Душа Бога. Том 2 - Ник Перумов
— Но что можно сделать с чувствами? Обратить их в силу, но как? И ты уверена, что соберёшь таким образом больше, чем я — с трёх затенённых Источников? А может, нужен двойной удар — твой и мой?
— Брат, я боюсь, что оживить все три Источника, даже добейся ты успеха, мы не сможем. Один, источник Мимира, — возможно, особенно с водой пресветлого Урда. Но если Урда не станет, то не станет и изначального, пречистого Света. Сможем ли мы с тобой…
— И с Хедином, — без тени сомнения добавил Ракот.
— И с Хедином, — вздохнула Сигрлинн, но далеко не столь же уверенно. — Сможем ли мы все возродить Свет в требуемой чистоте? Вы — Новые Боги, слуги Равновесия, я — в лучшем случае Истинный Маг, то есть предел, разделитель, но не более. А что это будет за сущее с Владыкой Тьмы, но без Света?
— Думаешь, зелёный кристалл лучше? — рыкнул Ракот.
— Для кого-то может показаться и так, — покачала она головой. — Но если у нас есть шанс сохранить Урд, не следует ли им воспользоваться? Время уходит, брат. Нам нужны души. Много, как можно больше. Чем сможет помочь могучий Хозяин Мрака?
— Считай, что я саркастически усмехаюсь, — буркнул Восставший. — Когда у тебя вместо головы — облако тьмы, не так-то просто что-то выразить. Но… я сделаю, что могу. Два Источника — это тоже немало.
Работа в Обетованном закипела. Дело нашлось всем: и Древним Богам, и подмастерьям Хедина, и смертным. И только Тёмные Легионы без особой помпы отступили к самому краю Обетованного: нежные цветочные феи целыми роями падали в обморок, едва завидев мрачные чёрные костяки.
Ракот Восставший ушёл с ними. Задача была поистине для Владыки Мрака: найти уцелевшие во всех бурях и катаклизмах царства мёртвых, собрать их, подтянуть к Обетованному, да ещё и так, чтобы выдержали, не развалились.
Едва ли хоть одному Тёмному Властелину выпадало заниматься подобным. Ракот стоял на самом краю Обетованного, совершенно утратив даже и малейшее сходство с человеком. Чёрная туча, тянущаяся в Межреальность бесчисленными нитями мрака; нитями, от которых в панике улепётывало всё живое, не успевшее сбежать во время сражения за обиталище Новых Богов.
Ракот не слишком верил внезапно вернувшейся возлюбленной брата Хедина. Нет, это была она, в истинной плоти — здесь Владыку Тьмы не обманешь. И она прошла через Хаос — даже он, побывавший развоплощённым на Дне Миров, таким опытом похвастаться не мог. Да и вообще — можно ли этим хвастаться?..
Но осталась ли она прежней? Целиком и полностью прежней?
…Он был Хозяином Тьмы и повелителем Кипящего Котла. Ему полагалось «владычествовать над злом» и совершать чудовищные деяния просто потому, что он — «зло». Но это же и давало… некую способность узнавать таких же, ощущать сродство.
Только теперь, стоя на самом краю Межреальности, Ракот вдруг понял, что да, он ощутил это сродство и с Сигрлинн. Сродство с сущностью, носящей в себе зерно разрушения и смерти.
Но, кем бы она ни стала, пока что — она права. Затемнить Урд — поистине последнее средство. И верно, что неведомо, сумеют ли они излечить его, очистить, просветлить, даже победив.
…Царства мёртвых находились. В окрестностях Обетованного хватало небольших тихих мирков, кои никогда не посещал Спаситель. Главные в местных пантеонах Древних Богов давным-давно пали, даже не в Боргильдовой битве, а были поодиночке выловлены Ямертом и его присными; уцелела совершеннейшая мелочь, после падения Молодых Богов вылезшая на белый свет и постаравшаяся, уж как сумела, занять места сгинувших старших.
Эти не могли ни удержать свои владения, ни сопротивляться.
Ракотова Тьма охватывала очередное царство, тянула его прочь от материнского мира; словно умелый каменщик, возводящий стену, Восставший укладывал по границе Обетованного один тёмный мир за другим: шары, сотканные из мрака, где смутно виднелись каменные врата, украшенные непременными черепами и прочими атрибутами смерти. Связи с породившими их мирами были разорваны, стража, если таковая и оставалась, в ужасе забилась в самую глубь темноты; Сигрлинн будет, с чем работать.
Сигрлинн была очень занята, вычерчивая исполинскую, от края до края Обетованного, магическую фигуру. Фигура получалась жуткая, изломанные и скрученные линии словно вопияли о страшных, невыносимых муках; иные скрещения и схождения напоминали раскрытые в немом вопле рты, иные — бессильно заломленные руки, словно в тщетной мольбе, которой никто не внемлет.
И качалась, словно позабытая всеми, чёрная глобула с пленённым в ней Хедином.
Познавший Тьму понял, что Сигрлинн вернулась, едва её «шаги» возникли на пороге Обетованного. Лёгкие, как всегда, но далеко не столь же уверенные. Хедин ощущал тяжёлый «топот» брата Ракота (хотя тот и был сейчас облаком бесплотного мрака), чувствовал множественное шевеление своих подмастерьев; он не слышал, само собой, разговора у священного Урда, но ощущал близость светлого истока, его спокойное, несмотря ни на что, журчание.
Ракот сумел доставить захлопнувшуюся ловушку в Обетованное, теперь появилась Сигрлинн; сумеют ли они вдвоём открыть капкан? Или нет, лучше б не открывали сейчас, лучше бы занялись более срочным делом — хотя что они смогут противопоставить накатывающемуся зелёному кристаллу? Силу? Всей силы Упорядоченного не хватит, чтобы разрушить этот таран Дальних. Это их предназначение, для этого они и выпестованы, чтобы в день, когда всё начнёт рушиться, запустить неостановимое.
Нет, так нельзя! Нельзя ни в коем случае!..
Были б у него сейчас кулаки — стиснул бы их изо всей мочи. Были б зубы — заскрипел бы ими.
Но ничего этого нет, и его оружие сейчас — мысль.
И мысль эта рисовала простую на первый взгляд схему.
В прошлый раз, чтобы пробить барьер Творца и воссоединить разорванное прорывами Хаоса Упорядоченное, ему, Хедину, пришлось пожертвовать собой. Ужас и боль, испытанные тем погибшим двойником, навсегда остались с Познавшим Тьму, однако вместе с ними пришло и неоценимое знание.
Заклятие Дальних воистину подобно тарану. Его уже невозможно остановить силой, но можно — хитростью.
Зелёный кристалл должен заполнить всё сущее от одной границы с Хаосом до другой.
Что ж, кое-кому (и даже не Новому Богу) удалось прорубить такой канал сквозь Межреальность; и чары Дальних неизбежно остановятся, упершись в такой барьер.
Только и всего. Просто, как всё гениальное.
И те, кто первыми сумели рассечь сущее подобными разрубами, — тоже гениальны.
Скорее всего, они этого и ждали — начала наступления Дальних, чтобы отрезать их, отделить часть Упорядоченного, чтобы жило остальное.
Невероятный по дерзости план. И требующий столь же невероятных познаний и усилий.
Так что, вдруг подумал Хедин, сущему, скорее всего,
