Капитан Немо - Играя с судьбой (СИ)
От звука этого голоса я покрылся липким потом. Блондин, поигрывая ножом, встал передо мной и улыбнулся. Как удав кролику.
— Ничего себе, ты теперь у Анамгимара на побегушках, приглашения носишь? — огрызнулся я, стараясь не показать своего ужаса, и посмотрел в лицо того, кто пытал меня в медблоке порта Лидари.
Катаки улыбнулся ещё шире. И начал чистить ножом ногти.
— Я — твой почётный эскорт, — кончик ножа со скрипом прошелся под ногтем большого пальца. — Ты же у нас скользкий, как угорь, — лезвие с легким шипением сняло тонкую стружку на ногте указательного пальца. — Мне же твои фокусы… В общем, говорю по-хорошему: поднимешь скандал, и слугам придется на фасаде твоего дома вывешивать траурные флаги. — Средний палец Катаки обработал ножом дважды. — Уж не знаю, правда, по кому именно: по тебе самому, — задумчиво оглядывая безымянный, обронил блондин, — или по твоему рыжему. И лучше было тебе не дожидаться подобного приглашения, а ответить на любезность господина Эльяны в тот же день, как получил официальные извинения.
Мизинец Катаки чистить не стал.
Кажется, меня перекосило. Блондин весело погрозил ножом.
— Без глупостей, господин Эль-Эмрана, — прошипел он. — Без глупостей. Или получишь со следующим письмом голову своего навигатора.
Он махнул рукой головорезам, и те расступились. Но от того, что круг разомкнулся, легче не стало. У меня не было причин не верить Катаки. Тех пары десятков минут, на которые я задержался у Олая, вполне бы хватило, чтобы устроить Рокше ловушку. И пусть вероятность ничтожно мала, пусть возможность гипотетическая, сбрасывать со счетов ее нельзя. Потому, когда Катаки сделал приглашающий следовать за ним жест, я пошел. Как кролик в клетку к удаву.
Анамгимар ждал, расхаживал в нетерпении по гостиной. Меня перекорежило с одного взгляда на него — высокого, изящного, молодого. Не по годам, молодого: каждый на Раст-эн-Хейм знал, что этому подонку далеко за семьдесят, что он старше Атома, а меж тем скачет козликом. У Атома лицо морщинистое, словно печеное яблоко, у Анамгимара — гладкое, без морщин, молодое, даже вместо усов юношеский пушок над верхней губой. Вот только взгляд темных глаз — слишком стар для такого лица. Взгляд — стар, зол, презрителен, а доброжелательной натренированной улыбке я никогда не верил.
— Рад, что вы решили принять мои извинения, Арвид, — произнес он.
Махнув рукой, выгнал Катаки и свиту, указал мне на кресло. Сам, лично разлил из бутыли форэтминское в высокие бокалы, сел напротив, закинув ногу на ногу. Своим видом, манерами и ужимками он напоминал кота, тщательно вылизывающего причиндалы, но готового мурлыкнуть, как только хозяйская рука ляжет на холку.
Учтивые слова ничего не значили, любезность ничего не гарантировала. Просто кот поймал мышь и развлекался, по-своему, по-кошачьи: выпустив и наблюдая, куда она побежит, полностью контролируя ситуацию.
Рукой с аккуратно подпиленными, покрытыми бежевым лаком ногтями, он подвинула ко мне бокал.
— Вы ведь уважаете форэтминское? Так выпьем за то, что наши разногласия остались в прошлом. Я постараюсь о них не вспоминать, но и вам стоит забыть некоторые инциденты.
Во рту пересохло. Но как бы мне ни хотелось сейчас напиться, вино я проигнорировал, не спуская внимательного взгляда с лица Анамгимара.
— Что вы от меня хотите? — спросил в лоб. Мне не хватило спокойствия сидеть и выслушивать, как он плетет словесные кружева.
Усмешка вновь заиграла на полных губах.
— Предпочитаете деловой подход? Хорошо. С камушком вы меня переиграли. Вопрос только в том, почему вы решили его бесплатно отдать лигийцам. Я ведь предлагал вам деньги. Хорошие деньги.
— Половину процента от истинной стоимости, — я взял бокал в руки, но пить не стал. — Вам не приходило в голову, что свою жизнь и свободу я ценю куда выше? А того кто принуждает к заведомо невыгодной сделке вряд ли смогу назвать благодетелем.
И снова он усмехнулся. Даже кивнул одобрительно.
— Но купить камень у вас не решился даже Олай Атом. И даже за эти жалкие полпроцента. Что же касается инцидента на Лидари — я уже принес извинения, а раз вы здесь, стало быть, вы их приняли.
Я пожал плечами, стараясь не показать того, что сердце в груди колотилось как в клетке, пытаясь выскочить. Мне не нравился этот разговор. Не нравились предисловия. И я едва удержался от того, чтобы не облизнуть пересохшие от волнения губы. Пригубить бы вина, но кто его знает, какой гадости в него могли намешать?
— Вы готовы поднять ставки? — резко спросил я у Анамгимара. — Сожалею, но второго камня у меня нет.
— Второго сына, как я понимаю — тоже.
Тон голоса Анамгиамара ничуть не изменился, но от смысла сказанного повеяло арктическим холодом.
— Хотите, чтоб я выкрал камень у лигийцев? При всем желании не смогу, — ответил я и поставил бокал на стол.
Эльяна покачал головой, поднялся на ноги, подойдя к окну, он протяжно вздохнул.
— Арвид, я ведь предлагаю вам решить проблему по-хорошему. Вашу проблему. Будем считать, что камень мы совместно пустили в дело. В качестве компенсации получите десять миллионов аслари. От вас мне нужна только информация. Все, что вы знаете касательно организации обеспечения безопасности Ирдала. То, что узнали, пребывая в плену.
— Рокше верните.
— Да вернут вам мальчишку, — вспылил Эльяна. — Но после того как он расскажет где именно перехватили вашу яхту, какова была численность патруля и собственно сам механизм задержания. Потом вы добавите, что заметили сами.
— Я мало что видел.
Анамгимар неожиданно сорвался с места, подскочил ко мне, уперся руками в столешницу, нависая надо мной, при этом столкнув на пол бокалы. Жалобно звякнуло стекло. Два ярких пятна расплылись на персиковом шелке дорогого ковра.
— Верните Рокше, — повторил я упрямо. — Пока я не увижу его, не пойму, что он в порядке, ничего я вам не скажу. Молчать я умею, вы знаете. Катаки может рассказать.
Раздался тихий, издевательский смех.
— Умеешь?
Анамгимар оттолкнулся ладонями от стола, распрямился, позвал блондина. От окрика у меня зазвенело в ушах.
Сердце подпрыгнуло в груди. «Доигрался» — подумалось вдруг. Нахлынула тоска, мягкое кресло показалось ледяным и скользким. Только упрямство заставляло держать лицо. Когда распахнулась дверь, я уже был готов ко всему, даже к тому, что жить мне оставалось минуты.
— Глупо, господин Эльяна, — произнес я, поднимаясь на ноги.
Анамгимар мне не ответил. Обернувшись к нарисовавшемуся на пороге блондину, проговорил:
— Пригласите генерала. Эль-Эмрана артачится.
Пол от неожиданности пошел мелкой дрожью, словно начиналось землетрясение. Предчувствие провала разрывало землю у меня под ногами. Падение… обратно не выбраться. Я не был готов к тому, что сегодня, сейчас увижу Корхиду; понимал что как бы ни хотел соврать, сделать этого не смогу. Скрыть от высокородного правду не дано ни одному человеку.
Моя растерянность заставила Анамгимара улыбнуться, черные глаза заблестели — словно дорвался кот до сметаны. Он прекрасно понимал, какое произвел впечатление своими словами и злорадствовал, ничуть не скрывая этого.
Ярость ударила в голову, не контролируя себя, я сделал, шаг: так хотелось впечатать кулак в пухлые улыбающиеся губы. Не дали. Я не видел, откуда взялась охрана, не успел даже как следует замахнуться, а меня уже скрутили, не позволяя шевельнуться.
— Нервы, нервы, — рассмеялся Эльяна.
А нервы и в самом деле ни к черту. Мне только и оставалось, что с тоской мечтать скоропостижно загнуться от острого сердечного приступа: незамедлительно, здесь и сейчас, чтобы избежать позора.
Приближение высокородного я почувствовал раньше, чем услышал шаги. Сердце трепыхнулось, пропустило удар и забилось в такт чужой поступи. Я чувствовал присутствие, и волосы топорщились, словно притягиваясь к наэлектризованному предмету. Незримая тяжесть легла на плечи. Из меня как из наполненного стакана выпили все надежды, желания и стремления — досуха. Неумолимо, властно клонило к земле, сил едва хватало, чтобы держать прямо голову.
Не заметил, когда охрана меня отпустила. Анамгимар по-прежнему находился рядом, но чтобы вцепиться ему в горло мне сейчас уже не хватило бы сил. Я на ногах стоял едва — колени подламывались. Генерала я не видел — стоило лишь попытаться бросить взгляд в сторону, из которой, казалось, исходила ломавшая волю сила, как пульсация крови в ушах становилась громче, накатывалась полуобморочная дурнота, и боль десятком рыболовных крючков впивалась в виски.
Я мог видеть только начищенные до блеска сапоги. Поднять на высокородного взгляд, тем более посмотреть в лицо, мне не позволили.
Кто-то рывком, поставил меня на ноги, протянул бокал форэтминского, кисловатая нотка в запахе которого предупреждала, что пить это мне бы не стоило.
