Наши танки дойдут до Ла-Манша! - Морозов Владислав Юрьевич
Следом за ней вылезли наружу и остальные участники героического перелёта. Наконец-то мы попали туда, где не стреляли, а воздух приятно пах морем, не воняя пожаром. Уже одно это было непривычно, точнее сказать, мы успели от этого отвыкнуть. У меня подобное было в жизни один раз, в конце ноября 1978-го, когда наш прибывший из Аддис-Абебы «Ил-76» приземлился в Раменском и после африканской жары мы вдруг вышли в морозец средней полосы на присыпанную первым снежком землю...
Оглядевшись, я невольно обратил внимание на лоснящийся от вытекшего масла крайний левый двигатель «С-130» и покрытую рваными пулевыми пробоинами законцовку левой консоли крыла. Как мы долетели и при этом умудрились не загореться и не упасть даже не знаю. Тут действительно следовало сказать огромное человеческое спасибо Ольге. Если бы не она — мы бы все точно полегли на той чёртовой авиабазе...
Далее мы наблюдали, как практически следом за нами на здешнюю ВПП садились, выпуская бело-оранжевые тормозные парашюты, одинокий зелёно-коричневый «Миг-23» и четвёрка серо-голубых, двухкилевых, непривычного вида «Миг-29». Выходит, нас действительно прикрывали, а значит, «Сотка» не обманывала.
А потом к нам подъехало сразу несколько зелёных санитарных «Буханок» с деловитыми медиками в белых халатах. Это было очень вовремя и кстати, поскольку майор Деревянных уже не подавал признаков жизни и, похоже, был почти готовым клиентом для морга, да и пара тяжелораненых бойцов из ВДВ сейчас тоже были без сознания. В общем, всех наших раненых, включая Маргелова-младшего, Маликова и прочих, быстро оприходовали и перевязали, после чего тут же отвезли на другой конец аэропорта, где без лишней волокиты погрузили в ожидавший их санитарный «Ан-26», который взлетел и ушёл на восток уже минут через двадцать после нашего приземления. Как я понял, поблизости крупных наших госпиталей ещё не было, раз уж медики задействовали самолёт.
Вообще в аэропорту Остенде-Брюгге за прошедшие дни изменилось очень многое. Уже не было такого количества начальства и авиационной техники, зато заметно прибавилось наземных средств ПВО. Не наблюдалось здесь и прежнего числа десантников, а все попадавшиеся навстречу солдаты и офицеры были с непременными противогазами на боку. В сочетании с укрытой в окопах техникой это говорило о том, что здесь, похоже, готовятся к самому худшему.
Потом к нам подъехали четыре бортовых «ЗИЛ-131» с неизвестными мне офицерами из ВДВ. На них тут же уехали все прибывшие с нами десантники и сапёры во главе со старлеем Узбековым. В итоге у «Геркулеса» остались только я со своими танкистами, Ольга и Тетявкин.
Сразу же после отъезда «Зилов» появился «уазик», из которого вылез незнакомый капитан в сопровождении двух прапорщиков. Он сообщил, что наш пополненный сводный отряд уже подтянулся сюда и находится километрах в шести от аэропорта. Также он передал нам благодарность командования и сказал, что пока все мы можем отдыхать. Я спросил у лежавших или сидевших на аэродромной травке или прямо на бетонке пацанов, чего они хотят в данный момент. Пожеланий было всего два — чего-нибудь пожрать и поспать минут шестьсот. В итоге один из прапорщиков увёл моих танкистов в сторону местного аэровокзала.
Есть и спать мне почему-то совершенно не хотелось, и я попросил у капитана умыться, а ещё лучше — душ.
Возражений не последовало, и второй прапорщик тут же отвёл меня через ВПП в одно из технических помещений аэропорта. Уходя, я видел, как Ольга Смыслова о чём-то разговаривает с приехавшим капитаном.
Место, куда меня привёл прапор, видимо, было душевой для здешнего техсостава и прочего вспомогательного персонала. Правда, вода была только холодная (точнее сказать — комнатной температуры). Однако напор был хороший, и спасибо местным интендантам за то, что мне дали мыло и полотенце. Бритва, зубная щётка и тюбик пасты «Поморин» были у меня в «сидоре».
Мылся и брился я довольно долго, а когда закончил, был заметно удивлён. Уж не знаю, ждали нас здесь или это было просто удачное совпадение, но сразу после мытья молчаливый пехотный сержант принёс мне новенький (вроде бы даже отглаженный) комплект офицерского полевого обмундирования с майорскими погонами, а также чистые казённые труселя и майку (правда, запасное бельишко у меня было и с собой, в мешке). Удивительно, но даже фуражка оказалась впору. Только сапоги и ремень с портупеей и кобурой остались мои. Я переложил в карманы чистого обмундирования документы и медаль, которую в последнее время таскал с собой, аккуратно свернул и убрал в вещмешок свой обгорелый и дырявый комбез вместе с танкошлемом, подхватил «сидор» с «АКМСом» и вышел из душевой на улицу.
Прямо у выхода я обнаружил подпиравшую стенку плечиком Ольгу Смыслову (почему-то я этому нисколько не удивился). Тоже умытую и причесанную, в сапогах и новеньком полевом летнем платье с командирским ремнём и капитанскими погонами. Вот только положенной беретки ей, похоже, не нашли, поскольку она была в великоватой пилотке с полевой офицерской кокардой. Интересно, с чего она так вырядилась? Небось у неё в сумке и гражданская одежонка была...
Ольга стояла и улыбалась. При том что где-то в отдалении выли сирены, а мимо нас проезжали ТЗ и прочий автотранспорт, включая БРДМ-2.
— Ну ты как? — спросила Ольга, глядя на меня снизу вверх.
— Я нормально, а что вокруг за шухер?
— Да тревога. По всему здешнему побережью объявили код «Калина Красная» ....
— Что началось?
— Да пока вроде нет...
Может, и нет. Здесь я поймал себя на мысли, что мой длинный и детальный сон, который я видел перед отлётом сюда, в любом случае не сбылся. Раз что-то такое всё-таки начинается, а я со своими бойцами уже не в Англии, события, возможно, пойдут и по-другому. Вопрос только — как именно?
— А чего случилось-то в мировом масштабе?
— Мне сказали, что вчера были ядерные удары по Кубе, — ответила Ольга устало и как-то буднично. — Ну а наши с Кубы, в ответ на это, начисто снесли пол-Флориды. Майами и Джексонвилла точно больше нет...
— Во дают! — только и смог сказать я на это.
— Это ещё не всё. В Англии, в окрестностях Лондона, недавно был термоядерный взрыв. И тревога объявлена в основном, потому что ждут возможных ответок на это. Но сигналов о массированной ядерной атаке, насколько я знаю, пока нет. Уж поверь, нам, о таких вещах докладывают в первую очередь...
— Где рвануло-то?
— А как раз там, где мы были...
— Вот те раз... Нет, всё-таки они шутники, эти сапёры.... И что нам с тобой и моим солдатикам прикажешь делать дальше? Бежать сломя голову ховаться в какой-нибудь блиндаж или подвал?
— Это не обязательно. Мне тут, кстати, выделили для отдыха довольно уютный штабной КУНГ. Он, кстати, такой, ничего себе, вполне двухспальный. И знаешь, чего я подумала — а может, пусть идёт оно всё на хрен, а, Андрей, — сказала Ольга и посмотрела на меня как-то по-особенному. Так, как женщины смотрят на мужиков весьма редко и строго в определённые моменты. Когда хотят только одного и, при этом, уже всё для себя решили. Лично на меня так смотрели всего пару-тройку раз за всю жизнь.
— Это ты про то, о чём я думаю? — уточнил я, глядя ей в глаза. Нет, похоже, она действительно не шутила.
— Да. Именно про то. А ты, я смотрю, понятливый...
— Стараюсь. Только, милая, смотри, не пожалей потом...
— А не пожалею.... Ну и что — так и будем стоять?!
— Отнюдь. Раз так — пошли. И действительно, долбись уже оно всё конём. Ракет в шахтах по обе стороны Атлантики запасено много, целей для них ещё больше, и не факт, что в первую очередь жогнут именно по нам. К тому же это быстро, если что, и в трусы-то натрюхать не успеем... А вот отправить нас на какое-нибудь очередное задание отцы-командиры могут вполне... Так что айда, чего зря время терять?
И мы пошли. Сирены продолжали выть...
Глава 12.
А где-то с орбиты антенны...
22 июня 1982 г.
