Алексей Калугин - Резервация
– В любом секторе можно встретить людей, утонувших в эфимерных грезах, – заметил Стинов.
– Да, но в секторе Паскаля эфимер бесплатен, – ответил Василий. – Кроме того, потребление его всячески поощряется высшим духовенством Ордена. Эфимер – это один из столпов, на котором держится их власть. Он является не только средством контроля за населением сектора, но и одним из основных источников дохода Ордена. Этот момент тоже необходимо иметь в виду при разработке нашего плана.
– Герениты имеют лицензию на производство эфимера? – удивился Стинов.
– Если бы, – тяжело вздохнул монах. – В секторе Паскаля производится нелегальный эфимер, который затем расходится по всей Сфере.
– Мутанты в своей колонии в секторе Коперника тоже занимались производством нелегального эфимера.
– Мутанты просто концентрировали обычный эфимер. Настоящая «дурь», которая бьет по голове, как кузнечный молот, производится только в секторе Паскаля.
– Но ведь, как ты сам недавно мне рассказывал, основатели Ордена геренитов выступали за ограничение потребления эфимера и использование его исключительно в терапевтических целях.
– Высшее духовенство Ордена пересмотрело свое отношение к эфимеру, когда пожертвований прихожан стало недостаточно для поддержания нормальной жизнедеятельности сектора. Нелегальный эфимер гарантирует быстрое получение высокого дохода, во много раз превышающего затраты на его производство.
– И этих доходов хватает, чтобы покрыть все затраты на ежедневные нужды сектора?
– Конечно же нет. Имеются и другие способы добывания денег, не менее отвратительные, чем торговля наркотиками.
– Например?
– Например, заказные убийства. Для осуществления их действует целая система. В ряде секторов проживают люди, к которым поступают заказы на убийства и оплата за выполненную работу. Те, в свою очередь, передают заказы и деньги в сектор Паскаля. Исполнителем может стать любой из прихожан, получивший от своего наставника задание уничтожить того или иного человека. Никаких объяснений по поводу того, что собой представляет его жертва и для чего ее нужно убить, исполнитель, естественно, не получает. Он верит, что действует на благо Ордена, и даже угроза гибели не может остановить его. Подобные услуги пользуются неплохим спросом, потому что при действующей системе практически невозможно найти реального заказчика, а гарантия исполнения – стопроцентная.
– Весело живете, – присвистнул Стинов. – А бомбы для иксайтов случаем не вы делаете?
– Нет. С иксайтами у нас нет никаких контактов. Зато высшее духовенство Ордена использует в собственных интересах бешеных.
– Бешеных? – удивленно вытаращил глаза Стинов. – Вот уж никогда бы не подумал, что с бешеными можно иметь какие-то дела! Как вам удалось обратить их в свою веру?
– Это не совсем то, что ты думаешь, – покачал головой Василий. – Бешеные остались бешеными. Просто Орден имеет возможность в какой-то степени оказывать на них определенное влияние.
– Ничего себе «просто»! – воскликнул Стинов. – Оказывать влияние на бешеных! И ты так спокойно об этом говоришь! В Сфере все считают бешеных свихнувшимися подонками, а сектор Ньютона, в котором они обосновались, – помойкой для отбросов общества. Бытует мнение, что они настолько деградировали, что даже утратили способность к общению посредством речи.
– Говорить они умеют, хотя речь у них, действительно, довольно-таки корявая. Сектор Ньютона расположен всего на четыре уровня выше нашего, так что в былые времена территория Ордена не раз подвергалась нападениям бешеных. Их привлекал сюда главным образом нелегальный эфимер, который всегда в избытке имелся в секторе Паскаля. Отбить атаки их неорганизованных банд не составляло большого труда, но все же урон они наносили немалый. В конце концов руководство Ордена решило, что выгоднее не отбиваться от бешеных, а самим снабжать их эфимером. Бешеных такой договор тоже вполне устраивал. На этой почве и были завязаны первые контакты.
С того времени положение несколько изменилось. Сейчас бешеные воспринимают эфимер, которым снабжают их герениты, не как дань, а как дар, которого может и не быть. В секторе Ньютона нашли себе пристанище более десятка разрозненных банд бешеных, каждая из которых действует самостоятельно. В каждой банде свой вожак. Между бандами постоянно идет борьба за лидерство, то и дело принимающая форму массовой поножовщины. Герениты поддерживают интересы тех или иных вожаков, снабжая их эфимером. В ответ на это бешеные совершают нападения на сектора, которые им указывают герениты. Или же, наоборот, временно воздерживаются от налета на обозначенный сектор.
– И какой же в этом смысл? – спросил удивленно Стинов.
– Высшее духовенство Ордена не делает ничего, из чего бы нельзя было извлечь выгоды, – ответил Василий. – Сектора, которые особенно часто подвергаются нападениям бешеных, платят геренитам за то, что те придерживают бандитов. Тех же, кто отказывается платить, постигает неминуемая кара. Естественно, руководству страдающих от налетов бешеных секторов герениты объясняют свое влияние на мародеров не иначе как помощью Провидения.
– Ловко у вас здесь ведутся дела, – усмехнулся Стинов. – Такими пройдохами, как ваше духовное руководство, нельзя не восхищаться.
– Восхищаться здесь нечем, – не принял предложенного Стиновым шутливого тона Василий. – Высшее духовенство Ордена занято сейчас тем, что превращает сектор Паскаля в укрепленную крепость, куда не мог бы проникнуть никто посторонний, который может оказаться носителем чуждых идей и ереси. В то время как основная задача любой церкви – нести свое учение людям. А для этого нужна открытость.
– О какой открытости может идти речь, когда у вас здесь полным-полно грязного белья, – заметил Стинов.
– Вот именно, – грустно кивнул Василий.
– А что такое ересь в понятии геренитов?
– Основатели учения вообще не вводили такого понятия, как ересь. Они говорили, что любая предложенная доктрина должна быть рассмотрена и либо принята, либо отвергнута. Причем безоговорочно отвергнутым может быть только то положение, которое не выдерживает обоснованной критики. Сейчас же духовенство объявляет ересью все, что противоречит их личным интересам. Сегодня это может быть одно, а завтра – что-то совершенно иное.
– Никак не могу взять в толк, – сказал после некоторого молчания Стинов, – почему службы безопасности отделов не могут, объединившись, покончить с бешеными? Наверное, не такую уж грозную силу представляют собой их банды.
– Это просто никому не нужно, – ответил Василий. – Во-первых, после взрыва цеха химической переработки сектор заражен токсическими отходами. Пребывание в нем в течение длительного срока опасно для здоровья и жизни. Только бешеные, которым на все наплевать, могут там жить. По нашим наблюдениям, средняя продолжительность жизни тех, кто попал в сектор Ньютона, не превышает десяти лет. Дезактивация целого сектора стоит уйму денег. Прибавь к этому еще и сумму, необходимую для восстановления сектора, – то, что не уничтожил взрыв, основательно изгадили бешеные. Сектор непригоден для жизни, а следовательно, он никому и не нужен. Во-вторых, бешеные никогда не сунутся на территорию Информационного или Комендантского отдела. Они терроризируют только те сектора, которые не имеют сильных служб безопасности. Зачем же информационникам или комендантам соваться в сектор Ньютона, если бешеные не представляют для них никакой угрозы? То, что туго приходится другим отделам, так это им только в радость.
– Чем больше я узнаю, тем омерзительнее становится мне мир, в котором я живу, – подвел итог беседе Стинов. – И соответственно появляется желание побыстрее запустить на полную катушку двигатель нашего безнадежного предприятия.
Частенько Василий со Стиновым посещали спортивный тренировочный зал, где монах обучал Стинова оригинальной технике рукопашного боя, разработанной геренитами.
Прежде Стинову казалось, что стремительно передвигающемуся в бою монаху при молниеносном нанесении и отражении ударов только каким-то чудом удается не запутаться в складках своего широкого балахона. Однако, примерив одежду монаха на себя, он убедился, что она идеально подходила для рукопашной схватки. Балахон, сшитый из легкой, почти невесомой материи, нисколько не стеснял движений, обтекая тело словно вода. Скрадывая очертания тела бойца, он не давал противнику возможности нанести точный удар. Под балахон надевалось трико из пластичного эластика, которое, обтягивая тело, словно бы превращалось во второй слой кожи. На трико имелось огромное количество кармашков и ячеек, в которые вкладывалось разнообразнейшее метательное оружие. На внешней стороне предплечий, на рукавах находились специальные чехлы, каждый на девять метательных стрелок. Когда их заполняли металлические стержни стрелок, согнутой в локте рукой можно было отражать удары любого рубящего оружия.
