Душа Бога. Том 2 - Ник Перумов
Хедин никуда не спешил. Если уж угодил в капкан, первое правило — не биться, не дёргаться. Они с Ракотом уже побывали в подобной ловушке, и тогда достаточно быстро освободились. Эта западня оказалась куда крепче и куда искуснее.
Мрак, тишина, абсолютная недвижность. Познавший Тьму сбросил привычную оболочку, становясь, как и раньше, мельчайшей сущностью, что проскользнёт меж самых крохотных частиц, слагающих плоть Упорядоченного.
Никакая ловушка не абсолютна. Тот, другой Хедин, нашёл способ пробиться даже сквозь барьеры Творца, прокладывая дорогу их с Ракотом воинству. Он же, Хедин, поднявшийся по золотому лучу, достигший его конца и вернувшийся сквозь изнанку сущего — обязан выбраться тем более.
Он застыл, ощупывая свою темницу — подобно заключённому, простукивающему стены камеры в поисках скрытых пустот за кладкой. Слабина должна отыскаться, не может не найтись!..
Однако время шло, а щели не находилось. Внутренности шара казались сплошными, идеально сомкнутыми, без слабых мест.
Стой. Погоди. Ты слишком спешишь.
Хедин замер, заставляя умолкнуть всё, ещё доносившееся до него; даже смутный шёпот душ, так и остающихся с мечом Ангелов Пламени.
Суть Нового Бога медленно вбирала в себя отзвук стен его тюрьмы.
А они, эти стены, в свою очередь вибрировали, воспринимая колебания самой плоти Упорядоченного.
Уловить это было трудно даже для Нового Бога, прошедшего золотым лучом, и всё-таки мало-помалу Хедину удавалось настроиться на эти слабые, почти неощутимые колебания.
Те, кто пытались сделать его западню совершенно непроницаемой, справились со своей работой очень хорошо. Однако безупречность исполнения оказалась коварна: тёмная глобула воспринимала дальние биения Упорядоченного, и такой, как Хедин, мог в этом разобраться, несмотря на всю сложность.
Упорядоченное сжималось.
Дальние наступали, и живое пространство оборачивалось мёртвой, идеальной недвижи́мостью.
Зелёный кристалл поглощал абсолютно всё, и всё погружал в полный, абсолютный же покой.
Но, с другой стороны, сжимаемое живое пространство становилось богаче той самой животворящей силой, что зовётся магией. Магия была последним, что вбирал в себя зелёный кристалл, она, словно и впрямь живое, разумное начало, пыталась сохранить себя, отступала, оттягивалась под натиском кажущегося непобедимым врага.
Хедин искал. Он отчаянно пытался понять, что же творится сейчас в «живой» части сущего, но не только.
Он искал Сигрлинн.
Он вернул её, скользящую по волнам чёрного пламени Хаоса, обратно в Упорядоченное; вернул — и сам двинулся по золотому лучу.
И вот лишь здесь, в ловушке — что за горькая и злая ирония! — он ощутил её присутствие в сущем.
Великий Предел, мера различия. Разница, граница, где свет переходит в тьму, ночь в день и так далее. И она была здесь. Очень-очень далеко, но была. Её поступь (если, конечно, это можно назвать поступью) он не спутал бы ни с чьей.
Поступь была осторожной и неуверенной. Больше ничего — только отзвук её движения сквозь сущее.
Отзвук, постепенно становящийся всё громче и отчётливее.
— Стой! Стой, брат!..
Ракот вздрогнул. Этот голос — не может быть!..
— Стой, умоляю!..
Он медленно обернулся — клубящийся столп мрака, нависший над бурлящим источником, готовый принести его в жертву.
Она застыла в дюжине шагов от Восставшего, Древние почтительно раздвинулись, давая ей дорогу, Тхенчана, правда, глядела на новоприбывшую без особого восторга.
— Я успела, — обессиленно выдохнула Сигрлинн. И почти что рухнула там, где стояла.
Платье, словно бы запылённое, потрёпанное в дальней дороге, кое-как, наспех собранные волосы, босые ноги. Сильно запавшие глаза, ввалившиеся щёки — чародейка могла принять любой облик, так почему же такой?..
— Потому что я несвободна, — через силу попыталась улыбнуться она. — Потому что это, — она обвела собственное лицо, — отражает мою нынешнюю суть. Не знаю, когда обрету истинную свободу, и обрету ли. Но это неважно — погоди, брат, остановись!
— Что с тобой приключилось, сестра? — принял её тон Ракот. — И откуда ты знаешь, что я собрался сделать?..
— Мелкое преимущество быть развоплощённой до самой последней сути, — бледно усмехнулась чародейка. — Мы с Райной побывали у Дальних…
— С Райной? — мрачно спросил Ракот. Эх, Райна…
— С ней. А потом… я прошла сквозь Хаос, брат, я ощутила этот ужас. — Сигрлинн зябко поёжилась. — Хедин… где Хедин?
Ракот молча кивнул на чёрную глобулу.
Сигрлинн вздрогнула. Побледнела. Восставший видел, как сжались её кулаки.
— Кто? — спросила глухо.
— Какие-то… конструкты, — досадливо отмахнулся Ракот. — Но погоди, сестра! Почему я должен остановиться?..
— Дальние наступают, так?
Восставший кивнул.
— И тебе кажется, что это единственный путь, чтобы их остановить?
— Есть идеи получше? — огрызнулся Владыка Мрака.
— Прости, — тотчас повинилась Сигрлинн. Это на неё никак не походило.
— Два источника у нас, у Тьмы. Ещё один — ложный — уничтожен. Остался последний, Урд. После этого…
— Да, ты объединишь всю магию сущего, — кивнула Сигрлинн. — Стянешь всю её в единый кулак, ударишь, словно тараном. Так?
— Так.
Сигрлинн покивала. Она так и сидела, подтянув колени к подбородку и целомудренно одёрнув пониже подол платья — словно выбившаяся из сил пастушка.
— Ты понимаешь, что удар может быть только один?
Ракот хмыкнул.
— За кого ты меня принимаешь? Разумеется, только один. После этого все три Источника иссякнут. Их придётся оживлять. Но если мы не…
— Я знаю, — перебила Сигрлинн. — И я понимаю тебя. Однако послушай меня, прошу!..
— Со всею радостию, — вздохнул Ракот. — Идея затенить Урд мне и самому не нравилась, я просто не видел иного выхода.
Сигрлинн опять быстро кивнула, протянула руку — кентавр Æацелл галантно протянул мускулистую длань, помог подняться.
— Магия Упорядоченного — это ещё не вся сила, брат. Ты забыл о душах.
— А что с ними можно сделать? — искренне удивился Ракот. — Души — это души. Они ушли. Они в домене Демогоргона. Они в царствах мёртвых, где уцелели. Или ты… да нет, не может быть!..
— Магия крови, да, брат? — Сигрлинн без сил опустилась на каменный окоём вокруг Источника. — Нет, не она. Пока не она. Хотя… я удивлена, что безжалостный Владыка Мрака, жестокий Тёмный Властелин не додумался до этого.
— Как говорит брат Хедин, «пусть погибнет мир, но восторжествует справедливость», — мрачно отозвался Восставший. — Есть цена, которую я не готов платить даже сейчас. Да и сколько потребуется той крови? Ты же знаешь, я не прибег к этому средству, даже когда Мерлин с остальной шайкой ворвался в мой тронный зал.
— Знаю. Помню. — Сигрлинн склонила голову. — Нет, не магия крови, брат. Магия ушедших душ.
— Некромантия?
— Нет. Послушай, вот мы трое — кто мы? Ты — Действие, Хедин — Мысль. А я?
— Ты?.. Ты тогда — Чувство?
— Верно. Я — чувства. Эмоции. Ведь не зря же вы с Познавшим Тьму обернулись мужчинами, а я
