Роман Злотников - Бешеный медведь

И вот Казанцев наконец появился.

— Здоров будь, Геннадий Павлович, — поздоровался он, входя.

— И тебе здоровья, Емельян Кузьмич. С чем пожаловал?

— Да вот… — Казанцев протянул ему тонкую папочку с двумя листочками распечатки, — тут только выводы. А все дело здесь, на кристалле. Захочешь подробно ознакомиться — пожалуйста, только имей в виду, там, почитай, сорок восемь томов материалов. И почти сто сорок часов допросов в записи. То есть в материалах и расшифровки имеются, но ежели вживую захочешь послушать, то вполне возможно.

Решетников уважительно кивнул (Емельян был в своем репертуаре) и, вытащив распечатку из папочки, углубился в чтение…

Закончив, он поднял глаза на Казанцева и некоторое время сверлил его взглядом.

— А не поторопился ли ты, Емельян Кузьмич. А то у нас издавна много охотников во всех своих бедах кого-то стороннего винить. Тех же американцев, кстати.

Казанцев пожал плечами:

— И сам о том думал, Геннадий Павлович. Потому и с докладом тянул. Проверяли все, да не по разу. С Кириллом Владимировичем во все пиратские БИУСы влезли, информацию сравнивали. К его знакомым на Новом Петербурге обратились, чтобы еще раз все проверили, обнаруженные нами профили сравнили. Все так получается… Кстати, я бы не стал американцев так уж огульно обвинять. Очень похоже, что это, так сказать, частная инициатива этой самой «Макнамара инк.». Хотя… как сказал знакомый Кирилла Владимировича, у них сейчас уже сложно понять, где кончается «Макнамара» и где начинается Содружество…

— Ну-ну… — Решетников покачал головой, — пожалуй, по этому поводу один я ничего решать не могу. Надо будет Думу собирать…

«Думные бояре», как теперь уже стали их называть все жители Нового Города, съехались в офис губернатора к вечеру. Изменение в составе было одно — Кирилл Владимирович, но оно, понятно, никаких вопросов ни у кого не вызвало.

После краткого доклада Казанцева установилась тишина. Все думали, что дальше с этим делать. Оставлять без ответа было нельзя. На том испокон веку и стоит Русь, что никто из числа тех, кто ей обиду причинял, без ответа не остался. Но и ввязываться в противостояние с могущественной корпорацией тоже было как-то не с руки. Одно дело, ежели бы они остались под рукой Императора. Уж тот бы нашел способ, как этой «Макнамаре» укорот сделать. Но ведь сами порешили, что — нет. Отдельно жить будем, хоть и в дружбе с империей, а по-своему. И что теперь, лишь первый раз прижало, так тут же бежать — жалиться?

Первым подал голос Зазнобин:

— А помнишь, Геннадий Павлович, что мне та наша гостья из Института Кардигана говорила?

— Эта умная, что ль? — переспросил Решетников, явно не припоминая суть разговора, но вспоминая саму визави.

— Ну да… Так вот она мне тогда обо всех из их делегации, считай, все подробно изложила. А о старшем ихнем лишь вскользь. Но зато напоследок. И я теперь думаю, что это неспроста. Потому как последнее слово крепче всего в памяти остается.

— И чего она тебе сказала?

— Что этот самый Нойштадт с Макнамарой связан.

— Ну, мало ли что баба спьяну наболтает… — прогудел Никодим Охлупков.

— Да я вот сейчас думаю, что не так-то уж она и пьяна была, как показывала, — с сомнением покачал головой Иван, — уж больно складно говорила. Я и тверезый так не сумею…

— А помнится, я тебе, Иван, говорил, что надобно с ней отношения поддерживать. Так ты как с этим, справляешься?

— Прости, Геннадий Павлович, — сокрушенно покачал головой Зазнобин, — замотался я, все как-то недосуг было…

— Мне, Иван, — наставительно произнес Решетников, — тоже не до них… Но дело сделать было надо. Сейчас бы могли обратиться этак по-дружески, вопрос задать, а то что… столько времени пришло — и знать не знали, а теперь, мол, помоги, поспособствуй. Ну не по-людски получается…

В этот момент на коммуникаторе губернатора зажегся сигнал вызова. Решетников нахмурился. Ну знают же, что Дума у него… однако клавишу нажал. На экране появилось взволнованное лицо оператора контроля пространства.

— Господин губернатор, тут это… корабль неизвестный в системе. Вызов прислал. Требует к экрану Ивана Зазнобина.

Все переглянулись. Потом Решетников спросил:

— А чей корабль-то?

— Приписан к порту Кардиган-сити.

Губернатор изумленно выпучил глаза, а затем осторожно спросил:

— А кто Ивана требует — мужик или баба?

— Баба, Геннадий Павлович, и ладная такая…

Решетников повернулся к собранию и растерянно произнес:

— Вот и помяни черта…

Народ на мгновение замер, а затем заржал в голос…

Разрешение на посадку дали немедленно. Заседание Думы решили прервать до утра, до того момента, как челнок с прибывшего корабля доставит гостью на поверхность. Потому как, по всему выходило, что сначала надо гостью порасспрашивать, а потом уже и решение принимать. Так что быстро решили несколько вопросов, требующих в общем-то формального одобрения Думы, да и разошлись.

Челнок приземлился около десяти часов. К тому моменту все бояре, спозаранку разъехавшиеся по своим рабочим местам, чтобы сорганизовать работу (с вечера-то все думали, что все до ночи и решат), уже собрались на посадочном поле.

Когда откинулась погрузочная аппарель, Зазнобин, стоящий впереди, растянул было губы в дежурной улыбке, но затем отчего-то замер, выпучив глаза, и, глядя куда-то в глубь проема, за спину спускающейся по трапу мисс Абигайль Клейн, растерянно пробормотал:

— Касьян?!..

После бурных объятий и восторженных похлопываний по плечам и спине (причем Абигайль тоже досталось, но она мужественно выдержала это избиение) все, в том числе и трое гостей (ну как же без Сандерса), ввалились в губернаторскую резиденцию (своих риталусов Касьян отпустил «попастить», благоразумно «накачав» запретами по поводу местной домашней живности). После непременной стопки за встречу разговор все же свернул в деловое русло. И чем больше бояре новогородские узнавали о том, как все обстоит на самом деле, тем все больше и больше мрачнели их лица. Когда Полубой, как самый вызывающий доверие из всей троицы прибывших, закончил рассказ, в апартаментах губернатора установилась тяжелая тишина. Бояре сумрачно переглядывались друг с другом, но первым начать говорить никто не решался. Наконец Решетников, поняв, что никто с него, губернатора, этой ноши не снимет, вздохнул и начал:

— Значит, ты говоришь, майор, что тут не просто нам месть за то, что на его вроде как вотчину посягнули, а что этот самый Майкл Макнамара вообще род человеческий извести задумал?

— Не совсем так, — мягко вмешалась Абигайль, — всех его мотивов мы пока не знаем, но то, что он, с помощью своих покровителей «извне», собирается взять под контроль все человечество, — у нас сомнений не вызывает.