Николай Степанов - Змееносец
— Считаете, я должен был смолчать? — Братоубийца заволновался, заметив бледность на лице господина.
— Нет, но тайна, в которую мы с тобой влипли, пахнет могилой даже для меня.
— Не может быть! — воскликнул Жовш.
— Ты смеешь ставить под сомнение мои слова?!
— Нет, господин.
— Тогда советую немедленно забыть обо всем, что ты сейчас рассказал.
— Слушаюсь!
— Это все? — Магринц вспомнил, что ему следует поторопиться.
— Гридон перед отъездом рассказал о синеглазой девице, из-за которой он стал ратором. — Чувствуя, что вельможе не терпится закончить беседу, Жовш заговорил очень быстро: — Дело в том, что я с ней сталкивался дважды по ту сторону Врат. Эта бестия очень опасна.
— Кто она? Тоже агент?
— Нет. Девица даже не с Инварса.
— Почему раньше не предупредил?
— Я сам не видел ее среди пленниц.
— Раз ты так хорошо знаешь синеглазку, сейчас же отправляйся к маграфу Тузогу. Как только ее найдут, будешь лично отвечать за ее сохранность.
— Она сбежала?
— Не совсем. Придешь к моему шурину, он все расскажет. Подожди несколько минут здесь. Мой денщик передаст тебе рекомендательное письмо, он же объяснит, как добраться к Тузогу. И помни: ни слова о том, что видел сегодня на рассвете. Иначе за твою жизнь я не дам и ломаного гроша. — Оршуг поправил шлем, встал и решительно направился в свои покои.
— Я уже все забыл, господин.
Жовш поднялся и подошел к окну. Мысленно он проклинал себя за необдуманное решение явиться к магринцу. Уж очень хотелось оказаться рядом с синеглазой красавицей. А та взяла и улизнула.
«И кто меня за язык тянул? Про смерч можно было и промолчать. Хотя нет. О нападении разбойников на Гридона Оршуг мог вскользь упомянуть в разговоре с гермагом. Если за этим стоит его человек, тогда бы все равно докопались, кто оказался свидетелем запрещенного колдовства. А свидетели важных тайн долго не живут».
Глава 17 Слепой старик
Ночь подруги провели в какой-то вонючей ночлежке, потом весь день перемещались с места на место, пытаясь сбить со следа невидимых охотников. Последняя гостиница была уже пятой по счету. Женщины только здесь смогли немного перевести дух. Ближе к ужину Лоргуд принес Веронике новую одежду без лямок и капюшона — обычное летнее платьице с широким поясом и шляпку с яркой лентой. Через журналистку он объяснил, что будет выдавать Таркову за свою дочь — дескать, разбойники ищут двух простолюдинок, а потому следует немного усложнить им жизнь.
Таким образом синеглазка стала представителем высшего сословия.
— А я?! — возмутилась Злавадская.
— А вы, мадам, будете исполнять роль гувернантки своей подруги и заодно моей служанки. Объясняю, что для этого на людях вы должны быстро и беспрекословно исполнять любое мое указание.
— Едрена-матрена к твоей бабушке! А более престижной должности нельзя было найти?
— Нельзя. Но завтра мы придем к моему господину, вполне возможно, что у него другие намерения.
Когда Лоргуд опять куда-то вышел, Мадлена принялась жаловаться новой госпоже, описывая свое бедственное положение в особо ярких красках.
— Эдак ты тут скоро королевой станешь, а меня отправят на галеры веслом махать, — закончила многословную тираду брюнетка.
— Давай не будем ныть раньше времени. Ситуация только нам же на пользу. Насколько я успела понять, у дочери магира гораздо больше свободы передвижения.
Еще накануне женщины постарались выведать у личного охранника как можно больше о Жарзании. Злавадской пришлось приложить максимум обольстительности и красноречия, чтобы по крупицам вытянуть из Лоргуда нужные сведения.
— Я помню, магир говорил, что девушки из высшего сословия вольны путешествовать по стране.
— Вот видишь.
— Ага, только еще он добавил, что ни одна из барышень твоего круга не отправится в путешествие без хотя бы одного охранника с магическими способностями. Это у них что-то вроде дворянского этикета.
Вероника окинула подругу пристальным взглядом.
— Мужиком не буду, и не уговаривай, — моментально ощетинилась Мадлена.
— Да… из такой не получится, — покачала головой Таркова. — Слишком многое пришлось бы прятать. Опять же, какой из тебя волшебник?
— Попрошу без намеков! Мое тело, между прочим, соответствует лучшим стандартам с точки зрения мужского восприятия. И я в этом не раз убеждалась.
— Вот потому-то охранник из тебя и не получится. Ладно, сначала вырвемся на свободу, а потом будем решать остальные проблемы. Кстати, ты не выяснила, что у них сегодня с освещением? Город словно перекрасили, а наша кожа вообще приобрела какой-то лиловый оттенок. Кошмар, да и только.
— Магир сказал, что это из-за Красного солнца. Раз в девять лет у них восходит багровое светило и окрашивает все в необычные цвета.
— Надеюсь, это не из-за радиации. — Как бывшей военнослужащей, Тарковой приходилось слышать, что при ядерном взрыве в атмосфере могут появляться некоторые отклонения. — А то, может, зря мы ходили под открытым небом, надо было не высовываться из-под крыши?
— Ничего опасного в этот день не происходит, просто волшебникам нельзя колдовать.
— Почему?
— Могут то ли с ума сойти, то ли голову потерять, я так до конца и не поняла. Лоргуд что-то пробормотал себе под нос, а я переспрашивать не стала. Мы же с тобой договорились слишком сильно не давить на него.
— И ты молчала? — Новоиспеченная «дочь магира» одарила переводчицу взглядом, в котором читалось возмущение.
— О чем?
— И она еще учила меня аналитическому мышлению!
Мадлена, у тебя ум только на сенсации настроен? Для собственной безопасности он не работает?
— Вероника, при чем здесь…
— Да при том! Мы целый день ходим за ним, как две полудохлые курицы, а ведь запросто могли помахать джентльмену ручкой еще днем.
— А как же мой браслет?
— Я, конечно, понимаю, что многие мужики готовы из-за тебя голову потерять, но не в прямом же смысле. Или ты думаешь, он, несмотря на угрозу лишиться разума, нашлет на тебя убийственное заклинание?
На лице брюнетки вспыхнула радость и почти сразу погасла:
— Допустим, сегодня он колдовать побоится. А завтра?
— Тебе так понравилось украшение, что ты не желаешь с ним расстаться? А я, как твоя госпожа, считаю, что от браслета следует избавиться. И пусть только какой-нибудь кузнец попробует не согласиться с мнением дочери магира. Кстати, насколько я помню, по дороге сюда мы проходили мимо каких-то мастерских.
— Ой! А ведь и правда! Вероника, ты просто душка!
— Опять за свое?
— Не буду, вырвалось совершенно случайно. Можно сказать — в порыве бесконтрольного всплеска эмоций. Со мной это бывает.
— А ты постарайся контролировать свои всплески, чтобы другим не захлебнуться. — Таркова подняла руку, остановив ответное высказывание подруги. — Значит так: нашим магиром я займусь, как только он за нами придет. Твоя задача — обыскать мужика, нам наверняка понадобятся его деньги.
— Ты его?.. — Злавадская провела ребром ладони по горлу.
— Мадлена, — девушка с осуждением посмотрела на брюнетку, — неужели я похожа на бесчувственного головореза? Мужик нас из заточения вытащил, правда, по долгу службы собирается вернуть обратно, но убивать его из-за этого… Ни в коем случае.
— Спасибо. А то он мне даже нравиться начал.
— Чем, интересно?
— Ну как… Выглядит неплохо. Обходительный. Разве этого мало?
— Каким ему с нами приказали быть, такой он и есть. А если бы ему дали команду уничтожить пленниц, он бы с той же обворожительной улыбкой проткнул нас кинжалом.
— Да ну?
— Ладно, если тебе от этого легче, Лоргуд, как истинный джентльмен, постарался бы дам в мир иной отправить безболезненно, а потом долго страдал. Тьфу, — не удержалась Таркова.
— Вероника, а чем тебя мужчины обидели? — задумчиво спросила журналистка. — Я же вижу, ты к себе ни одного на пушечный выстрел не подпускаешь. За исключением разве тех, с кем сражаешься.
— Может, это лучший способ найти среди них настоящего? — улыбнулась подруга, но Злавадская успела заметить грусть в ее глазах. — Все, хватит болтать. Когда наш поводырь собирался вернуться?
— По-моему, он уже опаздывает.
Магир действительно опаздывал. Мадлена успела еще пару раз выглянуть в окно, хотя Лоргуд настоятельно рекомендовал не показывать себя случайным зевакам.
— Странно, до ночи еще далеко, а улицы будто вымерли.
— С таким непривычным освещением, наверное, лучше дома сидеть, — предположила Таркова. — А может, здесь просто район тихий.
Когда журналистка третий раз отодвинула шторы, она вскрикнула:
— Вероника! Смотри, сейчас его убьют.
