Эпоха Опустошителя. Том VI - Вел Павлов
Сталь пела и танцевала. Впервые за долгое время я сражался не с помощью смеси магии и эссенции, а просто с помощью эссенции, опираясь лишь на физические показатели организма и многолетние тренировки. И честно сказать, это накатывающее чувство пробудило в памяти нечто странное и ностальгирующее.
С каждым днём нахождения в данном мире, я убеждался в одном очень важном факте. Не знаю как. Не знаю почему. Не знаю каким образом. Я не мог объяснить такое умозаключение, но Бетал являлся не просто умельцем своего дела. Он был чудовищным мастером, который своими навыками и искусностью в фехтовании мог бы затмить даже Хаззака. Еще обучаясь в синдикате, я стал понимать, что старик не так прост. Но когда попал на Вечное Ристалище и начал использовать его учения тут, всё стало только сложнее. Ведь то, что я знал и умел. Всё чем обладал — этому меня обучил именно он. Учителя в синдикате мизинца не стоили от этого загадочного калеки. Сейчас я прекрасно осознаю, что по силе старик уступает огромному количеству людей с Альбарры. Он не ровня в боевом плане Дэймону, или какому-нибудь захолустному Мастиру Клинка, или этим троим, но его знания и умения не могли не поражать обширностью и универсальностью. Теории Бетала и его знания не видели никаких границ. Если становился сильнее я, то и мои техники ником образом не устаревали. Они прогрессировали следом. Они развивались вместе со своим хозяином. Даже техники и умения голубокровных, тех, что стояли на вершине Альбарры, не шли ни в какое сравнение с тем, чему обучил Бетал. По большому счету попросту невозможно, чтобы дворник из какого-то захолустного мирка мог обладать такими знаниями, но прямо сейчас я делал и поступал так, как меня учили. Невозможное становилось возможным.
И в очередной раз суть данного умозаключения подтверждалось.
Умения и боевые навыки моих противников из касты благородных и голубокровных находились на высочайшем уровне, но по какой-то причине все их потуги разбивались об учения обычного калеки с Терры.
Бой длился уже на протяжении минуты, но ни одна из атак соперников не достигла назначенной цели. Вёрткая и хлёсткая рапира не могла отыскать брешь в покрове облачения, быстрый хопеш и массивный двуручник до сих пор не сумели обойти оборону парных Гамм, а разнообразный арсенал техник на базе эссенции не наносил мне никакого вреда, в то время как мой арсенал монотонно подавлял студентов академии шаг за шагом.
Серпы алого геноцида…
Без магии, на одной только основе эссенции мой арсенал не был велик, но атаки являлись необычайно сокрушительными. Далена как нельзя хорошо смогла ощутить это на себе. Девка вздумала всего на миг разорвать дистанцию, но это оказалось фатальной ошибкой.
Полумесяц сорвался с Гаммы и зверородная попыталась защититься выставленной рапирой и уплотнившимся покровом, но вместо того чтобы разрубить, моя сила эссенции была направлена на подавляющее действие. Раздался тихий стон и тело Кисы с оглушительным звуком ударилось о границу барьера.
— Что это такое⁈ — стал насмехаться я, глядя на противницу и наряду с этим с лёгкостью блокировал град атак сразу двух иерихонцев. — Это всё, что вы можете⁈ Это всё, чему вас научили⁈ Киса, Байрин, малыш Хиал, вы же грозились меня проучить!
В глазах у оппонентов всё сильнее росла ярость, а бой затягивался. Возможно, они рассчитывали на то, что я выдохнусь, но такой цирк стал мне надоедать. Далена вернулась в строй весьма быстро, буквально через три-четыре мгновения, и натиск иерихонцев вновь возрос. Как и их свирепость. Впрочем, у всего есть как своё начало, так и конец.
«Хватит тебе, Ранкар, — пожурила меня удовлетворённая Руна. — Поигрался достаточно».
Странно это или нет, но весь бой упростил случай. В какой-то момент и практически безмолвно соперники смогли соорудить весьма интересную атаку, но именно это их и сгубило. Хиал внезапно ускорился, зверородная специально отстала всего на шаг от наших танцев, а Байрин резко замедлился будто готовил нечто забористое для выпада. Однако оставлять против меня одного сопляка оказалось чревато.
— Вижу, жизнь тебя ничему не учит, малыш, — весело рассмеялся я, резко шагнув вперед и практически лицом к лицу сталкиваясь с парнем.
— Заткни свою пасть! — процедил сквозь зубы отпрыск Азаиха. — Я обещал Анте, что не проиграю тебе еще…
Как мой, так и его покров защитил своих хозяев, но расчёт был совсем иной. Для ближнего боя больше подходили серповидные клинки, чем хопеш. Хватило вёрткого кульбита, чтобы уйти в сторону и нанести рассекающий удар.
До ушей внезапно донёсся приглушенный вскрик и впервые с начала боя кровь обагрила полигон. Лезвия разрезали оборонительный покров, дошли до самой плоти и оставив на спине у иерихонца два длинных увечья, частично рассекли кости.
Серпы алого геноцида…
Далее действовал в такой же беспощадной и грубой манере. Киса повторно попалась на такой же финт с серпами, но устояв, попросту разорвала дистанцию, однако не она являлась моей целью. Всё это время Байрин концентрировал энергию в клинке, но не успел всего на пару секунд.
Сдвиг…
Само собой, подобное не было моей обычной телепортацией, но воспитаннику Ханда хватило и этого. Всего на миг, но я исчез из поля зрения троицы, а когда до ушей жертвы донёсся крик Кисы, то стало слишком поздно.
— БАЙРИН, СЗАДИ!!!
Нужно отдать парню должное. Он среагировал и использовал навык с разворота, но резко припав к земле, сокрушительный шлейф эссенции промчался в полуметре над головой, а массивный клинок со всего маху проделал воронку в земле. Но когда юноша вздумал вернуть оружие обратно моя стопа с безумной силой ударила по широкой части орудия. В последний миг я весело тому подмигнул, а далее Гаммы обрушились на запястья противника и кровь обильно хлынула наружу алым фонтаном.
Всего на секунду образовалась гробовая тишина, но следом её разрушил душераздирающий краткий вопль парня. Клинок остался на месте, вместе с отсеченными кистями на рукояти и пока Байрин с неверием кричал и отступал назад, не сводя глаз с обрубков, колено впечаталось в голову и отшвырнуло его в дальнюю часть арены.
— Передавай пламенный привет от моего наставника своему, — тихо рассмеялся я, упиваясь собственной жестокостью. — Пусть и дальше обучает тебя смирению!
Удивительно это или нет, но
