Ринат Таштабанов - Обратный отсчет
Внезапно Игорь, подбрасывающий дрова в костер, настороженно замирает и прислушивается к звукам, доносящимся снаружи. Я тоже обращаюсь в слух, но кроме завывания ветра ничего не слышу.
Карлик прикладывает палец к губам, знаком приказав мне оставаться на месте, и выскальзывает из подвала. Через минуту он чуть ли не кубарем скатывается по лестнице обратно.
– Нюхаш! – карлик расшвыривает ногой костер. – Мои… Они идутш!
Упругая волна адреналина ударяет мне в голову.
– По нашему следу? – шепотом спрашиваю я у Игоря.
Он мотает головой.
– Нетш, прошто рядом!
– Значит, ищут. Сколько их?
Карлик растерянно смотрит на меня, моргает, потом растопыривает пятерню.
– Пять? – переспрашиваю я, тоже показывая раскрытую ладонь.
Игорь кивает.
– Действуем так, – я быстро закидываю «ништяки» в рюкзак. – Закрываем за собой дверь и баррикадируем ее. Потом поднимаемся на второй этаж и наблюдаем.
Карлик колеблется, затем хватает торбу и поднимается следом за мной по лестнице. Мы плотно закрываем дверь, подтаскиваем к ней бетонные блоки и уходим на второй этаж. Прижавшись к стенам, опускаемся на пол и подползаем к оконным проемам. Осторожно выглядываем наружу. Солнце клонится к закату, в его лучах я отчетливо вижу, как недалеко от того места, где мы выбрались наружу, ходят пять вооруженных каннибалов. Чуть впереди них, передвигаясь по снегу длинными скачками, рыщет нюхач.
«По мою душу… Разбились на поисковые группы. Главное, чтобы снадобье Эльзы нюх отбило твари».
О том, что придется вступить с ними в бой, стараюсь не думать. Выстрелы привлекут внимание других. Значит, остается только ждать и надеяться, что они пройдут мимо.
В этот момент Игорь хлопает меня по плечу.
– Там, – он указывает налево, – Пашра.
– Река Пахра? – тихо переспрашиваю я.
Карлик кивает.
– Мне туда?
– Дша, – шипит Игорь, – иди к мошту.
– Сейчас не могу, надо подождать, пока эти уйдут.
Ловлю себя на мысли, что разговор напоминает беседу двух умалишенных. Я вновь принимаюсь следить за каннибалами, прикидывая, сколько шагов им осталось сделать до провала в земле.
«Если подойдут ближе, то даже нюхач не потребуется. Следы увидят, – кровь стынет у меня в жилах. – Неужели все так и закончится?»
От панических мыслей меня отвлекает едва различимый шорох. Поворачиваю голову и вижу, что я в помещении остался один, карлика нет.
«Мля! Гад! Бросил! Сейчас пойдет и сдаст меня, чтобы спасти свою шкуру!»
Все эти мысли скачут в голове, когда я замечаю Игоря, быстро спускающегося из соседнего окна по занесенным снегом лесам. Мои пальцы стискивают приклад ружья. И пристрелить-то нельзя!
Пытаюсь сообразить, что делать дальше. Внезапно мой взгляд падает на оставленную Игорем котомку. Она подозрительно шевелится.
«Он оставил мне крыс! – догадываюсь я. – Что за фигня, зачем?»
Смотрю на карлика, который уже подлез под забор и, быстро оббежав участок по дуге, что есть духу рвет по заснеженной целине в противоположную от дома сторону. Мое сердце гулко ухает и замирает, едва я осознаю, что он задумал.
Игоря замечают. Слышатся крики:
– Урод, стой! Кому говорят! Стой, падла!!!
Каннибалы разворачиваются и бегут за ним. Карлик мчится по прямой в глубь поселка, уводя преследователей от меня и от реки. Нельзя терять ни секунды! Схватив рюкзак и котомку, я вылезаю в окно и, едва не слетев с лесов, приземляюсь в сугроб. Ныряю в лаз под забором и, где кувырком, где бегом, оказываюсь на берегу реки.
Несусь по льду. Рюкзак и котомка колотят меня по спине. Хочется сорвать противогаз. Сердце бешено стучит о ребра. Под ногами похрустывает лед. Главное – не провалиться в полынью, иначе все, амба, на таком морозе оледенеешь за минуту.
Еще ни разу в жизни я не бегал с такой скоростью. Ружье с каждым метром словно прибавляет в весе. Злость, ненависть к самому себе душат меня. Я понимаю, что ждет Игоря, когда его поймают. Что могло его толкнуть на такой шаг – спасти меня ценой собственной жизни?! Слышу, как позади меня, в отдалении, со стороны поселка хлопают несколько ружейных выстрелов. Затем раздается дикий нечеловеческий крик, от которого кровь стынет в жилах.
«Поймали!»
Крик нарастает, эхом катясь по заснеженному руслу реки.
«Откуда в его легких столько воздуха?! Что же они с ним делают, если он так орет?!»
Надсадный вопль срывается на визг и обрывается. Воцаряется мертвая тишина. Я останавливаюсь. Пытаюсь отдышаться. Прислушиваюсь. Вроде погони нет. Вспоминаю слова Эльзы: «Вы плесень этого мира». По моим щекам текут слезы, а перед глазами возникает лицо Машеньки. Она что-то говорит мне, протягивает руки. Это придает мне сил. Я знаю, меня кто-то предал из своих, но я должен вернуться и защитить ее и ребенка. И я иду в ночь. Обратно. Домой. В Убежище…
Глава 9
Возвращенец
Полночь. Недалеко от Раменского
По замерзшему руслу Москвы-реки, хорошо видимый в полном свете луны, несется волкособ. Тяжелое надсадное дыхание хищника разносится в морозном воздухе. Если приглядеться, то можно заметить, что могучую шею животного обхватывает шипастый ошейник, к которому приторочен кожаный мешочек.
Волкособ бежит без передышки уже много часов. С того самого момента, как Эльза, покинув пещеры, надела на него ошейник и прицепила мешочек с посланием. Затем она шепнула волкособу: «Домой! Беги как ветер! Ты должен успеть!», и хищник рванул прочь от Сьян. Это место никогда ему не нравилось.
Пар вырывается из раскрытой пасти волкособа. Бока работают, словно кузнечные меха. В сумраке углями горят буркала. Цербер, ориентируясь лишь по одному ему ведомым приметам, сворачивает с русла реки и устремляется к пологому берегу. В нос ударяют знакомые запахи. Хищник все ближе к своей цели. Взбежав на пригорок, волкособ оглядывается по сторонам. Задрав голову, он долго и протяжно воет. Затем Цербер спускается и бежит вперед, туда, где, хорошо видимый на фоне луны, точно средневековая крепость, окруженная башнями, виднеется монастырь…
* * *– Андрей, ты слышал? – высокий человек в бушлате, очках и респираторе высовывается с верхнего яруса колокольни, которая сторожевой башней высится над пятью главами храма. – Вроде как Цербер выл, – человек сжимает в руках арбалет. Облокотившись на кованое ограждение, он смотрит вдаль, в сторону Москвы-реки.
– Данила, сколько раз тебе говорить! Зови меня Андрий! – ворчит второй дозорный, с маской на лице и в самодельном респираторе. Передвигаясь на коротких и кривых ногах, он едва достает первому до груди. – Хоть и силой ты не обделен, а мозгов как у младенца. Не дай бог, отец-настоятель узнает, что тогда с тобой будет? Отправит хлев чистить!
– Да ладно тебе, – отмахивается Данила. – Ты не скажешь, он и не узнает. Все никак привыкнуть не могу. Чем простое имя хуже?
– Снова крамолу говоришь! – злится Андрей. – Лучше подсади меня, я посмотрю! – дозорный маленькими, точно детскими ручонками берет бинокль, висящий у него на шее.
Данила ухает и, обхватив напарника за пояс, приподнимает его над собой.
– Ну, видно чего? – спрашивает он.
– Да так, непонятно, все сливается, – нехотя отвечает Андрей, шаря биноклем из стороны в сторону. – Хорошо хоть луна сегодня полная, и облаков нет, и так увижу.
– Ну, с твоими-то глазами и бинокль не нужен. Эх, нам бы ПНВ сейчас, – мечтательно говорит Данила.
– Не положено! – бросает Андрей. – Книги не те читаешь! Смотри, батюшка узнает! Опять высекут! Забыл, что на проповеди говорили? Все от лукавого пошло, все эти механизмы електрические с оружием. Потому и смута была, и война началась, что люди от земли оторвались, место свое забыли, богу ровней себя возомнили! Мозгами-то шевели, а то так и проходишь в послушниках, без пострига. А то и вовсе в трудники угодишь!
Данила молчит, размышляя, почему пользоваться огнестрельным оружием и приборами ночного видения нельзя, а смотреть в обычный бинокль можно. Парень сопит, пытаясь удержать напарника на сильном ветру.
– Опускай! – командует Андрей, заметив в отдалении серую размытую тень. – Вижу его, бежит как ошпаренный!
Данила ставит дозорного на ноги.
– В колокол бить будем?
– Нет, – мотает головой Андрей, – не ко времени сейчас.
– Ты тогда здесь стой, а я вниз, братьев предупрежу, чтобы ворота открывали, – говорит, разворачиваясь, Данила.
– Лады! – соглашается Андрей. – Только туда и обратно! Я совсем смерз уже, испроси подмены заодно!
Данила кивает и, припадая на более короткую ногу, спускается по лестнице. Обернувшись, он кричит:
– Я скоро! Бди там!
Андрей лыбится под маской респиратора.
«Беги, беги, юнак, – кивает он. – Интересно, чего это нелегкая нам от ведьмы принесла?»
Дозорный, приплясывая от холода на площадке, видит, как Данила, добежав до братского корпуса, исчезает в дверях. Скоро оттуда выскакивают два человека в длинных, до пят, черных одеяниях. Напяливая на ходу бушлаты, они бросаются к воротам. Со скрежетом отомкнув калитку, братья ждут волкособа. Один из монахов берет глухо рычащее животное за ошейник и отвязывает небольшой мешочек.
