Зеркальщик - Кирилл Юрьевич Шарапов
— Заходи, — нажимая на кнопку домофона, произнес он, и оставив входную дверь не запертой, отправился смывать шампунь.
Не прошло и трех минут, как дверь в ванну приоткрылась, и на пороге появилась не званная, но желанная гостья.
— Спинку потереть? — поинтересовалась Влада.
— Потри, — передавая ей мочалку, согласился Вяземский. — Я так понимаю, ты увидела свет в окнах, когда покурить вышла, и сюда рванула.
— Да, ты совершенно прав, словно потянуло. Ты не рад мне? — работая мочалкой, произнесла девушка расстроено.
— Рад, Влада, очень рад, просто ты меня врасплох застала. Видишь, я с дороги, уставший. Холодильник разморозился, похоже, свет отключали надолго, так что, с пельменями я пролетел, пришлось пиццу заказывать. Причем в не самой любимой конторе, поскольку поздно, и выбирать особо не из чего.
— Да, была авария на подстанции с месяц назад, два дня во всем районе света не было, так что, можешь смело содержимое морозилки на мусорку тащить.
И девушка замолчала. Радим сначала не понял, в чем причина, но когда почувствовал пальцы Влады на свежем шраме возле лопатки, все встало на свои места.
— Командировка, значит, секретная, — произнесла она, слегка раздраженно. — А ведь я чуяла, что врут мне. Только выглядит он странно, словно ему несколько недель, хотя больше, с месяц, уж в этом я понимаю, но я уверена, что его полторы недели назад не было, как такое может быть?
— Особые методики лечения, — разворачиваясь к ней лицом, ответил Вяземский.
Влада вскрикнула и, выронив мочалку, уставилась на большой красный, почти круглый, шрам под ключицей.
Именно в этот момент домофон снова взорвался трелью.
— Это наверняка курьер. Прими, пожалуйста, наш ужин, — смывая с себя пену, попросил Радим.
Зотова кивнула и вышла из ванной, а Вяземский, вооружившись полотенцем, принялся быстро вытираться. Когда он вошел на кухню, коробка с пиццей уже стояла на столе.
— Чай, или что другое пить будешь? — поинтересовалась девушка.
— Чай, — немного подумав, ответил Радим. — Дома только крепкое, ни вина, ни пива, а вискарь или водку что-то не хочется. Так что, тяй.
Влада улыбнулась, видимо, тоже знала этот анекдот про китайского студента.
Через пять минут они сидели за столом, пили горячий сладкий чай и ели пиццу, хотя Зотова больше смотрела, как он ест, и этот взгляд Радима настораживал. Нет, он не был безумным, но проскальзывало в нем что-то такое, что его отталкивало. Он был полон любви и обожания, она прилетела к нему через двор, не прошло и получаса, как он домой вошел. Это наводило на нехорошие мысли. Если она зациклилась на нем, не видя больше ничего вокруг, все станет сложно. Фанатики — люди опасные, для них не существует ничего другого, кроме объекта поклонения, будь то человек или идея. С другой стороны — иметь рядом подобного человека, очень полезно, они безотказны, они четко и скрупулезно выполняют порученное, они отдают всего себя. Радим взял очередной кусок, оценивая девушку именно с этой точки зрения. Что ж, пока она не станет навязчивой и не перейдет границу, пусть будет рядом, но если начнет напрягать…
— Ты как-то странно на меня смотришь, — что-то почувствовав, озадачилась гостья. — Опять подозреваешь в чем-то?
Радим немного растерялся, не зная, что ответить. Правду нельзя — обидится. Хотя, почему нет? Пусть обидится, но зато не останется недомолвок. И ему будет проще выстраивать линию поведения.
— Нет, — покачал головой Вяземский, — не подозреваю. Просто меня немного беспокоят твои чувства ко мне, никогда в жизни меня не любили настолько сильно, и это немного пугает и напрягает.
— Не волнуйся. Все, что мене нужно, это быть рядом с тобой. Вот я еще тут часу не провела, а мне уже спокойно и легко. Мне каждую ночь снится, что ко мне за спину заходит тот, из туалета, и делает со мной жуткие вещи. Я вскакиваю в холодном поту, и потом долго не могу уснуть, я даже ночник купила, боюсь засыпать в темноте. А когда ты рядом, тревога исчезает. Ты — мое спасение, не гони меня.
— Ну вот, теперь стало, куда понятней, — улыбнулся Вяземский. — Не бойся, не прогоню.
Зотова мгновенно расцвела, она протянула к нему свою руку через стол, и он накрыл ее ладошку сверху. Ему не нужно было применять руну осознания, чтобы почувствовать покой и умиротворение, которое пришло к ней, стоило ему сказать то, что он сказал. Но одно было неясно, куда подобные отношения могут завести. В принципе, он мог делать с ней все, что заблагорассудится. Можно сломать, опустив ее до уровня рабыни, ее воля и так слаба, она сделает и примет все, что он скажет, только бы не гнал. Можно довести до самоубийства, или, наоборот, приказать кого-то убить. Конечно, не сразу, но обрабатывая, она сделает это. Нет, понятно, он не опустится до этого, да и не нужно ему подобное, это удел слабых, испорченных людей. Ладно, хватит о гнуси, что-то какая-то херня в голову лезет.
— Радим, — пробился сквозь эти мрачные тяжелые мысли голос Влады, — я тебя спросить хотела… — она замялась, словно ей было неловко. — Знаю, что не ответишь, но все равно должна задать этот вопрос, он меня грызет со вчерашнего дня.
Вяземский взял очередной кусок уже порядком остывшей пиццы и, закинув его в микроволновку, сказал:
— Спрашивай, если смогу, отвечу.
— Вчера утром… Ну, как утром, примерно в полдень, Наташка, та, у которой мы были на дне рождении, выложила в соцсетях пост, вернее некролог, ночью от кровоизлияния в мозг умерла ее свекровь, женщина властная, жестокая, нетерпимая. Наташку она невзлюбила, но Роберт в ней души не чаял, против матери пошел. Так вот…
— Ты хочешь спросить, связана
