Кирилл Якимец - Войны и миры: Отряд "Омега" (с испр. орфографией)

— Не то слово!..

— Теперь у меня к тебе вопрос. Большие пушки. Ракеты. Нестандарт, по чертежам.

— Очень дорого.

— Золото и платина. Слитки без клейма. В диком количестве. А могу и просто деньгами…

— Нет. Самое оно. Вертолетный завод под Казанью. Сделают все, у них денег нет. Только через начальство не суйся. Вот, дай твою книжицу.

И Бультерьер записал Борису в книжку номер телефона.

— Это сжигать не обязательно. Спросишь Александра Ильича. Сошлешься на меня, все объяснишь — не по телефону, разумеется. Видишь, как хорошо? Да, арбалеты нужны?

— Нет, вроде…

Но тут встрепенулся Хафизулла:

— Арбалеты? Какие?

— Пистолет, стрелы металлические, убой — двадцать пять метров.

— А прицельная дальность?

— Столько же… Да пойдем, взглянешь. У меня образец в багажнике.

Борис с Василием пытались возразить, но глаза Хафизуллы загорелись. Бультерьер с трудом выбрался из-за стола и, тяжело переваливаясь, пошел к выходу. Хафизулла — за ним. Борис и Василий — тоже.

Низкая спортивная машина Бультерьера стояла не в переулке, а за углом, в абсолютно темном дворе.

— Вот, — Бультерьер откинул багажник, посветил фонариком, — игрушечка.

Арбалет оказался совсем маленьким, такой легко помещается за пазухой. Хафизулла повертел его в руках, ловко взвел тетиву.

— Стрела есть?

Бультерьер протянул короткую алюминиевую стрелу со стальным наконечником.

Хафизулла наложил стрелу.

— Во что бы попробовать?..

— Осторожно. Убьешь кого-нибудь.

— Нет. Дай-ка фонарик.

Хафизулла отошел вглубь двора, посветил фонариком на деревья.

— Вот, здесь, видишь — листок? У самого ствола? Иди сюда.

Бультерьер подошел.

— Ну?

— Буду стрелять от машины.

— Света не хватит. Фонарик слабый.

— Я без света.

— Че-го?!

Хафизулла побежал к машине. Бультерьер заторопился следом.

— Подожди, а то в меня попадешь. Потеряешь стрелу…

— Заплачу.

— Тогда давай.

Хафизулла послюнявил палец, поднял над головой, проверяя ветер. И выстрелил с бедра, вроде бы даже и не целясь.

— Пошли за стрелой.

— Пошли. Я слыхал, она в дерево воткнулась.

— Разумеется.

Стрела торчала в стволе дерева, пробив посередине тот самый листок. Бультерьер присвистнул.

— Ну, ты…

— Арбалет хороший. Очень хороший.

Хафизулла еще раз взвел тетиву, спустил ее вхолостую, прислушиваясь к звуку. Снова повторил:

— Хороший. Попрошу Бориса, пусть купит.

— Бери. Дарю.

Бультерьер хлопнул Хафизуллу по плечу. Вернулись к машине, где стояли Василий и Борис. Бультерьер чесал затылок, посмеивался.

— Это… Это класс! На!

Он полез в багажник и вытащил оттуда два колчана-браслета со стрелами.

— На. В каждом — по десять стрел, можно на руке носить, если ментов рядом нет. Ага, у тебя рукава широкие, давай прямо под рукав. Помочь?

— Сам. Спасибо.

Интересно, что бы там нащупал Бультерьер у Хафа под рукавом, подумал Василий. Ведь там уже и так целый арсенал.

— Во. Арбалет за пазуху. Главное — он у нас за оружие не считается. Найдут — конфисковать не смогут. Удобная вещь. Как тебя звать?

— Хафизулла.

— Татарин? У меня много татар знакомых…

Василий ткнул Хафизуллу локтем в бок, но Хафизулла все равно ляпнул:

— Турок.

— По-русски здорово говоришь. А откуда ты? Я Турцию хорошо знаю.

— Он турок-месхетинец, — поспешно вставил Борис.

— А… Ну, удачной охоты. Пошли, выпьем. Чтобы у нас с Борей все срослось.

Бультерьер захлопнул багажник.

Кто-то входил в дверь гостиницы «Кубань», кто-то очень знакомый… Борис резко остановился. Но человек тоже вдруг остановился, и они с Борисом встретились взглядами.

— Освальд!

Освальд остался жив. Лысая голова его была забинтована, но, видимо, пуля Талгата только оцарапала череп.

Освальд испуганно отпрянул в темноту. Хафизулла выхватил из-за пазухи свой новый арбалет, но замешкался, пока тащил из колчана стрелу.

— Туго идет, шайтан!

Застрекотал мотор. У Освальда, оказывается, здесь стоял мотоцикл. Василий прицелился из пистолета, но Освальд уже свернул за угол.

— Борь, за ним?

— Нет. По дворам уйдет. Скорей домой! Буль, пока, у нас проблемы.

Бультерьер развел руками и поплелся назад, в Буфет, где его ждали две обиженные девушки в рыжих париках.

Снова проносились за окнами темные туши домов, мелькали перекрестки, переулки выливались в проспекты, с проспектов Борис опять сворачивал в переулки и тихо чертыхался.

— Мы, значит, на минах плясали все это время. Освальд жив. В Буфет он ходил проверить, там ли я. Хорошо, мы были на улице, заметили его. А он — нас. Это плохо. Мы успели выехать от меня. Очень повезло. Но селедки уже там, ждут. Я уверен. Черт! Шайтан!

— Свиные уши! — добавил Василий.

Борис остановил машину во дворе за два квартала от своего дома.

— Вроде, никто не следил. Я бы заметил. Теперь смотрите внимательно. И пошли.

Подозрительных людей первым заметил Хафизулла. Собственно, и подозревать тут было нечего, все сразу ясно: черная кожа курток, мамелюкская прическа. Борис предупредил, что в Москве так могут выглядеть безобидные мальчишки. Но у безобидных мальчишек нет автоматов.

А у этих двоих автоматы были.

Вдали, шагов через сорок, Хафизулла углядел еще двоих. Видимо, люди Рыбака окружили дом.

— В подъезде тоже есть? — шепотом спросил Хафизулла у Бориса.

— Полагаю, даже много. А надо все сделать тихо.

— Так я — тихо.

— А они — громко. Они очень шумные. Кто-то обязательно стрельбу подымет. И тогда надо квартиру менять…

— Не надо. Я через окно влезу. Дома веревка есть?

— Есть, но… А ты влезешь?

— Влезет, влезет, — подтвердил Василий, — только во дворе надо всех убрать, и очень тихо. Сделаешь, Хаф?

Хафизулла кивнул.

В подворотне соседнего дома маячили две красные звездочки — огоньки сигарет. Самих людей не было видно. Хафизулла пальцем прикинул ветер, выдернул стрелу из колчана. Взвел тетиву на арбалете, наложил стрелу. Держа арбалет в одной руке, другой вытянул кинжал из ножен, спрятанных в складках пояса.

Стрела и кинжал полетели одновременно. Две красные звездочки неровно опали вниз — и погасли. Послышалось глухое короткое шуршание рухнувших тел. И стон.

Хафизулла бросился вперед. Стон оборвался. Хафизулла цокнул языком. Борис и Василий тоже пробежали в подворотню. Хафизулла стоял над двумя трупами в черных кожаных куртках. Кинжал он уже спрятал обратно в ножны, а стрелу снова наложил на взведенную тетиву.

— Один гуляет под окнами, еще пятеро — во дворе. Расставлены грамотно. А раз так, то там, где совсем темно, должно быть еще двое. И все друг друга видят. Значит, берите сигареты и курите. Издали они примут вас за своих. Я пошел.

Василий и Борис нервно курили. Со двора не доносилось ни звука. Вдруг совсем рядом раздался незнакомый тихий голос:

— Вань, пусто? Ждать надоело, черт, взломали бы лучше дверь. Огня дай…

Зашедший в подворотню парень не успел понять, что произошло. Василий с Борисом ударили его одновременно. Борис склонился над упавшим телом, достал из своего кармана нож (тот самый, наверное, со следом от пули, решил Василий) и несколько раз погрузил лезвие парню в горло. Вытер лезвие о штаны трупа, спрятал нож.

Со стороны двора раздалось осторожное посвистывание. Хафизулла закончил. Он стоял под окнами первого этажа над трупом и заправлял стрелу в колчан.

— Идин-ага, говорите, веревка есть?

— На кухне, белый шкафчик у окна. Там всякая снаряга. Есть и трос, альпинистский. Его хватит. Лезешь?

— А куда?

— Прямо здесь. Балкон на шестом этаже. Дверь должна быть открыта. Не напугай никого, а то ваши еще стрельбу подымут…

Цепляясь за щели между кирпичами, Хафизулла начал ловко карабкаться на стену. Вот и первый балкон. Ловко вскочив на перильца, Хафизулла подпрыгнул и уцепился за следующий балкон, сразу подтянулся…

В квартире зажегся свет. На балкон вышла старушка, поглядела вниз. Потуже запахнула халат.

— Вороны, что ли… — пробормотала она. Закурила сигарету.

Пока старушка курила, Хафизулла неподвижно висел на руках под ее балконом. Но вот окурок полетел вниз, старушка вернулась к себе. Погасила свет. Хафизулла подождал еще минут пять и полез дальше. Четвертый этаж, пятый… Шестой.

Помахав рукой, Хафизулла скрылся в квартире. Шума не было. Свет тоже не зажигали, догадались, наверное, что не стоит. Через некоторое время Хафизулла снова появился на балконе. Закрепив конец троса на перильцах, он скинул трос вниз. Длины хватило.

Первой спустилась Ольга, быстро перебирая руками. За ней — три девушки. Несколько раз загремев копытами по чужим балконам, соскользнул Пурдзан. Мин-хан долго проверял трос на прочность, зато спустился почти молниеносно. Хафизулла отцепил трос, смотал его в тугую бухту, закинул на плечо и прикрепил к своей куртке. После чего начал спускаться тем же способом, каким поднимался. На этот раз, к счастью, старушка с третьего этажа не выходила на балкон покурить.