Раненые звёзды - Сергей Котов
— Кому может прийти в голову работать на Фаэтон? — я изобразил искреннее возмущение.
— Ну… в какой-то период после первого контакта имели место даже случаи совместных браков. Мы генетически совместимы. И сейчас остались некоторые… люди. Которые считают, что их модель общества имеет преимущества перед нашей.
Я покачал головой.
— Социологи говорят, это естественный процесс, — Волк снова грустно улыбнулся, — какая-то часть населения всегда будет недовольна. В обычных условиях это никак не может дестабилизировать общество, но при наличии внешнего врага… ущерб может быть очень значительным.
— Насколько все плохо? — спросил я.
— Их экспедиция стартовала неделю назад, — ответил Коммодор.
— Откуда у нас такая информация?
Волк загадочно улыбнулся и оставил вопрос без ответа.
— Мы еще можем успеть? — я задал более правильный вопрос.
— Да. У нас три дня в запасе. Но, боюсь, времени на подготовку не остается совсем. И корабль придется модифицировать, дать вам больше оружия. Боюсь, перелет не будет таким комфортным, как мы планировали вначале.
— Служу планете и Аресу! — сказал я.
— Гриша, — вздохнул Коммодор, — я специально вызвал на разговор тебя, как старшего. Сегодня ваш последний вечер на гражданке перед экспедицией. Прошу, сделай так, чтобы Кай запомнил его. Хорошо?
Я встал с кресла и ответил совершенно не по уставу:
— Принял, командир. Сделаем. И спасибо за разговор.
С этими словами я вышел, не прощаясь, и без формального разрешения.
6
По дороге обратно к жилому корпусу я всё думал о том, как бы посмотреть данные о земной Луне. Фотографии обратной стороны, и отчеты о сделанных находках. Коммодор сказал, что печать Создателей нашли только на Марсе и спутнике Фаэтона. Точнее, остатки печати — очевидно, что устройство вызова было кем-то когда-то разрушено. С учетом сказанного, скорее всего, на Луне ничего не было. И это делало всё происходящее довольно зловещим. В нашем времени Фаэтон разрушен. Марс мёртв. А от обилия артефактов в системе нет и следа. Это могло означать только одно: Создатели ещё побывают возле Солнца. Вопрос только в том — как скоро.
Кай, несмотря на мою просьбу, остался дожидаться меня. И, наверно, это к лучшему — с ним было легко отвлечься от дурных мыслей.
В нашем распоряжении был электромобиль. Дорогая модель приличной марки, с откидывающимся верхом. Несмотря на прохладный климат, даже тут, у Полигона, выпадали тёплые денёчки, когда можно было прокатиться, не отказывая себе в удовольствии дышать свежим воздухом.
Сегодня был как раз такой день. И вечер всё еще сохранял его тепло. Поэтому я опустил крышу и, не торопясь, тронулся в сторону серпантина, спускающегося вниз, в долину — туда, где километрах в двадцати от базы лежал небольшой городишко.
Когда-то в здешних горах, еще до создания Полигона (да что дам — ещё до космической эпохи!) добывали самоцветы, ценившееся во всём мире. Позднее, уже после промышленного взрыва, тут нашли залежи кристаллов лития, и продолжили разработки. В городке поколениями жили шахтёры, работающие на многочисленных ГОКах, густо рассыпанных по окрестностям. Позднее к ним добавился персонал флотской базы, расположенной на побережье, и самого полигона — как военный, так и гражданский.
Поэтому, несмотря на небольшие размеры, местечко было довольно богатое. Хватало тут и дорогих магазинов, и самых современных развлечений. В том числе — ночных клубов, в один из которых мы и направлялись.
Ещё в самый первый наш приход нас выходил приветствовать хозяин заведения — молодой парень с бархатистой зеленоватой кожей и белыми глазами. Выходец из Глубинных земель континента. Откуда именно, из какой страны сказать было сложнее: по акценту ни Кай, ни тем более я определить не смогли, а спросить прямо не было подходящей возможности. Тогда он подарил нам универсальный бессрочный пропуск в привилегированную ложу, который позволял пользоваться отдельным проходом, где не было фейс-контроля.
Это было очень удобно. Если совсем честно — мы ходили в клуб не столько для того, чтобы потанцевать или посмотреть перфомансы, сколько для знакомства с девушками. И цели у нас были вполне определённые. Впрочем, самих девушек это вполне устраивало. Они ходили в клуб за тем же. А на серьезные отношения с военными, тем более с модифицированными спецназовцами, разумеется никто не рассчитывал. Такое положение вещей более чем устраивало все заинтересованные стороны.
Я припарковал мобиль на стоянке, зарезервированной за клубом. Закрыл крышу, и мы направились к нашему входу в заведение.
Мы прошли уже половину расстояния, когда Кай вдруг остановился прямо посреди парковки, и замер, как будто к чему-то принюхиваясь.
— Эй! Ты чего? — спросил я, и толкнул напарника в плечо.
— Да ничего… — неуверенно ответил Кай, — ты не чуешь? Вроде как-то тихо что ли…
Я прислушался. С окрестных улиц доносился обычный гул. Из помещения клуба долетали звуки первого вечернего перфоманса. С парковки возле молла, расположенного в квартале отсюда, вещала назойливая реклама и предупреждения о необходимости соблюдать порядок въезда-выезда.
— Разве? — удивился я, — да вроде все как обычно.
— Да… — неожиданно согласился Кай, — и точно. Как обычно… Почему тогда кажется, что как-то тихо?
— У тебя что, отходняк после полигона? — озабоченно спросил я.
— Да иди ты… — вяло отмахнулся Кай, после чего огляделся, и осторожно направился в сторону клуба.
Двери открылись автоматически перед нашим приближением. Я, поглядев в камеру, кивнул охранникам, и мы пошли дальше по коридору.
К счастью, дверь за нами успела закрыться. А ещё в помещении совершенно не было окон. Только глухой бетон, приличной толщины, с прослойкой звукоизоляции. Это спасло наше зрение в первые секунды.
Помню, в тот момент, когда всё случилось, мне почудился запах озона. А потом вырубилось освещение, и заглохла музыка. Секунду было очень тихо. Я успел расслышать, как где-то снаружи нарастает глухой и мощный гул. После этого в темноте раздались крики людей: сначала возмущенные, потом — испуганные.
Мы остановились посреди коридора. Я почувствовал, что Кай взял меня за руку. Резкий свет ручного фонарика на секунду меня ослепил. Фонарик Кай держал в руке и водил лучом вдоль тёмного коридора. Изнутри клуба по-прежнему раздавались крики. Краска на металлической входной двери вздулась, и кое-где пошла пузырями. От ней несло перегретой химией.
— Ты что, всегда его с собой носишь? — я указал на фонарик, — и какого фига происходит? Где аварийное освещение?
Кай не успел ответить. Как раз в этот момент тот гул, который я услышал сразу после того, как вырубился свет, стал мощнее, и перекрыл голоса людей. Потом само здание завибрировало так, что у меня заныли корни зубов.
— Быстро! Тут дверь в подвал!!! — закричал Кай во всю мощь своих могучих лёгких,