиции, имеет право знать все. Вот только, боюсь, у меня нет ответа на ваш вопрос, Лерр Вальтер.
– У меня есть, – самоуверенно заявил Джейсон. – Все очень просто. Заговорщики – китайцы и желают видеть желтую расу единственной расой на Земле и колониях.
Алекс и Грайс переглянулись, Анжела спрятала усмешку, Вакидзаси остался невозмутимым, как и на протяжении всей исповеди профессора.
– Что? – Чу обвел товарищей недоумевающим взглядом. – Что не так?
– Все не так, – снисходительно ответил Грайс.
– А когда тебя устраивали мои слова? Ты вечно недоволен!
– Сейчас речь не об этом, Джейсон, – вмешалась Анжела. – Вальтер имел в виду, что все не так просто, как кажется.
– Я имел в виду то, что сказал, – возразил Грайс.
– Угомонись! – Анжела строго взглянула на брата. – Модификация, с одной стороны, полезна, но с другой – это пока несовершенный процесс, Джейсон. Одно только сокращение продолжительности жизни «ночных» модификантов в три раза уже наводит на мысль, что заговорщики не очень-то дорожат «избранными». Они собираются лишь воспользоваться ими как расходным материалом, а затем списать.
– Списать? А кого прописать на их место?
– Как и сказал профессор – ксеноидов.
– А успеют? – Джейсон задумался. – Слишком далекие перспективы. Но даже если ШНЦ наштампует этих «ксенонов» досрочно, это не противоречит моей версии. У них будет желтая кожа и раскосые глаза.
– Или бурая шерсть и глаза по блюдцу, как в сказках Андерсена, – возразил Вальтер. – Вряд ли они вообще будут похожи на людей.
– Ты перебил! – Чу поднял руку. – А командовать ими будут нормальные люди. Кучка толстых мандаринов из Шанхая с самыми обычными человеческими способностями.
– Модификанты не машины, – вмешался Воротов. – Их нельзя запрограммировать на верность слабым хозяевам. Потеряв человеческий облик, они вовсе выйдут из-под контроля и начнут подчиняться сильнейшему из себе подобных. Нормальная логика выживания. Обманутые добровольцы-модификанты этого пока не понимают, но сами заговорщики отлично видят перспективу. И все-таки они уверенно держат курс на рифы. Почему?
– Тогда не знаю. – Джейсон развел руками.
– Вот и мы не знаем. И хотим понять. Профессор, у вас есть предположения?
– Я не думал об этом, коллега.
– Сомневаюсь, – сказал Алекс. – Если бы вы не думали об этом, то жили бы сейчас в родном Хайкоу, на Земле.
– Сомневаться – ваше право, офицер, но я говорю искренне. Мне было достаточно страха перед перспективой невольно стать модификантом. На Форпосте, как видите, мне это не грозит. Придется вам разбираться самим.
– Командир, разрешите... – сказал Грайс и обернулся к сестре. – Ангела, ты знала обо всем этом?
– О модификантах? Знала половину, не больше. Все о модификантах знало только руководство корпорации «Манитек», а конкретно – Ганс Штейнбок. Мне он рассказал только то, что было официально изложено в конкурсной заявке ШНЦ. О «генетической модификации», о коррекции нервной системы и физических параметров. Во все остальное он посвящал только тех, кто работал во внутреннем блоке. После перевода проекта на частное финансирование я стала руководителем «белой» команды, занималась легальными исследованиями. Прозревать я начала совсем недавно, после появления у нас в лаборатории человека с Дао, который знал некоторые детали Шанхайского проекта... те, о которых говорили тот ученый и агент земной разведки на Дао. Человек случайно услышал их разговор, и «драконы» едва не затравили его, как зайца.
– Занятное совпадение, – сказал Ли.
– Но твой Ганс давно знал все подробности Шанхайского проекта, – констатировал Вальтер. – Откуда, если заговорщики, не считая того уникума-ученого, даже на самом низшем уровне практически неподкупны, не поддаются шантажу, не реагируют на специальные химические методы допроса и не ломаются под пытками?
– Какие интересные детали! – заинтересовался Чу. – А можно подробнее и под запись? Кто пытал, кого и когда? Даты, имена, адреса.
– Обойдешься, – вставая, сказал Алекс. – Думаю, в случае с Гансом Штейнбоком все обстоит действительно так, как любит Джейсон, – просто. Доктор получил сведения о модификантах от самих китайцев. Либо купил, либо украл. В отличие от государственных шпионов, частные не имеют лимита средств на подкуп агентуры и не связаны клятвой соблюдать закон. Но хочу вернуть вас, граждане, к нашим баранам. Как распорядился крадеными данными Штейнбок, вопрос десятый. Сейчас главное – разобраться с шанхайским вопросом.
– Боюсь, придется разбираться в комплексе, – неуверенно сказала Анжела.
– Вот как? – Алекс поднял на нее испытующий взгляд. – Почему?
– Потому что Штейнбок добился определенных успехов. – Анжела перевела виноватый взгляд на Грайса. – Я не говорила даже тебе, Вальтер, потому что боялась. Не знаю точно, что Ганс делал с пленными модификантами, но... Ведь нашей первой темой была разработка универсальных машин-первопроходцев для работы в условиях враждебной среды. Думаю, Ганс попытался каким-то образом совместить наши разработки с Шанхайским проектом.
– Киборгов решил наделать? – Чу насмешливо взглянул на Анжелу. – Вы серьезно?
– Да. – Анжела ответила Джейсону странным долгим взглядом. – Для конспирации он оставил этому проекту старое название – по фамилии главного конструктора машин-первопроходцев – «Хартманн».
– Вот так поворот, – озадачился Алекс. – И насколько велики оказались в реальности успехи Штейнбока? Помнится, проект Европейской Академии с этими «первопроходцами» прикрыли в связи с отсутствием результатов, не так ли?
– Формулировка была «в связи с бесперспективностью», – исправил профессор Ли. – Заявление подал сам Штейнбок, в то время – главный администратор проекта.
– Но это была уловка, чтобы перевести лабораторию на полулегальное положение, так, Анжела?
– Да. На самом деле машины были почти готовы. Но им не хватало интуиции, воображения, ассоциативного мышления. В общем, человеческого разума. Ведь для исследования новых миров в первую очередь требуется мыслить нестандартно, а уж потом решать триллион задач в секунду.
– И «доктор Зло» решил воплотить в жизнь старинную мечту военных ученых о киборгах. – Алекс усмехнулся. – Но почему модификанты? Почему не обычные люди? Потому что они видят в темноте?
– А еще потому что они выдерживают трехкратные психоэмоциональные перегрузки, обладают большой силой, хорошей реакцией и, главное, их тела способны быстро регенерировать. В теле модификанта «Хартманн» окончательно «приживается» за пять-шесть суток. А ведь речь идет не только о вживлении в черепную коробку микрочипа. Человека, то есть модификанта, почти «потрошат» и «насаживают» на новый усиленный скелет. Представляете, какой кошмар?! Нормальные люди не могут выжить после такого. Даже из модификантов наверняка выживает не больше половины. Именно это заставило меня плюнуть на страх и убежать от Ганса.
