Михаил Медведев - Контрольное вторжение
Я зашагал вперед, перепрыгивая с крыши на крышу.
Голову приходилось втягивать, потому что сверху вяло колыхались грязные днища антигравов второго эшелона. В очередной раз я превратился в палача. Но кто-то же должен брать на себя сей неблагодарный труд. Мне не повезло, что жребий опять пал именно на меня, но эту работу все равно нужно было сделать. Не мне, так кому-нибудь другому пришлось бы убить ту семейную пару в маленькой серебристой машине, или вон того мускулистого мужчину с дурацкими бантиками на лысине, или старика, который умер, склонив голову на руль грузовика. Я мотнул головой. Не о том думаю! Все мысли должны быть только о деле. Я приказал себе забыть про сомнения и вспомнить о долге. Война — это всегда грязь и смерть. А эту войну начали не мы. Вот о чем нужно помнить постоянно.
Тоннель кончился, но проезжую часть справа и слева ограничивали две отвесные и совершенно непреодолимые стены. «Какой остолоп строил эту трассу? — мысленно возмутился я. Должны же быть лестницы для экстренной эвакуации! Где они? Стоп! Вот одна. Она даже отмечена несколькими красными фонарями. Странно, что я ее сразу не заметил. Старею». Я рванулся вперед и споткнулся о чью-то лодыжку. Всегда нужно смотреть, куда ступаешь, особенно когда каждый мертвец норовит поставить тебе подножку. Сгруппировавшись, я довольно удачно упал в щель между машинами.
Немного поцарапался и испачкался. Ерунда! Только вот когда выбирался обратно на крышу, случайно встретился взглядом с мертвыми глазами ребенка. Я так и не понял, мальчик это был или девочка. Удивительно другое, детская кожа почему-то не пострадала от стигматизации, и мне на мгновение показалось, что ребенок все еще жив. Я уже поднимался по лестнице, а его глаза все еще смотрели на меня. И я тогда подумал, как было бы хорошо, если бы меня звали совсем не Петр Васнецов, а как-нибудь по-другому. Чтобы мной был не я, а кто-то совсем мне незнакомый. И чтобы самого меня не было бы. Совсем не было. Не было нигде и никогда.
Лестница привела меня в небольшой уютный скверик, главным украшением которого был бродяга в драном зеленом пальто. Он возлежал на газоне рядом с перевернутой урной. Проверять, жив ли он, мне не хотелось. Тем более что пах он так, будто умер неделю назад.
Других людей, ни мертвых, ни живых, поблизости не наблюдалось. То ли разбежались, то ли не попали в радиус поражения. В задумчивости я обошел клумбу, неторопливым шагом миновал тенистую аллею. Ее безлюдность рождала обманчивое ощущение мира и покоя, а шевелящиеся под подошвами тени листьев создавали иллюзию обыденной жизни. Я остановился рядом с виадуком, перекинутым через широкую магистраль. По ней все еще неслись машины. Средняя скорость потока, если прикинуть на глаз, около двухсот километров в час.
Следовательно, за полчаса они успеют унести заразу на сотню километров от этого места. Я повертел головой и восхищенно присвистнул. Вокруг раскинулась замечательная, очень сложная и очень многоуровневая транспортная развязка. О такой удаче можно было только мечтать. Я опустился на вымощенный булыжниками тротуар, прислонился спиной к каменному ограждению и закрыл глаза, стараясь не думать о том, что сейчас я по своей смертоносности вплотную приблизился к атомной бомбе, сброшенной в незапамятные времена американцами на Хиросиму. Когда-то, лет 350 назад, я осуждал их за это зверство. С тех пор я поумнел.
Приблизительно через полтора часа мерный гул тысяч двигателей сменился леденящим кровь скрежетом сминаемого автомобильного металла, скрипением царапаемых о дорожное покрытие днищ и звоном разбитых стекол. Движение остановилось. Я встал на ноги и осмотрелся. Некоторое время у меня была возможность наблюдать фигурки людей, бегущих в разные стороны.
Когда и они успокоились, я испытал безмерное удовлетворение от хорошо выполненной работы и одновременно глубочайшее отвращение к самому себе по той же самой причине. Подвергнув еще одному контрольному осмотру замершие в мертвенной неподвижности окрестности, я двинулся к странному пузырчатому зданию. Нечто похожее образуется, если дунуть через трубочку для коктейлей в стакан с густым кефиром, поэтому вначале я принял сооружение за оранжерею, но веселенькая вывеска с изображением дельфина и хвастливой вывеской на английском «Тера-Маркет-Минус-Терра» ясно указывала на торговую функцию строения. Мое внимание привлекла большая посадочная площадка, окаймляющая верхнюю часть скопища гигантских стеклянных пузырей. Я решил поискать там какой-нибудь аппарат, способный стабильно лететь на небольшой высоте. По местным дорогам благодаря мне уже никогда нельзя будет проехать.
Автоматические двери магазина безуспешно пытались закрыться. Им мешал труп толстого мужчины, живот которого колыхался, как пудинг, каждый раз, когда его пихали створки. Когда фотоэлемент системы управления засек мое приближение, двери облегченно замерли в открытом положении. Я вошел внутрь. В лицо мне ударил густой запах крови. Картина произошедшего здесь кошмара немедленно смоделировалась в моем мозгу и за долю секунды промелькнула перед внутренним взором. Обезумевшие от ужаса люди метались по магазину, не разбирая дороги, и собственными телами разбивали выпуклые зеркальные витрины высотой в три человеческих роста. Огромные осколки сыпались на несчастных, рассекая, уродуя и калеча еще живых покупателей. Кровь была повсюду. Мне пришлось идти прямо по лужам крови. Ею были заляпаны стены, обильно политы листья декоративных растений. Вода в фонтане стала темно-розовой. Кровь ручьем текла по лестнице, по которой мне пришлось подниматься. Целое озеро натекло из груды трупов в нижней части двух эскалаторов. Присмотревшись к телам, я остановился и вернулся назад. Кажется, в произошедшем здесь кровопролитии был виноват не только неудачно выбранный материал для витрин. В трупах обнаружилось множество больших дыр, оставленных крупнокалиберным ручным оружием. Порыскав глазами по холлу, я быстро нашел двух покойников в военной форме. Бойцы устроили позицию в секции нижнего женского белья и перебили немало своих соотечественников перед тем, как откинуть копыта. Возможно, это они и организовали ту панику, из-за которой я теперь вынужден вброд переправляться через реки крови.
Я осмотрел мертвых военных. Первый был рядовым или чем-то вроде того. Бедность нашивок вполне соответствовала юности лица. В белых пальцах с выпирающими суставами солдат сжимал старомодную электромагнитную винтовку. Ее толстый короткий ствол все еще был направлен на офицера, в груди которого зияла рваная дыра. На лице офицера навсегда застыло мимолетное предсмертное изумление. О том, что здесь произошло, можно было только догадываться. Возможно, старший по званию отдал незаконный приказ открыть огонь по мирным гражданам и был убит своим подчиненным, или, наоборот, у рядового снесло крышу и он начал палить во все, что движется. Вирус навсегда сокрыл от Человечества тайну этой трагедии.
В кобуре у мертвого офицера отыскался вполне пристойный лучемет с полностью заряженной батареей и предохранителем, равнодушным к моему неправильному биополю. Для проверки боевых качеств оружия я расстрелял пальму, раскинувшую листья над маленьким водопадиком. Обугленный ствол дерева рухнул в воду, а я сунул лучемет за пояс и торопливо поднялся на второй этаж. Здесь тоже имелось изобилие окровавленных трупов и разбитых витрин, но потоки прохладного воздуха, дувшие из вентиляционной системы, развеивали запах свежерубленой человечины. Чтобы забраться еще выше, на третий уровень, мне пришлось пройти более ста метров по длинному коридору, декорированному замысловатыми светильниками и красивыми чугунными скамейками. В некоторых витринах зазывно двигались манекены, рекламирующие одежду, и я каждый раз шарахался в сторону, принимая их за живых людей.
Перепрыгивая через очередной труп, я споткнулся, въехал рукой в кровавую кашу и вляпался коленом в чьи-то испражнения. Пришлось сменить курс, чтобы отыскать какую-нибудь тряпку. Рядом был отдел постельного белья, и, распотрошив упаковку с комплектом простыней, я вытерся чистой тканью. Когда я собрался двинуться дальше, откуда-то слева послышались человеческие голоса, звучащие весьма жутко в этом царстве мертвых. Мне пришлось замереть на месте, чтобы перевести дыхание и немного успокоить расшалившееся сердце, которое грохотало в груди так громко, что заглушало насторожившие меня звуки. Похоже, молодое тело еще не привыкло к настоящим передрягам.
Стараясь двигаться как можно медленнее, я осторожно выглянул из-за угла. Раскинувшийся передо мной огромный зал был заполнен приспособлениями, воспроизводящими звуки и изображения. Испугавшие меня голоса шли именно отсюда. Техника отлично обходилась без людей, для которых была создана. Точнее сказать, обходилась без живых людей. Виртуального объемного японца, висящего в трех метрах от пола, можно было посчитать живым человеком лишь условно, хоть он с похвальной бодростью и объяснял умопомрачительные преимущества загадочных многослойных сковородок. Очень скоро японец так распалился от собственных речей, что сначала порвал на себе всю одежду, а затем, прыгая и потрясая эрегированным мужским достоинством, провозгласил, что только владелицы многослойных сковородок смогут заполучить себе такого классного самца, как он. Я поморщился. Ничего не имею против эротики в рекламе, но мне кажется, что в данном конкретном случае местные рекламщики переборщили. Впрочем, какие могут быть претензии к умирающему миру? Его часы сочтены, и уровень культуры кохонов в самом скором времени будет интересовать исключительно историков.
