Когда солнце взойдет на западе - Анна Кей
– Постой! – Тосиюки встрепенулся, жадно впился взглядом в Аоя и как мог добродушно улыбнулся. – Аямэ-тян была с Карасу-тэнгу? И он утешал ее? Как?
– Он… – Аой нахмурился, не совсем понимая, почему это стало важнее, чем признание его трусости, но ответил: – Он обнимал ее и поцеловал в голову.
– Так ты видел, как Аямэ-тян целовалась с ёкаем? – Тосиюки подался вперед, почти наваливаясь телом на низкий столик, и впился взглядом в дрожащего Аоя.
– Тэнгу целовал ее в… – попытался исправить старейшину Аой, но его не слушали. На губах Тосиюки уже расплылась довольная широкая улыбка, а пальцы сжали пиалу с сётю так крепко, что та могла в любой момент треснуть.
– Ступай, Аой-кун, тебя нельзя винить в случившемся. – Пугающее выражение лица Тосиюки не соответствовало его успокаивающим словам. – Останься ты с Тору и Ивао, погиб бы. Отдохни, ты заслужил это.
Аой с трудом поднялся на ноги, бросил непонимающий взгляд на старейшину и неторопливо, прихрамывая на правую ногу, вышел из дома. Оставшись один, Тосиюки позволил себе наконец довольно рассмеяться. Он так долго искал способ избавиться от девчонки, а она все сделала за него! Слова не значат ничего, но действия… О, они способны как возвысить человека, так и свергнуть в самую бездну.
И Сайто Аямэ лично дала ему в руки оружие, которое окончательно уничтожит ее.
Глава 17. Свершенное возмездие
Аямэ мысленно выругалась, слезая со Стремительной, когда прибыла в клан. За последние месяцы она приезжала в Сакаи чаще, чем за десяток лет с тех пор, как ее отправили в Бюро. Конюший, еще совсем мальчик с затравленным взглядом, неуверенно принял переданные ему поводья и торопливо ушел, ведя за собой лошадь. Аямэ бросила в его сторону обеспокоенный взгляд, заметив синяки, что выглядывали из-под рукавов и воротника хаори, но не задавала вопросов, понимая, что все равно не получит ни на один из них ответа. Впрочем, она знала, откуда на его теле раны. Медленный, ленивый, слабый, неумелый – Аямэ могла продолжать список, уверенная, что хотя бы одно из этих слов сказали мальчишке прежде, чем наказать вымоченными розгами.
Внутренний двор встретил ее тишиной. Глициния, что росла по периметру поместья, стояла в цвету, и на мгновение Аямэ замерла, вдыхая ее сладкий запах. Память услужливо подкинула подзабытое воспоминание, как они с Рэн, которой нравилось это дерево, нашли отдаленный угол двора, где их никто не мог разыскать, и прятались там порой, любуясь цветением. После, по возвращении, их наказывали, но, когда они, отрезанные от всего мира, наслаждались обществом друг друга, обе были по-настоящему счастливы.
– Молодая госпожа. – Тощая, как ветка, служанка низко поклонилась, приветствуя Аямэ и рассеивая марево воспоминаний. – Да осветит Аматэрасу-сама ваш день, а Сусаноо-сама дарует силы! Прошу за мной.
Аямэ кивнула в ответ, чуть нахмурившись. Раньше она не удостаивалась подобной чести, чтобы ее встречали тотчас, как она войдет на земли поместья. Еще по письму – излишне вежливому и вкрадчивому, в котором ее просили прибыть в клан как можно скорее, – она поняла, что случилось нечто неожиданное и ей явно отводилась в происходящем не последняя роль.
Никто не встретился Аямэ на пути, когда служанка сопровождала ее в комнату. Даже мать, любившая оценить облик дочери и высказать свое недовольство, не вышла навстречу. В доме стояла удушающая тишина.
Лишь зайдя в комнату и закрыв за собой сёдзи, Аямэ смогла задать вопрос служанке, продолжавшей преданно ее сопровождать:
– В чем дело?
Девушка не нуждалась в уточнениях. Она тут же рухнула на колени, едва ли не лбом касаясь пола, и тихо, настороженно зашептала:
– Это мой брат, госпожа! Он не думал, что все обернется таким образом! Умоляю, пощадите, госпожа!
– Поднимись для начала. – Аямэ зажмурилась и сделала несколько глубоких вдохов, надеясь, что они успокоят вспыхнувшее раздражение, но оно упрямо засело в груди. Пока что Аямэ не понимала совершенно ничего: ни поведение прислуги, ни причину, по которой ее пригласили в клан, ни почему обстановка в доме казалась столь напряженной.
Раскрыв глаза, Аямэ взглянула на служанку, все еще сгибавшуюся в поклоне, но уже не лежащую на полу. Служанка выглядела испуганной, лицо, та его часть, которую Аямэ видела, казалось даже не белым, а посеревшим от волнения.
– Что произошло?
Служанка выпрямилась, но голову оставила опущенной. Нервно заламывая пальцы, она переводила взгляд с татами на столик у окна, от него – на дверцу ниши в стене, после вновь устремляла взор на пол, пока наконец не произнесла едва различимым шепотом:
– Мой брат видел вас с ёкаем. Он рассказал об этом старейшине Тосиюки-сама, и тот…
– Ах, так вот что случилось, – перебила Аямэ, а служанка вновь попыталась упасть на колени. Ожидавшая этого Аямэ подхватила ее под руки и заставила взглянуть на себя. – И какую правду решил всем поведать Тосиюки-сама?
– Что вы в отношениях с Карасу-тэнгу. Что Аой видел, будто вы… вы… – Ее лицо окрасилось почти мгновенно. Щеки запылали горячим румянцем, ярко выделяясь на все еще бледном лице.
Аямэ хмыкнула в ответ. Значит, ей не показалось, что она ощутила вспышку живой энергии, когда они с Цубасой сжигали тела погибших Сайто. Их видели и о них рассказали. Внутри всколыхнулась досада – сколько раз она слышала о том, что не должна позволить слухам распространиться, а в итоге они все равно выбрались наружу.
И она не могла винить в этом никого, кроме себя.
– Принеси кувшин, чтобы я смыла дорожную пыль, и можешь быть свободна, – только и сказала Аямэ, отпуская служанку, которая встревоженно смотрела на нее и непонимающе хмурилась.
– Молодая госпожа?..
– Просто иди.
Служанка явно ожидала наказания, а вместо него услышала поручение и не более. Аямэ раздраженно цокнула языком, и именно это подтолкнуло служанку поторопиться исполнить приказ.
Когда с умыванием было покончено, запыленные одежды сменились свежими, а вакидзаси и танто расположились на специально отведенной для этого подставке, Аямэ направилась в сторону додзё, в котором ее ожидали старейшины, поразительно быстро оповещенные о ее прибытии в клан. Пустые ножны ощущались непривычно легко, что невольно раздражало Аямэ, но пойти в этом вопросе против традиций клана она не могла и не желала. Воины-самураи везде носили с собой оружие, готовые в любой момент вступить в битву, оммёдзи Сайто пустыми ножнами показывали, что способны побороть врага даже без клинка.
Вытянутое здание додзё огибала энгава, на которой, разместившись на дзабутонах, в позах, едва ли похожих на сэйдза, сидели старейшины. Присутствовали не все, лишь самые почитаемые и старые, чьи голоса имели наибольший вес в принятии тех или иных решений. По центру, как и полагается, восседал Сайто Юти. Морщинистое лицо его искривилось еще сильнее, напоминая высушенную хурму, когда он свел брови на переносице и недовольно воззрился на Аямэ.
– Сайто Аямэ, наследница клана Сайто, благословенная нашим богом-покровителем Сусаноо-но-Микото, знаешь ли ты, в чем тебя обвиняют? – вместо приветствия произнес кто-то из старейшин.
Вместо того чтобы сосредоточиться на словах старейшины, имя которого Аямэ даже не пыталась вспомнить, она смотрела на его позу и с отвращением думала, во что превращается человек, когда вкушает власть и пристращается к ней.
– Сайто Аямэ! – рявкнул один из стариков, громко ударяя пустыми ножнами по деревянному настилу.
– Предполагаю, – наконец ответила она, с трудом подавив тяжелый вздох и едкую ухмылку.
– Не желаешь ли сама в таком случае рассказать, в чем твоя вина?
Аямэ фыркнула. Она не могла в это поверить. Сперва Совет миролюбиво попросил ее приехать в клан, чтобы после, не поприветствовав и не дав ей поприветствовать их, начать требовать пояснений, даже не сказав, в чем именно она виновна?
– Ты… ты смеешься над той провинностью, что сотворила?! – Возмущенный вопль еще одного старейшины, который даже дернулся вперед, намереваясь встать, под конец утонул в жарких спорах остального Совета.
– А кто решил, что я виновата? Вы? – Аямэ вскинула бровь, осматривая присутствующих.
– Ты связалась с ёкаем! Нарушила главное правило – не иметь с ними никаких отношений, а ценой собственной жизни уничтожать их.
– Значит ли это, что боги, которым прислуживают ёкаи, не правы? – дерзко,
