Владимир Михайлов - Королевы Маргины
– Девочки, я в полной растерянности, дайте мне минуту, чтобы полюбоваться на вас – потом спрашивайте. Меня зовут Зора.
– Ладно, Зора. Сначала покушай. На голодный желудок много не наговоришь.
– Уже ем. Но спрашивать-то вы можете.
Так надо было: предоставить им право задавать вопросы первыми; это сразу как бы объясняло, что гостья не является ни начальницей, ни вообще персоной официальной (какой вполне могла оказаться хотя бы потому, что на такие миры люди просто так не попадают), а просто того же поля ягода, что и они, и ведет себя соответственно.
Зора ожидала, что хоть кто-нибудь улыбнется, кто – сочувственно, кто не без усмешки, но получилось не так: ни одно лицо не дрогнуло, не изменило выражения – спокойно-безразличного. Они немного расслабились, похоже, но ни одна не сказала ни слова – ждали, давая ей, похоже, время освоиться. Но Зора и за это была благодарна. Это время нужно было ей прежде всего не затем, чтобы их как следует разглядеть, но чтобы привычным усилием привести в порядок собственную психику.
Но она и смотрела, конечно, стараясь все увиденное сразу же уложить хоть в какое-то подобие системы.
Женщин-комбионов тут оказалось девять. И, пробежав первым, ознакомительным взглядом по всем девяти лицам и фигурам, стало можно сформулировать общее впечатление от увиденного.
Женщины ли? Комбионы? Если нет, откуда такое однообразие?
Кажется, во всем. В возрасте: все – примерно ее сверстницы, около тридцати. Даже… двадцать восемь, пожалуй, будет точнее. Как и самой Зоре.
Рост, вес, объем груди, талии, бедер (это она давно умела определить на взгляд с точностью до сантиметра-двух). Нет расхождений.
Цвет волос – тут единство нарушается. Вся естественная палитра плюс голубые, оранжевые, зеленые. Но это уже не природа, только личные фантазии. Признак нестойкий. Неважно.
А вот черты лица – это все-таки природное. Хотя тут еще думать надо, серьезно думать: сколько в них вообще природы и сколько – технологии. Но так или иначе, черты эти от их желания вряд ли зависят. И что же? Нет, они не идентичны, не выглядят слепленными по одному шаблону – не как однояйцевые близнецы, не как она сама с Саной; не поточная продукция – но все же очень, очень близки, нужно, наверное, долго общаться с ними, чтобы с первого взгляда, навскидку, отличать одну от других и правильно называть по именам.
К счастью, одеты все они по-разному, ни одна одежка не повторяется. Хотя, похоже, особого выбора туалетов тут не существовало, никто не старался их баловать. Пятеро в юбках, на четырех – брюки. У одной – беж, у других белые. Что касается юбок, то цвета – те же плюс зеленый, но интересно, что все – ниже колена, практически миди, а покрои разные: и прямые, и плиссе, с разрезом на боку и без. Кофточки, блузочки – немало пестроты, вырезы – от (у двух) глубоких до полного отсутствия, воротнички у трех – стоечки, говорит ли это о какой-то скромности – или просто о желании разнообразить наряд, трудно сказать сразу. Обувь – но тут, дома, они все в тапочках. Что еще? Макияж: домашний, минимальный, в глаза не бросается – но, несомненно, есть. Ногти: ухоженные, длины нормальной – для женщин, занимающихся физическим трудом, а также медиков или компоператоров. Цвет лака у каждой свой: от перламутра до черного, между ними весь спектр. Голоса, манера речи, культурный уровень – пока восемь вообще не произнесли ни звука, так что судить невозможно. Да, еще прически: в общем, отличаются, но все в достаточно узких пределах, ничего экстравагантного, нет желания кого-то удивить, привлечь внимание…
Да собственно, в существующей обстановке – кого удивлять, чье внимание привлекать?
А впрочем… это все мелочи. Главный вопрос: это девушки? Или комбионы, а на комендантском жаргоне – «кукушки», QF?
– …Ну как – вкусно?
– Пальчики оближешь. Где таких поваров достали?
– Каких еще поваров? Все сами. Кто дежурит по пищеблоку, тот и готовит.
«И тут – однообразие. Все-таки это комбионы. Но тогда то, что для женщин, для меня хотя бы, – проблема, для них просто не существует? Можно ведь представить, что их, программируя, именно такими и хотели сделать? Вспомни: конструкцию ведь создавали их вовсе не для сексуальной миссии на Маргине. Кстати, а для чего? Для чего вообще была запущена серия комбионов? Именно женщин? Первый, на поверхности лежащий ответ: для облегчении жизни мужчинам. Чепуха. Никто не любит мужчин до такой степени, чтобы вбухивать очень серьезные деньги в поднятие их настроения и тонуса. Производительность при этом если и растет, но никак не в разы; нет, не окупается. Ситуация на Маргине – исключение, ее и в помине не было, когда этих запустили в производство. Ответ второй: конструкция задумана и осуществлена для применения и использования в каких-то серьезных ситуациях, а именно – таких, где женщина справляется и дает результаты, ощутимо превосходящие показатели грубого пола. И в программах это должно просматриваться.
– Гостья, сыта? Или добавить компота?
Это не прозвучало окриком – однако определенным напоминанием о том, что время, положенное для насыщения, успело истечь – и, похоже, не раз.
– Ох, простите. Размечталась – тут у вас так приятно… Ну, спрашивайте. Буду отвечать так честно, как только сумею.
И опять-таки Зора ожидала улыбок, а их не последовало. Все та же серьезность – или все-таки безразличие? Именно для комбионов характерное. Вопросов тоже, как ни странно, не последовало. Хотя нет – один все же прозвучал:
– Тебя как полностью зовут?
– Зора Мель.
(Как-то само выговорилось. Хотя имела право сказать иначе: Зора Нагор. Еще не вошло в привычку. Войдет ли вообще? Кстати, «тебя» – плохое воспитание или знак признания? Но, собственно, чего можно ожидать от комбионов? Вот настоящие женщины сейчас вели бы себя как-то иначе, непосредственнее, проявляли бы больше любопытства, что ли… Да, это они. Только не сбежавшие с планеты, как верит комендант, а просто ушедшие с базы, обосновавшиеся тут и живущие спокойно. Ушедшие именно потому, что секс и мужская проблема их ничуть не затрагивает. Это мне все больше не хватает… тебя не хватает, Рик, бедный мой! Стоп! Они заговорили!)
– Давай лучше ты спрашивай. А там увидим.
Ах, вот как? Ладно…
– Девочки, а где тут у вас можно руки вымыть? Ну и… все прочее? Хорошо бы хоть голову вымыть – волосы грязные до невозможности. Или это сложно?
Да, кажется, этот вопрос, настолько же естественный, насколько неожиданный, вызвал на лицах первые улыбки.
– Пойдем провожу. Меня зовут Юлия. Тата, я чистое полотенце возьму. Или, может, сушилкой обойдешься?
– Обойдусь, конечно, – весело ответила Зора, направляясь вслед за новой знакомицей. – Не в первый раз с ложкой на кухне.
– После душа приходи в клуб – ближайший отсюда домик. Мы там отдыхаем. Там и поболтаем, – проговорила Тата вдогонку.
– Обязательно, – кивнула Зора.
2
Маргина. «Овал». 18 меркурия
Маленькая ремонтная кабинка остановилась, наконец, там, где ей и полагалось – рядом с выключенной клетью. Дверца распахнулась. Из проема высунулась сперва голова, вооруженная инфракрасными окулярами, так что затаившимся пришлось одному – сразу лечь, растворяя свое тепло в температуре пола – почти точно под ним сейчас работал малый проходчик, пробивавший новый бремсберг; другому – плотно прижаться к стенке лифтовой шахты, чтобы излучаемое телом тепло слилось с еще не остывшей после работы лифта стеной.
То ли им действительно удалось удачно укрыться, то ли инфраочки не смогли помочь, потому что ярче всего в них светились, естественно, источники видимого света: освещение тут было включено, и следовало бы упрекнуть и Казуса, и Штеля за то, что они просто забыли его вырубить. Так или иначе, показавшийся теперь в полный рост человек почти сразу же снял очки и снова огляделся – на сей раз невооруженным глазом. Надо полагать, он не заметил ничего, что могло бы показаться ему опасным; потому что тут же, не принимая никаких мер предосторожности, повернулся к дверце кабины, что доставила его сюда, наклонился и извлек оттуда не очень объемистую, но, по-видимому, достаточно увесистую черную сумку или скорее даже кофр. Распрямившись, набросил ремень сумки на плечо, отвернулся от кабины и на целых полминуты застыл в неподвижности. Похоже, он не смог сразу выбрать, в каком же направлении, по какому из двух штреков ему следует направиться; возможно, это свидетельствовало о том, что он здесь впервые и не очень хорошо ориентируется в топографии рудника; но могло быть и так, что на самом деле его визит был направлен на достижение сразу двух целей, и он просто старался установить для себя их иерархию: с чего начать и чем кончить. Все это продолжалось так долго, что Казусу вдруг очень захотелось чихнуть; у него, однако, был немалый арсенал средств, какими можно было это предотвратить, что ему и удалось.
Вновь прибывший принял, наконец, какое-то решение, кивнул – вероятно, самому себе подтверждая согласие с собственным выводом, и вполне уверенно зашагал по направлению к Лену Казусу – то есть к входу в штрек, ведший к месту добычи, а не к транспортерной линии. Значит, именно вызнаватель должен был, неожиданно появившись из густой тени, преградить ему путь, в то время как Штель, подбежав сзади…
