Геннадий Эсса - Огненный шар
– Мы так и сделаем, – после недолгого молчания сказала Лиза.
Глава 12
Караульный вывел молодых людей из кабинета.
– Идите за мной, – сурово сказал он.
Жан оглянулся на дверь кабинета Дзержинского, не выдержал и вернулся. Он приоткрыл дверь и снова просунул голову.
– Мы вас, товарищ Дзержинский, благодарим за ваше внимание к нам, – сказал он.
– Идите, идите. Нам нужны такие бойцы революции, – сказал он холодным голосом и бросил на молодого человека усталый взгляд.
Жан облегченно вздохнул, будто гора с плеч упала, огляделся по сторонам и поспешил за своими друзьями.
«Значит, Кресты миновали, – подумал он. – Кто его знает, этого революционера, может, он в порывах власти и нас под общую метлу сгребет в казематы с холодными стенами…»
Жан догнал своих друзей и обратился к солдату, который их сопровождал:
– Нам бы к Ленину, товарищ.
– О, это сейчас невозможно. У Ильича идет совещание и каждый день расписан по минутам, – сказал солдат.
Они шли в конец коридора, а Ник только и успевал читать на ходу надписи на дверях. Вдруг он остановился у двери без таблички.
– Догоняй, – крикнула Ин.
– Мне кажется, нам стоит зайти и сюда, – сказал Ник. – Здесь все так таинственно, надписи никакой нет, значит, тоже кто-то из великих засел.
– Чей кабинет? – спросил солдата Жан.
– По-моему, Сталина.
– Чей?
– Иосифа Сталина.
Жан остановился и оглянулся.
– Это тот, что войну 45 года выиграл.
Солдат удивленно посмотрел на Жана.
– Войны в 1845 году, как мне помнится, не было.
Жан спохватился, что сказал не то, и тут же поправился.
– Ах да! Это я с Наполеоном спутал.
Солдат пожал плечами и в недоумении смотрел на молодых людей.
– Он в последнее время часто все путает, – сказала Ин и шепнула Жану, что и войны с Наполеоном в эти годы тоже не было.
Жан подошел к Нику, стоявшему уже у дверей.
– Стучи, – сказал он. – Товарищ Сталин обязан всех принимать, как и Дзержинский. Недаром они вожди в этой революции, а Ленин – человек занятой, ему действительно надо глобальные проблемы решать.
Жан постучал в дверь и со скрипом ее приоткрыл.
– Разрешите? – спросил он, увидев в большом кабинете человека, сидящего за столом.
– Входи, дорогой, – произнес хозяин кабинета. – Что хотел узнать? Если к товарищу Ленину, то у него нет совсем времени, понимаешь, он от меня через два кабинета. Заходи! – Жан столкнулся с грузинским акцентом впервые, и его чуть не разобрал смех.
Все вчетвером они просто ввалились в кабинет и встали перед длинным столом.
– Мы, товарищ Сталин, хотели поговорить о предстоящих революционных событиях.
Сталин встал, взял в рот лежавшую на столе трубку и зажег спичку. Он взглянул на посетителей и прищурил глаза.
– А что узнавать? Революция – это вещь, понимаешь, нужная. – Он поднял палец вверх. – Она для рабочих и крестьян, понимаешь меня? Если вы хотите узнать о ней что-то новое, то я вам ничего особенного сказать не смогу. Вот разобьем меньшевиков – и будем строить хорошую пролетарскую жизнь. Вы садитесь. – Он пригласил всех сесть за стол. – Наша революция дойдет до окраин всей России. У нас в Грузии ее очень ждут, но не все. Там надо наводить порядок. Ее, вообще, не все понимают правильно. Вот вы ее понимаете?
– Конечно, товарищ Сталин, – встал с места Жан, но Сталин рукой показал, чтобы он сел.
– Ничего вы не понимаете. Она не для таких молодых, как вы. Вот ваши родители за какую власть воевать будут?
– За Красную Армию.
– За Красную Армию? Это выражение мне нравится. А ты сам воевать за кого будешь? – обратился он к Жану.
– За Советский Союз! – выпалил Жан.
– Совсем ничего не понимаешь. Какой Союз?
– Тот, который будет после 20-х годов, – чеканил Жан каждое слово, чтобы эта грузинская голова немного вникла в будущее своих же идей.
– Ну, может, и не союз будет, – сказал Сталин. – Я еще с Лениным посоветуюсь, но что-то будет. Вот тогда и поговорим, лет так через двадцать.
– Это какой год будет? – повернулся Жан к Ин.
– 37-й год, репрессивный.
– Нет, товарищ Сталин. В этом году у меня погиб дед в лагерях Магадана, благодаря вашим указам, поэтому говорить не будем.
– Каким указам? – удивился Сталин. – Ты, мальчик, о чем тут говоришь? – Сталин подошел к Жану и положил свою тяжелую руку ему на плечо. – Партии нужны преданные люди. Я всегда буду бороться с врагами революции. Их, понимаешь, жалеть не надо. Их надо просто уничтожать.
Сталин задымил своей трубкой и направился к своему рабочему столу.
– Враги народа заполнили нашу страну, – сказал он. – Мы будем вести с ними постоянно беспощадную борьбу. А объясни мне, как твой дед погиб в этом 37-м году, если его еще не было? – Сталин снова прищурил глаза, и его взгляд пронзил Жана насквозь.
– Будет такой год, – сказал Жан и снова встал. – Потом будет война 45 года, потом разруха и голод…
– А что потом?
– В 53 году вы умрете.
Лиза схватила Жана за штанину и потащила вниз, чтобы он закрыл рот и сел.
– Может, ты можешь мне сказать о моем будущем?
– Жить будет неинтересно, – ответил Жан. – Каждый человек должен строить ее сам.
– Хорошо подметил, молодец! Мне, понимаешь, кажется, что ты приехал откуда-то издалека и не владеешь обстановкой. Несешь всякую ерунду. Тундра ты непролазная. В горах Грузии намного люди больше соображают, чем ты. Они не думают о каких-то будущих годах, они живут настоящей жизнью: виноград, вино и танцы. Они в политику вообще не лезут, потому что в ней ни черта не понимают, а ты суешь свой курносый нос всюду и предсказываешь будущую жизнь. Так, дорогой, нельзя. Для этого есть соответствующие учреждения, в которых вправляют мозги. Мы с товарищем Дзержинским много думали о них и решили в будущем их открыть побольше, чтобы все фантазеры их регулярно посещали.
Жан хотел что-то сказать в ответ, но Лиза ущипнула его за ногу с такой силой, что Жан скривился.
– Твою мать, – вырвалось у него. – Вы что, с ума посходили?
У Сталина от удивления отвисла челюсть и чуть не выпала трубка изо рта.
– Ты, понимаешь, не в горах Кавказа, – сказал он. – Поэтому не шути так с товарищем Сталиным. Он не любит, когда ему перечат.
Жан рухнул на стул и взглянул на Лизу.
– Мы все поняли, товарищ Сталин, – сказал Ник. – Революция – вещь хорошая и нужная. Мы все пойдем ее осуществлять.
– Вот с такими, как вы, наша партия далеко не уйдет. У меня закрадываются сомнения, что вы просто немецкие шпионы.
– Нет, мы обыкновенные люди, только немного не понимаем, что происходит, – смягчила обстановку Ин.
– Мы просто устали, – поддержала ее Лиза, крепко сжимая руку Жана, чтобы тот снова что-нибудь не ляпнул. – Нас товарищ Дзержинский отправил поесть, но куда – не знаем. Наш сопровождающий нас уже давно не ждет и ушел. Как нам пройти в столовую?
Сталин снова встал, положил трубку на стол и стал всматриваться в лица каждого.
Жан его взгляда не выдержал и снова хотел что-то сказать, но Сталин его опередил:
– Своему деду передай привет.
– Когда встречусь с ним на небесах, то непременно, – ответил Жан.
– Значит, говоришь, что умру в 53-м году? – Сталин призадумался, стал загибать пальцы, высчитывая, сколько ему будет тогда лет. – Меня тот возраст устраивает. А про какую войну ты еще говорил?
– Отечественную. Вы, товарищ Сталин, будете генералиссимусом и Героем Советского Союза.
Сталин улыбнулся.
– Ты как бабка-шепталка. Все можешь предвидеть? Чем закончится наша революция?
– Мы победим в семнадцатом году, потом гражданская война будет, – уже не выдержал Ник и стал рассказывать обо всех событиях кратко, чтобы быстрее покинуть этот кабинет. – Потом Великая Отечественная война, социализм…
– А дальше, дальше что?
– В начале 90-х партия ваша развалится и Россия возьмет другой курс, – добавил Жан.
– Вон из кабинета! – заорал Сталин. – Все вон отсюда! – он ударил кулаком по столу. – Это просто какой-то сумасшедший дом, а не Смольный! Я сейчас прикажу, чтобы вас отсюда вышвырнули, проповедники контрреволюции.
– Вы, конечно, извините, нас, – спокойно сказала Лиза, поднимаясь с места. – Я и сама не знаю историю России, потому что с другого времени сюда попала. Поэтому не владею ситуацией, что вообще здесь происходит.
– А ты откуда здесь взялась?..
– Я родилась в 1688 году, когда еще Петрограда вообще не было.
Сталин схватился за голову.
– А ты какого года рождения? – обратился Сталин к Ин.
– Я 1992 года.
– И вы, вероятно, родные сестры с разницей в три столетия? – Сталин пошатнулся и схватился за спинку стула. – А ты, шустрый? – он кинул взгляд на Жана. – Тоже будешь с тех годов?
