Добравшись до горы - Алексей В. Мошков
— Ты великолепна, моя госпожа! — воскликнула она.
— Я рада, — вздохнула чистая принцесса, — но мне бы еще какое-нибудь оружие…
— Чтобы победить Мизарди, оружие нужно отнять у нее.
— Тогда я отберу его у нее. Веди меня!
Фурия отворила малозаметную дверцу и поманила Клауди за собой. Девушка последовала за ней. За дверью оказался узкий, плавно уходящий в глубину проход. Он привел в залу, которая была гораздо просторнее той комнаты, где Патри обхаживала свою гостью. Зала напоминала большую сырую пещеру. Скорее всего, это и была пещера, одна из тех, которыми изрыта двуглавая Разлучная гора. Печной жар, царивший в подземельях Отмороженной башни, здесь едва ощущался. На грубо сколоченных помостах сидели и лежали изможденные девушки. Одеты они были в рубище, спутанные, сбитые в колтуны волосы свисали на бледные лица. Появление чистой принцессы и сопровождавшей ее полулисы-полуженщины не вызвало среди узниц ни малейшего оживления.
— Они же голодные! — ахнула Клауди. — Нужно их немедленно накормить!
— Слушаюсь, моя госпожа!
Патри метнулась через всю залу и пропала в еще одном проеме. Оставшись наедине с узницами, Клауди принялась обходить их, заглядывая в лица и гладя по головам. От ее ласковых прикосновений девушки словно оживали. Поднимали головы, во все глаза глядя на необычную госпожу, которая вдруг появилась в их узилище. Вскоре вернулась полулиса в сопровождении других фурий. Огромные слоноподобные создания несли тяжелые блюда с яствами, каких узницы не видали очень давно. Мясо, рыба, овощи, фрукты, хлеб, кувшины с элем. Все это они ставили на длинный дощатый стол, который фурии помельче, вроде полукуниц или полубелок, накрыли простой льняной скатертью. Узницы, завидев такую роскошь, оживились, слезли со своих лежаков, но никак не могли решиться подойти к столу.
— Угощайтесь, дорогие подруги! — пригласила их чистая принцесса.
Голодные девушки кинулись к столу и принялись хватать руками куски еды, запихивая их в рот, давясь и глотая, почти не прожевывая. Выглядело это не слишком приятно, но Клауди их не осуждала. Она подозвала Патри.
— У тебя сундуки ломятся от одежды, а эти бедняжки почти раздеты. Тащи все, что есть. И позаботься о том, чтобы пленницы могли вымыться.
— Будет исполнено, госпожа!
Полулиса поклонилась чистой принцессе, кликнула других малых фурий и скрылась с ними за той дверцей, через которую Клауди попала в это узилище. Она тем временем подошла к столу, налила себе в кружку эля и подняла ее над головой, привлекая к себе внимание. Узницы сначала не замечали ее молчаливого призыва, но постепенно переставали чавкать, хрустеть и прихлебывать, ожидая, что скажет эта сердобольная девушка в строгом темном платье.
— Милые подруги мои, — начала чистая принцесса, — я не знаю, кем вы меня считаете, но я не добрая волшебница, спустившаяся с облачка, и не королева, которая привела огромное войско на подступы к крепости злой чародейки. Я такая же узница, как и вы, но я пришла сюда для того, чтобы уничтожить Мизарди.
Послышались крики:
— Правильно! Убить эту тварь! Раздавить гадину! Веди нас, госпожа! Мы ее голыми руками!..
— Если вы со мною, — продолжала Клауди, дождавшись, когда схлынет волна ярости, — то должны меня во всем слушаться.
— Говори, госпожа, что нужно сделать, — произнесла одна из узниц.
Судя по уважительным взглядам, которые бросали на нее другие девушки, она была их негласным лидером.
— Прежде всего, меня зовут Клауди, — произнесла чистая принцесса. — И не нужно называть меня госпожой. Сейчас вам принесут горячую воду, мыло и чистую одежду. Приведите себя в порядок. А пока ешьте, только не столь неразборчиво.
Узницы виновато закивали и продолжили трапезу, но уже не чавкали, не давились, не хватали пищу давно не мытыми руками. К Клауди подошла та самая девушка, что обратилась к ней.
— Меня зовут Солли, госпо… Клауди, — заговорила узница. — Я здесь дольше всех, и потому меня слушаются. Спасибо тебе за все эти благодеяния, но мне хотелось бы знать: что ты задумала? Пойми, сейчас мы худо-бедно живем, а поднимем руку на хозяйку — она с нами расправится. Да, не сразу. Подвергнет таким мукам, что мы будем умолять ее о смерти.
— Я тебя понимаю, Солли, — кивнула чистая принцесса, — но всего сказать не могу. Поверь только, что Мизарди не напрасно собирала нас здесь, и, когда придет час, она не пощадит никого. Так что прошу верить мне и слушаться неукоснительно.
— Хорошо, Клауди, я пойду за тобой, куда прикажешь, — откликнулась узница, — и большинство девушек тоже. Правда, есть некоторые, которые рабски преданы хозяйке и постараются нам помешать.
— Возьми их на себя, Солли. Подбери самых надежных девушек, и вместе с ними постарайтесь не дать этим рабыням вмешаться.
— А фурии?
— Патри обещала мне, что фурии будут на нашей стороне.
— Хотелось бы в это верить, — вздохнула Солли.
В этот момент вернулись полулюди-полузвери. Слоноподобные несли лохани и чаны с горячей водой, а те, кто поменьше, — ворохи одежды. Когда пленницы все это увидели, то забыли даже о еде. Фурии-мужчины поставили свою ношу на каменный пол и ретировались, а фурии-женщины принялись помогать узницам смывать с себя напластования грязи. В печальном подземелье, где годами томились молодые, но полуодетые и полуголодные узницы, послышался плеск воды, хихиканье и визг. В воздухе плыли мыльные пузыри. Если бы не тревога, точившая сердце чистой принцессы, впору было заплакать от умиления. Однако расслабляться было пока рано. Страшный враг был еще жив, шевелил паучьими лапами, скользил по ледяной паутине где-то наверху, в своей башне.
И эта тварь не заставила себя ждать. Раздался звонкий удар, словно где-то бухнули по огромному гонгу. Все присутствующие испуганно вздрогнули. Узницы, которые не успели домыться, спешно выбирались из лоханей. Вытирались простынями, хватали что попало из одежды и натягивали на себя. Фурии прижали уши и подобрали хвосты. И хотя чистая принцесса не понимала, что происходит, но чувствовала: наступает решающий момент. Пришло время сделать то, ради чего она, будущая королева Клаудилия Первая, так стремилась сюда. Она должна победить чудовище или погибнуть, а умирая, все равно победить. Иначе узникам не обрести свободы, а с родного королевства не сорвать паутину чар. С тяжким скрежетом раздвинулись каменные стены. Топоча сапожищами, в залу вошли два великана-стражника и встали по обе стороны от входа. Воцарилась гробовая тишина, в которой отчетливо слышалось тоненькое позвякивание льдинок.
— О, я вижу, вы все тут отмылись и приоделись в мою честь, —
