Познавший правила (СИ) - Сухов Лео
— Шрам…
— Я лучше буду лечить богатых имперцев, чем дам убивать своих людей.
— Шрам… Просто чтобы ты знал — никто не винит тебя…
— Это неважно, — я посмотрел на Пятнашку, а потом притянул её к себе. — Я себя виню. Уж разведчиков можно было бы и раньше отозвать.
— У них и у самих голова на плечах есть, — девушка обняла меня. — Ты нужен нам здесь, Шрам. Здесь и сейчас.
— Я тут, — кивнул я, успокаивая её. — Я уже снова тут.
День тянулся медленно. Большинство бойцов после вчерашнего боя молчали, приходя в себя. Ксарг безвылазно сидел в своём шатре. Только со стороны раненых порой доносились стоны. Эр похудел, но дышал ровно, хотя всё ещё не пришел в сознание. Вэри из прикрытия без споров подчинялись мне, но и распоряжений было немного.
К обеду Ксарг всё-таки выбрался на свежий воздух. Лицо у него осунулось, под глазами появились мешки, но вёл он себя бодро и не жаловался на усталость. Настроение у мудреца было приподнятым.
— Я проверил округу, — заметил он. — Полночи готовил… Очень сложная мудрость.
— И как в округе, мастер? — поинтересовался я.
— Пусто почти, — ответил Ксарг. — А значит, где-то поблизости всё ещё бродит Брагот. Скорее всего, ночью он постарается напасть.
— Зачем ему это? — спросил я.
— Что? — не понял мудрец. — Нападать?..
— Мастер, почему он не уйдёт? — пояснил я. — Почему он вообще пришёл? Неужели как в сказке написано, так и есть?
— Нет, Шрам, не думаю, — Ксарг качнул головой. — Сказка — это всего лишь сказка. Просто наша единственная догадка, кто он и что он. Почему Брагот приходит — не знает никто. Мне он этого в нашу прошлую встречу не объяснил.
— Ну он же может переместиться куда угодно… И пересидеть там! Почему Брагот кружит здесь, у Храма? — спросил я.
— А, ну это-то как раз объяснимо… — мудрец усмехнулся. — Он просто меня узнал и жаждет встречи. Знаешь ли, я ему двести пятьдесят лет назад шкуру-то знатно попортил. А он ведь всё-таки остаётся в своём сознании человеком. Вот и рвётся взять реванш.
— Глупо…
— Нет, Шрам, вот тут ты не прав! — возразил Ксарг. — Посуди сам, я ведь тоже пришёл сюда ради мести. Было ли это глупо? Не знаю, но жить с чувством, что какой-то вопрос остался незакрытым, мне было тяжело. И ему — тоже. Умри я от старости, и его проблемы решились бы, но теперь…
Я смутился, понимая, что только что обозвал глупым и Ксарга, и самого себя. У меня же тоже остались незакрытые вопросы к Браготу. И я тоже желал ему отомстить.
— К тому же, Браготу нечего бояться, — продолжал мудрец. — Даже если половина из россказней про его бессмертие — правда, то он выкарабкается и в случае нашей победы. Брагот далеко не глуп. Я бы даже сказал, что он очень практичен. Даже его ловушка здесь, в комплексе, была рассчитана хорошо. Просто он не знал про твои походы и наши с Соксоном исследования. Мудрость, которой я положил его двойников — она совсем новая, я сам её придумал.
— Что он вообще сделал?
— Я могу только предполагать, — Ксарг развёл руками. — Но буду недалёк от истины, если скажу, что он вселил себя сразу в семь неживых. Каким образом? Я не знаю, но уверен, что это очень тёмная и мучительная мудрость. Однако мучений он не боится, а взамен получил семь недобрых копий самого себя.
— Мне казалось, что раз душа одна, то и вселить её можно только в одно существо… — заметил я. — Как можно вселиться в семь тел одновременно?
— Вот почитал бы книжку по истории мудростей — и знал бы! — подмигнул мне Ксарг и весело засмеялся. — Первым такое провернул Аон-аари, когда спасался от разбойников. Правда, он всего лишь в два трупа вселился, но зато сам процесс описал. Для этого надо разбить душу на части. И каждая часть начнёт жить своей жизнью. И после смерти тела вернётся к тебе. Без воспоминаний, правда, да и само её возращение очень болезненно… Но когда надо спасать жизнь, можно и не такое вытерпеть.
— И как разбивается душа, мастер?
— А вот этого Аон-аари не описал, — Ксарг качнул головой. — Более того, он отдельно указал, что никому нельзя повторять этот приём. Хотя разные глупцы пытались, и у некоторых даже получалось. Двойник действует особо жестоко, каким бы ты сам ни был хорошим человеком. И без памяти терзания души по поводу сотворённых дел почувствовать можно. Да и боль от разделения, знаешь ли, очень сильная, судя по описаниям.
— И как теперь мы будем его ловить? — спросил я, имея в виду Брагота, но мудрец меня и так понял.
— Завтра подойдут основные силы, — ответил мудрец. — Думаю, что они уже недалеко. Идут полукругом, постепенно сжимаясь в круг. Скорее всего, к вечеру Браготу уже будет сложно вырваться без боя. Войска Форта идут осторожно, и вряд ли он почувствует ловушку. Но даже если почувствует… Что же… Будем гнать его, как хищника, ежечасно укалывать, не дадим отдыхать!
— А если он уйдёт?
— Значит, я просто оставлю один вопрос своей жизни незакрытым! — Ксарг усмехнулся. — Но я надеюсь, что мы всё-таки загоним его. На нашем отряде он и так потерял немало сил.
К вечеру очнулся эр. Встать он мог с трудом, был бледен и худ, но — жив. Он нашёл в себе силы пошпынять своих подчинённых, заставляя их более равномерно распределиться вокруг лагеря. Ксарг пообщался с ним — объяснил, чего нам ждать и что предстоит. Эр морщился, слушая мудреца, но не возражал.
Ночь многие провели в тревожном ожидании криков и звуков боя. Но нападения не последовало. Брагот так и не решился нас трогать. А после завтрака на холм стали подниматься отряды командования. Нашу сотню быстро вытеснили сначала к самой границе холма, а потом и вовсе отправили к подножию. Ксарга, конечно же, никто трогать не посмел.
В результате за день нам трижды пришлось переносить лагерь — что не добавило моим бойцам хорошего настроения. Своих раненых мы забрали с собой, и я даже посидел с каждым из них, ускоряя выздоровление.
Новый лагерь я специально устроил так, чтобы нас постоянно кто-то прикрывал. Возможно, это было подло по отношению к другим ааори, но мне было уже плевать. Сейчас меня заботило только то, что Брагот опасен, а борьба с ним может привести к новым потерям. Кри-ана, Ри-эна, Молчок и Зенка расставили по краям нашего лагеря мудрые ловушки — задачей которых было не остановить нападающих, а просто сообщить нам об их приходе.
И все эти предосторожности оказались нелишними. Ночью Брагот всё-таки пришёл. Сначала он атаковал наших соседей. Но помня о его хитрости, я запретил бежать на помощь очертя голову по примеру других отрядов. В результате, когда мы плотным строем подошли к месту схватки — Брагот отступил.
А вот следующей целью стали уже мы. Мы успели вернуться в лагерь и уснуть. Даже сквозь сон и закрытые веки я почувствовал яркую вспышку — и открывал глаза уже с оружием в руках. Брагот действовал быстро, но вспышка ослепила и его. В результате, когда он добрался до места, где коротали ночь дозорные — там уже собралась немалая группа, а со стороны палаток спешили всё новые и новые бойцы. Я лишь мельком успел заметить черноволосого человека, который усмехнулся, глядя на поднятый переполох, и исчез в темноте.
Остаток ночи я не просыпался, а о том, что Брагот ещё дважды нападал на отряды с другой стороны холма — узнал только утром. Всего за ночь изменённый оборвал больше двух десятков жизней и, похоже, останавливаться не собирался. Впрочем, и других новостей было много — их вывалил на меня Ксарг, зайдя проведать.
Кольцо замкнулось и начало медленно сжиматься. Потери и у самих загонщиков, конечно, были немалые. Только пока армия добиралась к храмовому комплексу — убито было три десятка бойцов. И не Браготом — а тварями Диких Земель. Скорее всего, Брагот обнаружит окружение уже сегодня ночью, и что он предпримет в этом положении — оставалось только догадываться. А следующим утром нам с Ксаргом и самим предстояло выступить вперёд — внутрь сжимающегося кольца.
Спал я в эту ночь плохо. Нет, нас не трогали — всё-таки не зря я место для лагеря выбирал. Но вокруг нас кипел бой. Дикие Земли внутри окружения будто с цепи сорвались — твари ожесточённо лезли на оцепление. Пару раз появлялся и сам Брагот. Теперь он уже вперёд не лез — экономил силы. Всю ночь то тут, то там вспыхивали стычки и бои. Впервые за время, прошедшее после своего прибытия, ааори запалили костры. До этого подобное могли себе позволить разве что мы и командование на холме. Однако теперь уже скрываться не имело смысла.
