Роман Глушков - В когтях багряного зверя
Катастрофическая нехватка рабочих рук вынудила Нуньеса отрядить на стройку также слуг и клириков, поэтому из всей прислуги в доме Октавия осталась одна престарелая кухарка. С огнем она, естественно, не дружила, и нам пришлось поневоле вернуться к прежней диете. Которую наши желудки, привыкшие к горячим супам и жареньям, приняли не сразу. Но разводить костер, даже маленький, было слишком рискованно, поскольку идущий из покоев иерарха дым выдал бы нас с головой. Пришлось смириться с септианской кухней и харчеваться с хозяевами из одного котла, довольствуясь тем, что отсталость здешнего меню искупалась его разнообразием…
…Так же, как и риск, на который мы пошли, чтобы проникнуть на Ковчег, искупался надежностью нашего сегодняшнего убежища. Уж где-где, но в такой близости от святая святых Ковчега наши недруги – кем бы они ни были – станут искать нас в самую последнюю очередь.
Эту выгодную стратегическую позицию мы заняли не сразу, а поэтапно.
Перво-наперво пришлось отогнать «Гольфстрим» на уже облюбованную нами, разоренную пригородную ферму и традиционно поручить приглядывать за ним Сенатору и Физзу. По пути туда мы сделали остановку и высадили в окрестностях Ковчега Октавия и Убби, который снова был вынужден идти на дело налегке, без своего привычного арсенала. Им обоим предстояла самая рискованная часть нашей операции по проникновению на Ковчег, причем первый рисковал ничуть не меньше второго. Северянину-то что? Он всегда готов сложить голову в неравной битве. А вот иерарх, который мог намеренно или нечаянно выдать своего сопровождающего, в любом случае не успеет убежать и скрыться от его гнева.
Но пока никто ни о чем не подозревал, этим двум калекам было поручено изображать из себя остатки возвратившейся из Корабельной Рощи разбитой армии Кирка. Нашему заложнику предстояло при этом играть самого себя, а Сандаваргу – выжившего головореза, которого иерарх нанял, чтобы тот сопроводил его, покалеченного, обратно в столицу. Маскировка была хоть куда: покрытый свежими ранами Убби являл собой красноречивое свидетельство тому, что Шишка и впрямь задал наемникам Нуньеса крутую трепку.
Само собой, Сандаваргу не было нужды встречаться с первосвященником. Октавий должен был довести «телохранителя» до своих апартаментов под предлогом того, чтобы выплатить ему расчет. Никто не посмел бы воспрепятствовать в этом члену синода, тем более что на Ковчеге уже не раз бывали наемники из Холодного квартала. Куда потом подевался этот северянин, тоже вряд ли кого-то встревожит. На гигантской стройплощадке, где сновали туда-сюда тысячи рабочих, уследить за отдельным человеком, даже краснокожим, было практически невозможно. Да никто бы за ним и не следил. Наводнение прикончило не только много строителей, но и жандармов. И теперь их едва хватало на то, чтобы патрулировать подступы к Ковчегу, не говоря о надзоре за самими трудягами.
Заставив иерарха поселить у себя дома врага, мы получали над Октавием дистанционный контроль и могли отпускать его улаживать дела в одиночку. Он накрепко усвоил предупреждение о том, чем опасен для его семьи любой донесшийся до Убби снаружи подозрительный шум. И хоть после допроса пленника мы вели себя с ним тактично, вряд ли он сочтет это нашей слабостью. Только не в компании с Сандаваргом. Уж Убби точно не даст забыть иерарху, с какими бессердечными ублюдками он связался.
Спрятав «Гольфстрим» и поручив де Бодье разбираться с трофейными пушками, я и Долорес снова напялили септианские накидки и потопали к Аркис-Грандбоулу. Но не прямиком. Сначала нам требовалось зайти в одно условленное место, где мы договаривались кое с кем встретиться. Если, конечно, этот человек не погиб во время наводнения или не передумал ехать в Великую Чашу.
Думаю, нет нужды напоминать, что этим человеком был не кто иной, как капитан дальнобоя «Торментор» Ласло Габор.
Я не особо уповал на нашу новую встречу. Если второй водяной выброс застал «Торментор» на берегу моря Зверя, шансы выжить у Габора и его команды были невелики. Поэтому я не удивился, когда у Пирамидальной скалы – места, где прежде пересекались западные караванные тропы и Первая Восточная гидромагистраль – не обнаружилось ни Ласло, ни отпечатков колес его бронеката. Обойдя вокруг скалы, я собрался было посетовать вслух о том, что, похоже, мы потеряли еще одного хорошего друга, но тут глазастая Малабонита заметила кое-что любопытное.
– А ну взгляни-ка вон туда, – попросила она, указав на верхушку скалы, где лежал одинокий булыжник величиной с человеческую голову. – Как думаешь, почему его не смыло водой?
– Потому что его положили туда после наводнения, – догадался я. Вышедшее из берегов море облизало эту возвышенность так старательно, что на ее склонах не осталось даже маленьких камешков. А обнаруженный Моей Радостью булыжник лежал вдобавок аккурат на самой вершине.
Склоны Пирамидальной скалы были достаточно пологими, и на них мог бы без труда взобраться даже мифический Сизиф со своим камнем. Взойдя к оставленному неизвестно кем знаку, мы перевернули булыжник и отыскали под ним небольшое углубление. А в углублении – плоскую иностальную коробочку, внутри которой оказалась записка.
«Если вы живы, знайте: я здесь, неподалеку, – говорилось в ней. – Готов помочь вам и В., если она тоже выжила и ваши планы остаются в силе. Дайте координаты для связи. Л. Г. – д. «Тор.».
Капитан Габор перестраховывался, но здесь, в краю мстительных ангелопоклонников, это было отнюдь не лишней предосторожностью. Как часто Ласло проверял свой тайник, неизвестно. Было бы, конечно, лучше дождаться его или его связного и все ему рассказать, но ведь не факт, что он придет сюда сегодня, а не завтра или послезавтра. Будь у нас в запасе время, мы бы так и поступили. Но уже нынешним вечером мы рассчитывали присоединиться к Октавию и Сандаваргу, поэтому нам приходилось спешить.
Обратная сторона записки была чистой, и я, достав карандаш, написал на ней ответное послание:
«Мы живы. Рады, что вы – тоже. От помощи не откажемся. Подробности можете узнать здесь (далее я указал географические координаты, по каким Габор мог отыскать «Гольфстрим». И какие абсолютно ничего не скажут человеку, не разбирающемуся в топографии). Только будьте осторожны: наш человек пребывает начеку, вооружен до зубов и не станет разговаривать с незнакомцами. Поэтому лучше, если вы навестите его лично. Е. П. Тр. – и. «Гол.».
Свернув записку, я засунул ее обратно в коробочку, которую также уложил на место и придавил камнем. На всякий случай мы просидели у Пирамидальной скалы еще полчаса, но так никого и не дождались. После чего подобрали пожитки и зашагали по направлению к Ковчегу…
Как я уже отмечал, мои отросшие волосы и борода и нехарактерная для Малабониты аккуратная прическа неплохо маскировали нашу преступную внешность. Для улиц Аркис-Грандбоула этого оказалось вполне достаточно. Однако на стройплощадке Ковчега, где околачивалось много клириков и иных церковных чинов, спрятаться за одной лишь измененной внешностью было сложнее. Поэтому мы еще утром заставили Октавия выписать нам пропускные документы. В них говорилось, что мы исполняем срочное поручение члена синода и что жандармам не рекомендовано чинить нам препятствия. Под каждым документом стояли оттиск перстня иерарха и его подпись, так что все было оформлено вполне законно.
Единственное, чем мы не располагали, это стигмами септианина. Они регулярно наносились на запястья ангелопоклонников едкой кровью священных нетопырей и не смывались по три-четыре месяца. До сей поры нам было попросту негде заполучить такие знаки. И в храм Семи Ангелов, что находился сегодня на главном судне Ковчега «Ной», мы, естественно, не сунемся без крайней нужды. Однако выход из этого положения все же был. В апартаментах Октавия имелись клетки с фосфоресцирующими нетопырями, что не только участвуют в церковных ритуалах, но и играют роль светильников в храме, на храмовой площади и в домах высокопоставленных горожан. И если мы благополучно доберемся до «Архангела Сариила», сегодня ночью иерарх устроит нам персональное помазанье. Пускай оно будет фиктивным, но следы на руках у нас появятся самые что ни на есть натуральные.
На стройплощадку мы прибыли вместе с хозяйственным обозом. Он следовал из Великой Чаши к Ковчегу, и мы просто пристроились ему в хвост по дороге. При нас были все те же сумки с инструментами, только на сей раз в них лежали разобранными уже не одна, а две «Мадам де Бум», а также несколько гранат. В хвосте обоза двигалась телега с водопроводными трубами. Впряженная в нее старенькая лошаденка едва тянула ее по раскисшей грязи. Как истинные септиане, мы с Долорес помогли единоверцу-вознице, сняв с повозки по одной трубе и переложив их себе на плечи. Возница, разумеется, не возражал, а его кляча и подавно.
Вот так незаметно, не выделяясь из толпы, мы с Малабонитой вошли на эпохальную стройку ангелопоклонников. По пути благодарный трубовоз рассказал нам, как быстрее добраться до «Архангела Сариила», не блуждая в сумерках среди множества расставленных на опорах кораблей. Дотащив нашу ношу до пункта выгрузки, мы избавились от нее, попрощались с возницей и отправились на поиски нужного судна.
