Владимир Михайлов - Королевы Маргины
В центре поляны – а значит, и всего городка – возвышалось нечто, явно чуждое окружающей природе. Высотой превосходящая даже и самые величественные деревья вышка. Или скорее башня? Над решетчатой, устремленной к небу конструкцией располагался купол, сильно смахивавший на астрономический. Под которым вполне мог быть установлен оптический телескоп. А ниже – широкое кольцо, на котором видно несколько (отсюда точно не сосчитать) параболических антенн, глядящих в разных направлениях и под разными углами.
О существовании на Маргине чего-то, похожего на обсерваторию, никто на памяти Зоры не упоминал – хотя она достаточно долго проработала на самом верхнем уровне компании «МГ», единственной, чье предприятие находилось на этой планете.
Что же – в компании никто не знал о существовании этой службы? Или знал, но говорить об этом не полагалось?
И вообще пока одни странности. Эта вышка должна была просматриваться издалека. Должна – но Зора не замечала ее даже, когда находилась уже поблизости от поляны. Что это могло означать?
Но вряд ли сейчас стоило ломать над этим голову. Так или иначе все выяснится. А пока надо лишь внимательно смотреть и запоминать. Завозить, так сказать, кирпичи, из которых потом можно будет построить устойчивое здание выводов.
Что же можно было увидеть – здесь и сейчас?
Если не считать башни, то городок этот был одноэтажным. И одноцветным: все строения были выкрашены в зеленый цвет, вернее – в разные оттенки зеленого, совпадающие с окраской крон разных древесных пород. Возможно, целью этого была маскировка всего этого хозяйства от наблюдения сверху – хотя их и так видно не было, но это – простым глазом; Зора понимала, что современную технику обнаружения такая, пусть и весьма убедительная защита вряд ли ввела бы в заблуждение.
Насколько Зора могла разглядеть, среди построек было несколько жилых, расположенных по периметру, а ближе к центру – судя по принятым в большинстве миров Федерации архитектурным стандартам – располагались какие-то служебные помещения – мастерские, может быть, или склады; точно же в середине, у самого подножия башни, возвышалась самая большая постройка – и уже это ее местоположение указывало на то, что именно в ней и находился центр управления всей маленькой системой.
А что все увиденное составляло именно систему, а не просто скопление строений, подтверждалось тем, что открывшееся взгляду пространство было обнесено – не сплошной линией, как выглядел бы забор, но скорее пунктиром: кольями или шестами, каждый метров четырех вышиной, располагавшихся где метрах в пятнадцати, а где и в двадцати друг от друга. Каждый шест был увенчан как бы метелкой из множества коротких тонких прутьев и более всего смахивал на достаточно примитивную антенну. Не требовалось богатого воображения, чтобы предположить: все-таки то было заграждение – силовое, разумеется. Зоре приходилось слышать о таких: как бы накрывая объект силовым куполом, поле не отражало луч зрения, но изгибало его, проводило по своей поверхности и позволяло увидеть все, что находилось позади. И человек шел по своему лучу зрения, воображая, что движется по прямой в то время, как на самом деле шел по дуге. Так что приблизиться к поселку без соизволения тех, кто этим полем управлял, было невозможно. Если, разумеется, всей этой системой кто-то еще управлял. У Зоры почему-то не возникло впечатления, что эти женщины – то есть комбионы все-таки – могли быть владелицами и распорядительницами этого хозяйства. Не в коня корм, как говорится. А хотя… изготовители комбионов, очень дорогой продукции, должны были, если подумать, серьезно заботиться о сохранении своих изделий. Тем более, если они не продавались, а лишь сдавались в аренду по лизингу. Может быть, специально для их сохранения вместе с ними поставлялось и такое вот убежище? Известно ведь, что между природными людьми и андроидами-артефактами не раз возникали конфликты – но люди всегда оказывались в большинстве. Так что – вполне возможно, что впустившие Зору в свой поселок женщины находились, так сказать, у себя дома. А эта башня существует для того, чтобы они могли принимать команды и даже новые программы от тех, кто их произвел и контролировал.
Так или иначе – раньше, чем начинать серьезный разговор с теми, кто ее вроде бы приютил (может быть, очень ненадолго), нужно было еще как следует подумать: чего тут может оказаться больше, помощи – или, напротив, новых опасностей.
Пока ни одного человека, кроме Таты, да еще той, что называлась и Катей, и капитаном, тут не удалось увидеть – может быть, кроме этих двух тут никого и не было? Пришли в негодность, например. Однако же незаметно было тех, порою трудно выразимых словами признаков, какие говорят о покинутости, заброшенности места. Хотя бы… хотя бы две обширные клумбы перед главным зданием, правее и левее входа. Цветы на них (отсюда определить их разновидность не удавалось), красные, голубые, желтые, образовывали узоры, понятные, наверное, каждому человеку в Галактике: на правой от входа клумбе – на фоне желтого круга красная восьмилучевая звезда, эмблема федеральных вооруженных сил; а на левой – в голубом круге красное сердце, каким его принято изображать. Этот второй символ заставлял поверить в то, что особой опасности в этих местах ожидать не следовало. Не витало в воздухе то ощущение напряженности, тревоги, какое Зора давно уже научилась воспринимать даже при самом слабом их присутствии. Наоборот, она и сама почувствовала, что как-то очень быстро успокаивается, все непонятное, что окружает ее, почему-то больше не тревожит, возникает такое настроение, какое сопутствует человеку, приехавшему куда-то для отдыха, а не для выполнения какой-то работы.
Зора при этих словах невольно подумала, что шагающая рядом Тата выглядела как раз так, словно только и делала, что отдыхала, занимаясь делами разве что на корте или в бассейне, а еще и… Зора умела достаточно хорошо определять при взгляде на женщину – удовлетворена ли она своей сексуальной жизнью, или у нее есть проблемы. У Таты проблем не было – разве что очень легкое нетерпение, словно скоро должно было произойти что-то, что ее удовлетворит.
А впрочем, это ни о чем не говорит: наверное, в них просто не заложено такой программы. Или еще вернее: вначале она была, а потом ее закрыли. Стерли. Их хозяева. Воспользовавшись этой самой башней.
Зора понимала, однако, – все это были только скороспелые гипотезы, полагаться на первые впечатления и мысли не следовало. Ошибка могла обойтись слишком дорого. Лучше было промедлить, чем поспешить с какими-то не только действиями, но и словами. Во всяком случае, при первой же возможности попытаться разговорить хоть одного обитателя поляны, пусть эту же Тату: тогда гораздо легче будет понять, что и как. А во время разговора, обычного, легкого дамского трепа, может сформироваться какая-нибудь разумная мысль, близкая к истине догадка.
– Ты не очень верти головой, лишнего любопытства мы не любим.
Интересно! Зора головой ничуть не вертела, разве что стреляла глазами туда и сюда, чтобы побольше увидеть. Но и это, выходит, было замечено и получило оценку.
– Извини. Тут у вас все так интересно…
– Я тебя предупредила. Давай-ка – шире шаг!
Следуя за Татой, она направлялась по аккуратной дорожке к одному из строений поменьше – приблизившись к нему, Зора проглотила набежавшую слюну, такой плотный и вкусный запах съестного повеял вдруг из приотворенной двери. Вошли. Прошли по неширокому коридору с дверьми по обе его стороны; пахло справа, но они свернули налево. Там оказалась столовая – десятка два столиков, каждый на четверых. Считать Зора не стала: может быть, и это не полагалось разглядывать.
Большинство столиков пустовало, лишь за тремя сидели девушки. Ни одного мужика, женский мир. («Да, это они, сбежавшие «кукушки», сомнений нет. Хорошо, что я предупреждена, иначе наверняка ошиблась бы, приняла их за натуральных девушек. Хотя должны же быть различия! Ладно, сейчас как раз можно разглядеть их как следует. Даже и не вертя головой».)
Тата подвела Зору к ближайшему свободному столику, указала на стул.
И проговорила, обращаясь ко всем сразу:
– Подруги, у нас гостья. Ничего о ней не знаю, сама расскажет, откуда она и зачем, какими судьбами и все прочее. – Повернулась к Зоре: – А к тебе как обращаться?
Главным сейчас было держаться уверенно, естественно, дружелюбно.
– Девочки, я в полной растерянности, дайте мне минуту, чтобы полюбоваться на вас – потом спрашивайте. Меня зовут Зора.
– Ладно, Зора. Сначала покушай. На голодный желудок много не наговоришь.
– Уже ем. Но спрашивать-то вы можете.
Так надо было: предоставить им право задавать вопросы первыми; это сразу как бы объясняло, что гостья не является ни начальницей, ни вообще персоной официальной (какой вполне могла оказаться хотя бы потому, что на такие миры люди просто так не попадают), а просто того же поля ягода, что и они, и ведет себя соответственно.
