Пустоши Альтерры. Книга 2 - Александр Казанцев
“Ты чувствуешь? Это цена свободы, Лисса. Не слишком высокая?”
Оставался один день, чтобы исчезнуть и три выхода.
Первый — уйти в пустошь.
Дождаться темноты, как-то выскользнуть за ворота, уйти в ночь и бежать, пока город не останется за горизонтом, а страх не останется позади.
Логично? Самоубийственно.
За Грейвиллом только голая, беспощадная пустошь, пропитанная смертью.
“Вайль уже однажды показала тебе, что бывает с теми, кто идёт в путь без защиты. Хочешь повторить?”
Лисса вздрогнула. Даже сейчас, просто в воспоминаниях, холодный ужас той схватки пробегал по телу судорожными спазмами.
“Без колёс ты не доживёшь до рассвета.”
Второй вариант — купить машину.
Грейвилл был маленьким, но машины продавались. Старые, ржавые, дорогие. Можно было бы выбрать, заплатить и уехать.
“Ты правда веришь, тебя кто-то выпустит?”
“А когда водить научилась?”
Краегор не учил детей управлять многотонными машинами. Там либо ходили пешком, либо ехали с кем-то. Для местных водить было естественно.
Для неё — нет.
Третий вариант — спрятаться в караване. Рискованно, едва выполнимо, однако открывало шанс на выход.
Караваны брали только проверенных. Их защита была слабее, чем стены форпостов, потому посторонних в рейд не пускали, а уж беглянку с погоней за спиной — тем более. Можно попробовать спрятаться среди ящиков, затаиться в углу, сделать ставку на удачу.
“Или ты просто поставишь на свою глупость?”
— Заткнись — вслух сказала Лисса.
“О, милая. Я только начинаю.”
Анабель шагнула ближе, едва уловимо скользнув в сознание, тёплая, обволакивающая, предлагающая самый верный вариант.
“Просто пережди.”
— Что?.
“Почему нет? Ты же знаешь, это разумно.”
— Это…
“Ты не сбежишь. Ты это поняла. Я это поняла. Ты можешь просто… не бежать.”
Лисса стиснула зубы.
“Переждать, Лисса. Потерпеть. Кляп рано или поздно потеряет интерес. Все теряют. Тебе просто нужно смириться. Сжаться в угол, подождать, пока он насытится, пока ему надоест играть, пока он переключится на кого-то ещё.”
— Нет!
Караванов сегодня не было, по графику никто не приедет, трасса пуста, Грейвилл заперт.
“Ты в ловушке.”
Последний вариант.
Залётные. Одиночки. Те, кто появляется без предупреждения: курьеры, наёмники, торговцы-авантюристы, лихачи, решившие пересечь пустошь в одиночку. Люди, для которых риск — воздух, а опасность — топливо, подстёгивающее двигаться дальше.
Если кто-то из них появится — хоть один — будет шанс.
Уговорить, заплатить, отдать всё. А если никто не появится?
Полдень.
Ворота Грейвилла молчат.
Лисса сидит в тени, вдавившись спиной в холодную стену, вглядывается в улицы, ловит звуки, пытается различить в этом бесконечном, рутинном шуме хоть что-то новое — рык двигателя, чужие шаги, незнакомые голоса.
Форт остаётся таким же, каким был утром. Безразличным. Замкнутым. Запертым.
“Теперь ты видишь?”
Анабель тянется к ней, мягко, спокойно, как всегда в тяжёлые моменты.
“Ты проиграла.”
— ….
"Никто не приедет, помощи ждать неоткуда. Им не узнать, что ты хочешь выбраться. Ты — просто ещё одна загнанная в угол девочка. Сколько таких было до тебя? Что делает тебя особенной?"
Лисса сжимает кулаки, ждать больше нельзя.
Ждать — значит стать частью этого города, остаться в стенах навсегда.
Даже если поймают, сломают, растопчут, даже если за этот побег придётся расплачиваться всю оставшуюся жизнь — лучше умереть в попытке вырваться, чем позволить Кляпу распоряжаться её телом и судьбой..
Мастерские, заброшенные здания. Груды металлолома.
Лииса связывает ткань, превращает обломок ножовочного полотна в импровизированный клинок, водит лезвием по бетонному краю, оттачивая, обдирая пальцы в кровь.
Больно. Не так, если…
“Ты всё равно не победишь.”
— Заткнись.
“Не могу. Я — это ты.”
Лисса сжимает в руке ржавый клинок.
Девушка провела за ангарами меньше часа, двигаясь бесшумно, выбирая пустые улицы и опуская голову, чтобы избежать чужих взглядов. Всё ценное оставалось при ней — спрятано, стянуто ремнями, прижато к телу так, чтобы в случае побега сохранить каждую важную вещь.
Просто шла вперёд, надеясь движением расчистить мысли, вытеснить панику, дать возможность придумать план.
Возвращаясь, сразу не осознала перемены, а потом заметила.
Броневик. Тёмно-серый, покрытый толстым слоем пыли, с грязными разводами на корпусе и выбоинами в броне, оставшимися после долгой дороги. Он стоял рядом с караванными складами, чуть в стороне от основной стоянки — внезапный, неожиданный, чужой.
Рядом — двое.
Первый — высокий, массивный, с грубыми чертами лица, тяжёлым, жёстким взглядом и той особой уверенностью в осанке, которая бывает у людей, привыкших держать ситуацию под контролем. За сорок, в потёртой кожаной куртке, штанах с глубокими карманами, в ботинках, прошедших не один рейд.
Второй — моложе, едва достигший двадцати, в сером комбинезоне и грубой рабочей обуви. Взгляд настороженный, лишённый тяжести, не пропитанный кровью, как у старшего. В опыте ещё отсутствовала безвозвратная жестокость, однако он уже умел видеть мир таким, какой он есть, и потому не выглядел самоуверенным новичком, слишком зелёным, чтобы осознать опасность.
Оба были ей незнакомы, и это имело значение. Они оставались последним шансом. Броневик давал колёса, а эти двое ещё не знали, что творится в Грейвилле.
— Мы сделали этот выбор вместе — голос старшего был ровным… В словах не было упрёка, лишь сухой, объективный вывод. — Но пора признать: ни одна схема не сработала.
Младший — в сером комбинезоне, тяжёлых рабочих ботинках, с напряжённой складкой между бровей — судя по всему, отвечал за торговлю. Он скрестил руки, словно пряча неуверенность, голос всё же выдал его.
— Пока не сработала — возразил он, не слишком твёрдо. — Мы просто не нашли правильный баланс.
— Не нашли… или не сможем найти?
Повисла тишина. Неудобная, как камень в ботинке.
— Посчитай сам, Вектор — старший говорил почти отрешённо, будто анализировал разложенный на части механизм. Его массивная фигура, скупая мимика человека, который видел многое, делали слова неоспоримыми. — Сколько уже раз мы брали товар дороже, чем он того стоил? Сколько раз не смогли сбыть?
Младший не ответил.
— А помнишь, что случилось с ящиком провианта?
Лисса заметила, парень напрягся. Лёгкое движение, почти незаметное, показательное.
— Мы его выкинули.
— Его никто не купил.
— Нам потребовалось место!
— Вектор, мы катались с ним два дня. Сколько на этом потеряли?
Парень сжал челюсти, выдохнул.
Старший говорил без нажима, попытки принизить или заставить оправдываться. Просто констатировал.
— Мы купили дорого, думали, что сможем продать, а никто не взял. Развезли по форпостам — тот же результат. Сгноили в дороге.
— Ты предлагаешь сдаться?
— Я предлагаю признать, наша стратегия не работает.
Вектор сжал пальцы, словно пытаясь удержаться от новых возражений.
— Мы держимся только за
