Владислав Выставной - Тварь

– С ума сойти! – продолжая пялиться в окуляр, горячечно шептал доктор Чико. – Оно действительно, как живое! Оно даже пульсирует синхронно с сердцем! Оно реагирует на импульсы, как живая ткань! Вот это я называю настоящим открытием! Да мы с этим весь Институт за горло возьмем! Они перед нами на полусогнутых бегать будут, падлы!

– Хватит восторгов! – поморщился доктор Бах, небрежно щелкая клавиатурой. – А ну-ка, посмотрим на пределы ее реакций. Повышаю напряжение!

Сухие пальцы принялись медленно поворачивать черный верньер. Доктор Чико, азартно крутил резкость окуляра, продолжая проталкивать вперед шнур зонда. Он даже начал похрюкивать от восторга, выкрикивая какие-то неразборчивые фразы.

И вдруг замер. Что-то громко хлопнуло – и тут же, где-то за спинами «экспериментаторов» с треском рассыпалась лампа «дневного света». Запахло озоном.

– Что такое? – невольно обернувшись, настороженно произнес доктор Бах. Посмотрел на приятеля. – Ты слышал?

Тот не ответил. Из его пальцев вывалился и змеей зашуршал к полу эндоскоп. И Бука с каким-то отстраненным удовлетворением увидел: у доктора Чико теперь не было глаза. Более того – глазница была черная, будто бы выжженная изнутри. И, похоже, не только глазница. Словно в довершение картины из провала на месте глазного яблока, из ноздрей и краешка полураскрытого рта поползли темные струйки дыма. Мгновением позже труп повалился набок и с глухим стуком растянулся на полу. Запоздало подскочили двое наемников – и замерли, не зная, что делать.

Некоторое время доктор Бах сидел неподвижно, молча глядя на тело товарища. Странно посмотрел на Буку, молча встал, сунул руки в карманы халата и в задумчивости отошел в сторону. Бука так и остался лежать – с кляпом во рту, исполосованный скальпелем, с зияющей раной и торчащими из нее инструментами, со впившемся в плоть зондом.

Бука тихо засмеялся.

И тут же вокруг стало происходить нечто невообразимое. Он не мог видеть всего этого, так как по-прежнему был не в состоянии пошевелиться. Но будто кто-то услужливо спроецировал картинку прямо в мозг. И стал виден весь этот просторный зал, наполнившийся вдруг тонкими длинными разрядами – словно весь объем лаборатории заполнила вдруг невероятная паутина из молний, протянувшихся от стены до стены, от пола до потолка. И все они, будто бы брали начало прямо из зияющей в груди раны, которую теперь наполняло странное, почти приятное тепло.

Люди, казалось, не замечали всего этого. Они были поглощены другим, не менее пугающим зрелищем. Мертвые твари из «коллекции» в огромных стеклянных сосудах вдруг вздрогнули, зашевелились – и отчаянно заметались, взбивая в пену консервирующую жидкость. Даже сквозь толстое стекло был слышан жуткий приглушенный рев. Наемники в страхе попятились, неуверенно поднимая оружие. Происходящее было недоступно их пониманию, впрочем, как и пониманию наблюдавшего за этим Буки. Невидимые молнии продолжали бесноваться с нарастающей силой, пока самые мощные из них не ударили в стекло гигантских «колб». Жидкость в них вскипела – и мощные стекла принялись оглушительно лопаться, одно за другим. С яростным ревом, в клубах зловонного пара ожившие «образцы» вырвались на свободу, бросившись на обалдевших от происходящего наемников. Впрочем, ни вид этих тварей, ни вонь, ни захлестнувшая пол жидкость вперемешку с осколками стекла не помешали им мгновенно открыть огонь. Это не спасло одного из них, которому слетевшая с «постамента» химера вмиг оторвала голову. Метнувшуюся в сторону людей псевдособаку изрешетили прямо в воздухе, и теперь, лежа на полу, в лужах консервирующего раствора, она продолжала бесцельно перебирать лапами. «Воскресшие» твари были не так сильны, как их живые аналоги. Потому наемникам удалось остановить большинство из них, разнеся в брызги головы с оскаленными пастями. Правда, ценой еще одного из своих рядов, которого сбил с ног оживший труп кабана, мгновенно вцепившейся жертве в глотку.

Точку в этой истории поставил наемник в экзоскелете, стремительно ворвавшийся в лабораторию, несколькими точными ударами разделавшийся с химерой и прочими не вовремя разошедшимися мутантами. Когда казалось, что все уже кончилось, с пола поднялось еще одно ожившее тело, на этот раз человеческое – то самое, с откушенной головой. Нетвердой походкой оно направилось в сторону живых, мертво нажав на спусковой крючок и поливая огнем все перед собой. Бука видел, как с потолка, прямо в торчащий над разорванной шеей позвоночник, вонзилась мощная, извивающаяся молния. Шагающий труп с автоматом казался марионеткой, подвешенной на нитях электрических разрядов. По чистой случайности ни одна пуля никого не задела – наемники успели рухнуть прямо в смесь из консерванта и стеклянных осколков. Последний путь обезглавленного трупа был оборван ударом обладателя экзоскелета. Наступив на сбитое с ног тело, тот выпустил очередь прямо в ему позвоночник. Тело замерло окончательно.

Зато поднялось другое – принадлежащее доктору Чико. Выкатив единственный уцелевший глаз, мертвец с гортанным звуком, растопырив окоченевшие руки, направился в сторону наемников. Из головы его тоже тянулся куда-то невидимый «простым смертным» разряд. «Вот, значит, как появляются зомби», – подумалось Буке.

Шел он недолго: голова его, будто семенами, наполнившись пулями, взорвалась, как переспелый арбуз. Доктор Чико со звуком мокрой тряпки плюхнулся на пол. Наемники поднялись, переводя дух, стряхивая с себя мокрые осколки стекла. Уверенность исчезла с их лиц. Среди них Бука не заметил Попугая. Доктор Бах тоже куда-то исчез.

Зато теперь лаборатория наполнилась неясными, полупрозрачными фигурами – людей, мутантов, смутных пейзажей. Трудно сказать, были ли эти призраки столь же опасными – только нервы у наемников не выдержали, и все они, один за другим, выскользнули в коридор. Мгновенно исчезли и образы. Наступила тишина, только слышно было, как утекают сквозь решетки в полу остатки консерванта.

И тут же Бука ощутил стремительно наваливающуюся усталость. Некоторое время он сопротивлялся ей, предполагая, что именно так и подкрадывается смерть. Но силы были неравны, и неодолимая ватная тяжесть обрушилась, оглушила его.

Наверное, он, все-таки, отключился. Иначе не объяснить, куда пропали потолок и стены, и откуда вокруг этот знакомый серый пейзаж. Он был на каком-то пустыре, но это не имело значения: главное – он был на поверхности, и вокруг была знакомая с детства Зона.

– Что со мной? – спросил он в пустоту.

– С тобой – я… – знакомый голос, казалось, лился ото всюду – из воздуха, от камней, от травы, от мертвой земли.