S-T-I-K-S. Пройти через туман VII. Континент - Алексей Юрьевич Елисеев
— А тебе какое дело, любопытный? — голос был с нотками вызова, но не лишённый определённой мелодичности. — Может, я тут по путёвке от Общества Анонимных Любительниц Острых Ощущений.
— Илья Казанский, — представился я. — Можно просто Илья.
Пауза. Затем удивлённое:
— Илья Казанский? Серьёзно? У тебя ещё нет игрового имени? Ты что, совсем свежак?
Я усмехнулся. «Свежак». Кажется, это слово будет преследовать меня ещё долго.
— Ты тоже игрок?
— Конечно, я игрок, придурок. Спрашивала бы я тебя про свежака, если бы была «цифрой».
— Цифрой?
— Ты не знаешь?
— Выходит, что не знаю. Расскажешь?
— Это эн-пи-си. Ну, не игровые персонажи. Есть потенциально заражённые, но встречаются и те, что с иммунитетом. Многие из них с полным комплектом воспоминаний тех людей, с которых их скопировали… Или не скопировали. Тут разные версии есть, успевай только слушать…
— Как звать-то тебя?
— Да какая разница?
— Я представился…
Молчание длилось дольше минуты. Я не стал настаивать на ответе. Отошёл от решётки, присел на доски нар, погрузился в свои невесёлые мысли.
— Куница, — коротко бросила она, наконец.
— Куница? — я хмыкнул. — Оригинально. А сокращённо как? Куни? Звучит мило.
В ответ я услышал шипение, напоминающее звук проколотой шины.
— Ещё раз так меня назовёшь, Казанский, и я тебе твой любопытный нос через эту решётку откушу. Понял? Я — Ку-ни-ца.
Я поднял руки в примирительном жесте, хотя она этого и не видела. Дамочка, похоже, была из породы тех, что сначала бьют, а потом спрашивают, как тебя зовут. И, судя по тону, с чувством юмора у неё было так же плохо, как у меня с интеллектом. Красивая, наверное. Обычно такие злюки бывают чертовски привлекательны. Хотя мне она сразу не понравилась. Есть такой тип женщин — смотришь, и понимаешь, что проблем с ней огребёшь больше, чем удовольствия.
— Понял, понял, — миролюбиво сказал я. — Куница, так Куница. Не будем обострять межвидовые конфликты. Так за что же такую грозную хищницу в клетку посадили? За несанкционированную охоту, наверное?
— За непристойное поведение, — процедила она сквозь зубы.
— Это как? — я искренне удивился. — Голая по Красной площади бегала с радужным флагом?
— Почти угадал, — в её голосе прозвучала усталость. — Только без флага. И не по Красной площади, а по вполне себе обычной улице этого богом забытого городка.
— Что? Реально разделась и побежала? — уточнил я, чувствуя, как во мне просыпается нездоровое любопытство.
— А я не раздевалась, — она хмыкнула. — В прошлой жизни элита решила, что моя голова ей нужнее. Откусила. А потом — здравствуй, новая жизнь. И я с голой задницей уже здесь. Почти привыкла уже…
— Значит, условия твоей точки возрождения… — догадался я.
— Значит, — подтвердила она. — И не успела я, так сказать, прийти в себя и оценить прелести местного колорита, как тут же нарисовались эти блюстители нравственности. И вот я здесь.
— Так а что на улицу-то раздетая сразу выскочила? — не унимался я. — Нельзя было где-нибудь в подворотне отсидеться, тряпку какую-нибудь найти?
— Лучше не спрашивай, — её голос снова стал жёстким. — Длинная история. И не очень приятная.
В этот момент за стеной, там, где сидел дежурный, послышался какой-то странный звук. Сначала глухой удар, будто что-то тяжёлое упало, а потом… урчание. Глухое, утробное, от которого у меня волосы на затылке зашевелились. Такое урчание я уже слышал. И оно не предвещало ничего хорошего.
— Слышал? — шёпотом спросила Куница.
Из её голоса неожиданно пропала вся былая спесь.
— Ещё бы, — так же шёпотом ответил я. — Кажется, у дежурного начался процесс… э-э-э… перерождения.
Урчание перешло в отчётливые удары — будто кто-то пытался выйти в дверь, но забыл, зачем нужна ручка.
— Он сейчас дверь выломает, — констатировала Куница. — А потом придёт к нам. И у него явно будут недружелюбные намерения.
— И что он нам сделает? Мы за решёткой, выйти не можем, как и он — войти к нам. Пат… — ответил я.
— Он, Казанский, будет продолжать урчать. В итоге наурчит кого-нибудь большого, страшного и голодного. Того, кому эта решётка — не преграда.
Чувствуя, как по спине пробежал холодок, я произнёс:
— У меня из оружия — только природное обаяние и сарказм. Боюсь, что это не очень эффективно даже против дежурного.
Повисло молчание.
— Я могу попробовать выбраться, — неожиданно сказала она. — Замок здесь хлипкий.
Я посмотрел на решётку и на замок. Потом — на свою камеру. Замок выглядел не очень современно, но солидно. Но в следующий момент, я уже, не веря собственным глазам, наблюдал, как часть решётки соседней
