Контрабанда - Андрей Валерьевич Скоробогатов
— Уходить, значит, собираешься?
— Угу. Мне в другую сторону надо, — сказала она и снова замолчала.
— В Нерчинск? — спросил я.
Она кивнула и снова замолчала. В трюму было, с одной стороны, очень шумно, с другой — молчание, уже в какой раз случавшееся при общении с ней, казалось чрезвычайно напряжённым и каким-то электрическим. А ещё более напряжённым казалось неприятное предчувствие, что, возможно, я в последний раз вот так вот сижу с ней вдвоём на соседних табуретках посреди пустого трюма.
— Ну, я пойду пока, позовёшь, — Галя не выдержала, поднялась с места и уже пошла к выходу из трюма.
И тут меня вдруг накрыло.
— Погоди! — я схватил её за руку. — Ну что ты такая, собралась уезжать, а мы же так мало общались все эти месяцы…
Она развернулась и спустя секунду раздумья в развороте впилась губами мне в рот — получилось это больно, потому что мы стукнулись передними зубами, но при этом очень сладко.
— Ой, — зачем-то сказала она и продолжила меня целовать.
Перехватила руку и положила на место, где заканчиваются шорты, я понял намёк и потянул их вниз, думая на ходу, как побыстрее снять свой комбенизон, который снимался куда сложнее тут же улетевшей в потолок лёгкой футболки. Мне было стыдно от того, насколько грязные у меня руки, но ими я больше не управлял — они делали всё сами, и Галина это разрешала. Затем она подошла и села на краешек табуретки. Пол в трюме был чугуниевый, ледяной и бугристый. Я тогда не думал, что моим коленям после такого потребуется восстановление в медкапсуле, да даже если бы и подумал — мне было на это наплевать.
Кричала она громко — я даже не думал, что такие тихие девушки могут так кричать, от души, закатывая глаза.
Штраф (половой акт вне брака): −3 трудочаса
Штраф −50 трудочасов (попытка продолжения рода с гражданкой другого государства)
Вероятность успешного зачатия (исходя из циклов партнёра): 69%
Всё случилось быстро и, похоже, одновременно, и прямо в этот момент корабль шатнуло. Близко зашумел волчок, призванный кем-то — не то Арсеном, не то отцом, включилась связь через динамик.
— Хвосты крути! Ныряем! Курс на юго-нижне-восток! Порфирий, держи левого! Гага, ты где шляешься?
* * *
Я рванул наверх, на ходу натягивая комбенизон. Мы снова ушли «с мясом». Ушли без нормальных припасов, в непонятном направлении, но главное, я чувствовал, что у бати появился какой-то план, а значит, мы будем его придерживаться.
Ох уж мы нанырялись! От камушка к камушку, от кометке к кометке, потом в астероидном кольце утаились с выключенной электроникой, и рванули дальше — к синему гиганту. У гиганта было что-то вроде заповедника, там собрались на нерест дикие галактические тюлени — четырёхмерная масса исполинов была таковой, что волчок взвыл под кормой, а кони разбушевались в туннелизаторах, норовя уволочь в подпространственные глубины.
После каждого нырка Галина тащила меня в трюм. Целовалась жадно, с покусом — адреналин! Сколько тогда штрафов за соитие с не гражданкой накапало — страшно было смотреть. Батя с Арсеном уже обо всём догадались, Арсен, похоже, даже радовался за неё, а вот батя хмурился и хмыкал.
Выждали, думали, что будет погоня, но преследования не было. Это казалось каким-то чудовищным везением, но батя сказал тогда речь, которая одновременно и огорчила меня, и успокоила:
— Знаешь, почему нас не трогают? Почему отпустили, знаешь? Почему инспекция на хвост не села?
Я пожал плечами. Нет, какие-то догадки были, но в общем и целом — это была загадка для меня.
— Эх, — вздохнул батя. — Помнишь, ты тогда со мной в сафари-парке, мелкий ещё?
Возраст: 6 лет.
Должность по категориям МТП: Кандидат в младшие помощники техника-колхозника.
…Я вспомнил один из немногих эпизодов, когда батя уделил внимание моему воспитанию и развлечению. Маме в профсоюзе выдали пару билетов в сафари-парк, но она, конечно, будучи чрезвычайно занятой, не поехала. Сафари-парк размером со средний микрорайон раскинулся на самой границе с Заповедником — неосвоенными территориями, населёнными жуками. Он был разделён на большие зоны: фауна древняя реконструиированная, с шипастыми и клыкастыми зверорептилиями, фауна планеты Кавказ — с огромными наземными осьминогами и радужными цветами, фауна пхеньянская — со студенистыми наземными кораллами, между которыми перелетали с ветку на ветку четырёхкрылые полупрозрачные рыбоптицы и ещё пара подобных. И заканчивалось всё самым большим сектором — фауной «классической», которую люди таскают с собой в кажду новую терраформированную планету. Это мне понравилось больше всего, мы ехали на большой скорости группой — человек десять — на бронированном глайдере через саванну, между табунов антилоп, через речушки и кряжестые холмы. На одной из остановок на вершине небольшого кряжа я заметил пиршество — десяток звериных туш, вокруг которых копошились местные «жуки» — клыкастые, с лапами-саблями, а поодаль сидела и наблюдала за этим стайка птиц
— Папа, а жуки едят слонов? — спросил я.
— Бывает, едят, сынок. Набросятся толпой, штук двадцать — и объедают целого слона.
— А носорогов?
— И их тоже.
— И антилоп?
— Вот их, походу, они сейчас и хомячат.
— А львов.
Папа подумал и сказал.
— Их боятся. Не трогают. Они же тоже хищники и ходят толпой. Только самые тупые полезут ко львам. И нас с тобой, сынку, не трогают.- он похлопал ладонью по стеклу глайдера. — Получается, мы тоже — львы!..
Возраст: 18 лет.
— Угу. Ты сказал тогда, что мы с тобой — тоже львы.
— Понимаешь, мы не львы, мы стервятники. Да, не смотри на меня так, мы стервятники — нас оставляют точно затем, зачем стервятников никогда не прогоняют из загона со львами. Не будет нас — не будет важного звена пищевой цепочки. Не будет того, кто будет подъедать объедки и доставлять проблем падальщикам помельче, чтобы те не сильно плодились. Понял?
— Это ты сейчас про что, про нас? Про профсоюз контрабандистов? Или про…
Батя промолчал, только тяжело вздохнул.
— И что теперь?
— Ну, у нас осталось незаконченное дельце. И нам надо доставить эту твою девицу в Нерчинск — да-да, Арсен, я всё знаю.
— Что, экспроприация?
— Экспроприация!
Дополнительное поручение «Доставка чая ДГКДС — 17» восстановлено из архива.
Эпилог
