Резервист - Поселягин Владимир Геннадьевич
Сам я у борта танка стоял, не прислоняясь, танк-то грязный, до самой башни, хотя вроде по асфальту в основном ехали, да, побитому, но все же. Хотя пока отъезжали от Донецка, несколько раз по полевым укатанным дорогам ехали, прямой трассы до Гуляйполя еще не было, не освободили, объездными дорогами пользовались. А размышлял я об этом грозовом фронте. Его появление, которое предсказал Второй, меня удивило. Как это я его пропустил и не в одной из жизней на этих территориях не помнил? Хотя то, что он мог быть я вполне допускал. В первой жизни Алексея Серова я в это время находился в руках СБУ, а когда занял тело Захарченко, то так в работе был, что и ядерный удар бы не заметил, не то что эту грозу, что также Донецк накрыла. Впрочем, уже ночь, я спал тогда и вполне мог пропустить.
А ко мне шли все трое взводных, как и мой старший разведчик. Он, заметив их, поторопился присоединиться. Кстати, снова выводить его вперед я не спешил. А что, Виденьем дорогу проверял, не хватало, чтобы они на мину налетели. Насчет засады, так тут дрон работал, сам дорогу проверял и на пять километров по сторонам. Вот об этом я и размышлял, пока стоял у танка, экипаж уже сбегал на обочину, тут чисто от мин и даже вполне сухо, когда подошли командиры.
– Товарищ капитан, – обратился ко мне мой зам по роте Васильев. – Навигатор показывает, что мы удалились от передовой на сорок километров. Мы что, в тылу у противника?
– Да, – был мой ответ.
Несколько секунд командиры ждали, явно ожидая продолжения, пока Васильев снова не нарушил тишину:
– Заблудиться на такое расстояние не просто сложно, невозможно, значит, мы для чего-то идем в тыл противника. Наш путь лежит к Гуляйполе, да, товарищ капитан, до меня довели, куда мы должны были прибыть, хотя вы этой информации не раскрывали. Мы можем узнать, почему вы изменили маршрут?
– Можете, – я с интересом изучал силуэт моего зама, его чуть подсвечивал подфарник БМП разведки, что стоял за моим танком. – Думаю, ничего страшного не произойдет. У Павлограда есть концлагерь…
– «Фабрика смерти», слышали. Вы хотите дойти до Павлограда и, уничтожив охрану, освободить узников? – явно не веря своим же словам, скорее сказал, чем спросил Васильев. – Вы сумасшедший, мы просто не дойдем.
– Почему же? Передовую прошли, хотя войск там не так, как в районе Донецка, но тоже порядочно. Сейчас мы в тылу, и нас примут за своих. Взять лагерь проблем я не вижу, все разведданные у меня есть. Потом обратно. Вывезти шесть сотен узников сложно, но в принципе возможно. Нужно будет втихую добыть как можно больше автомобилей. Даже автобусы пойдут. Также и вернуться проблем нет.
– Нет, капитан, погубить роту я не дам, – покачал головой Васильев и достал бумагу из внутреннего кармана. – Изучи.
Это был приказ из нашего штаба, что в случае неспособности командира роты Губарева дальше командовать подразделением роту принимает Васильев. Видать, подстраховался кто-то.
– И что?.. – спокойно поинтересовался я, подозревая что-то подобное. – Я тут старший офицер, и вы обязаны меня слушаться.
– Не обязаны. Помните, решается все общим голосованием.
– Вольница эта закончилась с началом спецоперации. Сейчас четко прописаны уставы, и их нужно выполнять. В случае отказа выполнять вы попадете под военный трибунал.
– Голосуем, – только и сказал Васильев, и, увидев, что офицеры кивают, я лишь пожал плечами. Да мне как-то пофиг. Если потребуется, я и один справлюсь.
* * *Впервые сижу в камере следственного изолятора военной прокуратуры ДНР. Новый опыт. И камера, соседняя с той, где я в одной из жизней одного комбата резервистов пристрелил. За дело. Кстати, а кормят тут вполне неплохо. Оказалось, с одним из ближайших кафе заключен договор, по количеству задержанных или подследственных и готовится. Приносят в термосах, тут уже раздают в одноразовых тарелках. Я сижу второй день, оценить уровень приготовленных блюд успел. Правда не все ел, не знаю, что там за повара или раздатчики, но я всегда проверяю свою пищу, вот и находил микродозы чужой слюны. Кто-то плюнул в блюда. Причем в кастрюлю, не в термос, иначе концентрация слюны была бы выше. И я не ругаю того, кто так вымещал свои чувства на подследственных, тут сидели не самые приятные люди. Многих ожидали смертные приговоры. Я это не ел, «заряженное» выливал в унитаз, у меня своих запасов хватает. Из взятого в хранилище консервы и те же макароны закончились. Кормил освобожденных узников украинского концлагеря. Благо я сидел в одиночке, и никто не видел, как я делаю из воздуха блюда. Впрочем, изоляторную баланду я тоже не игнорировал, если та чистая была.
Что по поводу задержания, то мне вменяли невыполнение приказа и потери в роте, почти треть состава или погибли, или попали в плен к укровоякам. Кстати, вот это обвинение я не признавал, своих бойцов я вывел без потерь с тремя сотнями освобожденных пленных. Часть эвакуировали вертолетами российские войска, молодцы, сняли проблемы с больными и ранеными, так что по факту спасли мы семь сотен. Хотя спасли не всех. В охране айдаровцы были, их узники голыми руками рвали, всех прикончили.
Ладно, начну сначала. Васильев собрал всех бойцов и объяснял ситуацию, предъявив приказ, офицеры роты уже изучили его и подтвердили подлинность. Он объяснил, что мое решение неизвестно нашему штабу, оно смертельно опасно, мы просто не дойдем до Павлограда, поэтому он принял решение вывести роту обратно. Сладкоречив был и убедителен. Согласились многие. Проще описать, кто со мной остался. Командир первого взвода (из офицеров он один), две трети его взвода, часть бойцов из других и саперы полным составом, а минометчики и зенитчики в полном составе уходили, также и один расчет противотанкистов, второй – со мной. Санитар остался, старший снайпер тоже. Мой танковый экипаж уходил, хотя танк я им забрать не дал. В общем, со мной пятьдесят шесть человек, четыре БМП, БТР, три грузовика, автобаню я забрать не дал, а полевую кухню забрали. Это все.
А пока строй стоял, я взял слово и сообщил, что снимаю с себя ответственность за бойцов и командиров, что уходят обратно, за них теперь отвечает поручик Васильев. Своих-то бойцов я выведу и без потерь, а что с ними будет, теперь решает ответственный за них новый офицер. Четыре бойца тут же перебежали в строй тех, что со мной остались. А остальные ушли. Сам в шоке.
Что дальше было? Мы продолжили путь, брали блокпосты, да их и было-то всего три, серьезные силы позади остались и колонны обеспечения. Всех бойцов посадил за руль. Даже санитара, тем более машина санитарная попалась во встречной колонне, оттого пустая. Мой приказ тверд, пленных мы не берем. Не в том мы состоянии и местоположении, чтобы их брать. Поначалу бойцы тяжело этот приказ выполняли, потом руки набили. Три сотни ликвидированных солдат противника за спиной оставили, и вот он – Павлодар.
О новом неизвестном оборудовании, что дистанционно усыпляет, бойцы уже знали. Мы потому тихо и шли, что без выстрелов, бойцы ножами работали. Потому и тяжело в первое время им было. Короче, наших мы освободили из лагеря. Три десятка грузовиков, четыре автобуса под загрузку. Набивали технику людьми. По пути дважды транспортные вертолеты подлетали. А я вышел на того офицера, полковника, что был оперативным дежурным ВКС РФ. Он и подсобил, снял часть нагрузки. Бойцов и кормить приходилось, благо среди трофеев две полевые кухни обнаружили, да и три КШМ. Пришлось день отстояться в голом лесу, тут развалины старого пионерлагеря были, как же пригодились обе полевые кухни и автобаня…
Как стемнело, выдвинулись дальше. Вышли к своим примерно там же, где и переходили передовую. Без потерь.
Теперь что по второй группе, которую повел Васильев. Честно говоря, не отслеживал. Дрон был со мной, а Второй не мог видеть из-за туч. Это у нас тут просветы, более-менее работать мог. Так вот, прорваться с ходу у них не получилось, увязли, боевики силы перекинули и задавили огнем, загнав на минное поле. Там и рассвело. Выжили, выйдя к нашим, восемнадцать человек, плюс две БМП прорвались поодиночке. Вся автотехника и все, что там было, потеряли. Укропы, радостно снимая подбитую, брошенную и сожженную технику, заявили, что взяли девять пленных, плюс еще ранеными около десятка. Я нашел видео, где их снимали сразу после боя, еще не отошедших, лица знакомые, действительно бойцы моей бывшей роты. Среди пленных и ротный старшина оказался. И знаете, ничего не дрогнуло, мне действительно на них было глубоко наплевать. Предательства я не прощаю, а по сути бойцы меня предали. Я их командир, но какая-то бумажка все перевесила. Васильев выжил, без царапинки прорвался на одной из БМП и сразу подал рапорт, что я завел роту в ловушку.
