Кира Иларионова - Код Зверя
— Знаешь, Максимушка, — проговорил Лесник, перекатываясь с пяток на носки, чтобы разогнать в ногах кровь. — Твой вопрос изначально некорректен. Совершенных людей не может быть по определению, — глубоко вздохнув, он откашлялся и продолжил: — Человек… Каким бы ни был, всегда совершает ошибки. Учится на них. Развивается. Чтобы достигнуть предела. Мы все разные, и возможности наши отличаются. Но у любого есть предел. А если некто лишен возможности совершать ошибки, если он просто не может их совершать, и границ у его возможностей нет, он автоматически перестает быть человеком…
— А для сверхсущества наши нормы морали — бессмысленные оковы. Которые стоят лишь того, чтобы их отбросить, — закончил за Николая Ермолов.
Кивнув, питерец сжал кулаки.
— Простите, товарищ капитан, но дальше без меня.
Развернувшись, парень быстро прикинул в голове обратный
путь, — есть ли дорога короче.
— Постой, Макс, — командир положил руку ему на плечо. — Вика справится. Мы просто подождем ее здесь.
— Нет! Только не одна, — питерец скрипнул зубами. — Это… Этот монстр убьет ее! Только потому, что Вика — все еще человек!
Макс развернулся к прапорщику и протянул ему для пожатия РУКУ-
— Не стоит, — качнул головой Чугун.
— Вы ненавидите ее. Имеете на это полное право, но…
— Да кто ее ненавидит, Макс, — даже сквозь стекло противогаза было заметно, как улыбаются глаза Антона. — Она же — глупая девчонка. Дурочка, вдруг решившая, что знает все. Или ты думаешь, мы с Лёшкой настолько идиоты, что не заметили ее актерской игры? Да ни в жизнь!
— Вика защищала нас, — раздался голос Ермолова. — По — своему. Совершенно не так, как это нормальные люди делают, — он хмыкнул. — Умереть — не встать. Девчонка защищала боевых офицеров. Мужиков. Позорище — Капитан махнул в сторону далекой развязки.
— Ты пойми, там совершенно другая война. Нам нечего там делать. Только помешаем. Не думай, что мне так легко далось решение бросить своего… — Ермолов запнулся, но продолжил: — Товарища. Одного.
— Мне все равно! Я дал обещание.
Поправив за спиной рюкзак, Макс трусцой побежал обратно.
— Так, ладно, — Чугун отобрал у Николая автомат и торжественно вручил в обмен свое оружие. — Держи‑ка. Да, и магазины тоже заберу.
— Тоха, что ты… — начал было командир, но замолчал.
— Лёшка, — прапор порывисто обнял Ермолова. — Выполни задание, а черную работу оставь мне. Как я этих обалдуев малолетних одних брошу?
* * *Удары сыпались на Вику со всех сторон, с совершенно неожиданных углов. Даже разогнав тело, девушке все хуже удавалось сдерживать натиск брата. Уставшие, натянутые до предела мышцы стонали, вопили о пощаде. Руки постепенно теряли подвижность, и клинки Вадима раз за разом отыскивали брешь в ее защите. Все тело охотницы покрывали раны. Регенерации хватало лишь на то, чтобы не позволить Вике истечь кровью, — организм просто не справлялся. Она раскручивала мачете, полагаясь даже не на силу — на банальное упрямство.
В очередной раз не успев отразить бликующее лезвие, девушка отчетливо поняла: даже если бой, мановением волшебной палочки, остановится сейчас, она вряд ли сможет пережить следующую ночь. А умирать не хотелось. Эта мысль билась в черепной коробке, отдаваясь тянущей болью внизу живота. Вике хотелось жить, как никогда до этого. Ходить по фонящей земле, дышать отравленным воздухом, каждую секунду ожидать нападения. Но жить!
Вадим выкинул вперед оба клинка, нанося спаренный удар в корпус. Но вместо привычного блока лезвия скользящей траекторией вжикнули по одному мачете. Уклонившись в сторону, Вика позволила ранить левую руку, а правой, сжимая в кулаке клинок обратным хватом, нанесла брату удар в лицо. Сильный, хлесткий, вложив в него весь вес. А когда Вадим по инерции шагнул назад, девушка подсекла его опорную ногу. С невнятным возгласом брат повалился на спину.
— Становишься серьезной, сестрица? — усмехнулся он, поднимаясь.
И тут же недовольно скривился — Вика вновь стояла, опустив клинки в землю.
— Хватит игр, — проговорила она, надеясь, что брат не заметит ее тяжелое дыхание.
Вдруг глаза охотницы расширились. Раздались две автоматные очереди — со спины, от спуска на шоссе. Вадим рванул в сторону. И там, где он должен был остановить кульбит, его ждали новые металлические пчелы. В отличие от Вики, брат никогда не умел мыслить наперед. Глухо зарычав, девушка кинулась наперерез очереди. Завертела звенящую мельницу. Пули, летящие в голову бестолковому братцу, удалось отклонить. Все, кроме одной. Она вгрызлась в плечо, застряла в лопатке, бросив охотницу на разбитый асфальт.
Послышался шум драки, длившейся всего пару мгновений. Следом — звук падающего на землю тела и сдавленная ругань. Девушка медленно, с трудом поднялась на четвереньки, уже зная, что сейчас увидит, и невольно оттягивая этот момент. Левая рука ее совсем потеряла подвижность, и клинок с жалобным треньканьем покатился по асфальту.
Вадим стоял на краю дороги, держа за шею трепыхающегося Макса. В паре метров от них на земле безжизненным кулем лежал Чугун. Под прапорщиком быстро разрасталось багровое пятно крови, в холодном вечернем воздухе исходящее едва заметным паром.
— Ай — яй — яй, мужики, — ухмылялся Вадим, с наслаждением наблюдая, как краснеет лицо питерца. — И вот на что вы надеялись? Сестрица тут жопу рвет, только бы я за вами не пошел. А вы так чудите.
— Отпусти его, — прохрипела девушка, со стоном, через силу, поднимаясь.
Ноги совсем не желали ее держать. Тело вообще отказывалось повиноваться. Слишком перенапряглась, слишком много потратила сил.
— Отпустить? — хохотнул брат и перевел руку так, чтобы парень повис над развернувшейся внизу мешаниной из бетонных обломков и арматурных конструкций. — Уверена?
В отличие от охотницы, Вадим, казалось, и не заметил долгого боя. Раны, нанесенные чернеными клинками, затягивались буквально на глазах. Вика перевела взгляд на трепыхающегося в стальной хватке Макса. Она знала: даже сквозь заволакивающую разум пелену удушья парень видит ее. Как никто другой, видит ее настоящую.
— Хватит, я все уже поняла! — девушка выпрямилась, придерживая раненую руку кулаком со сжатым клинком. — Пожалуйста, дай ему уйти.
Вика сделала один маленький шажок вперед, едва не стоивший ей остатков сил.
— Ты победил, Вадим! Ты сильнее, — девушка слабо улыбнулась. — Оставь его. Он же просто… Обычный человек. Он не опасен нам, — охотница повела головой. — Посмотри, Москва такая большая. Давай найдем уединенный уголок, подальше от людей. И будем жить…
Ярость, медленно тлеющая где‑то на дне глаз брата, вдруг вспыхнула ярким огнем. Он тряхнул в руке затихшего парня.
— Жить, как они? Как крысы?! — крик набатом отдался в гудящей голове девушки. — Открой глаза, Вика! Мы с тобой — совершенные люди! Боги! Они сами нас создали! Вот и пусть теперь прячутся и дрожат. Пока я не убью их. Всех до единого!
Вадим облизал губы, оскалив клыки. Совсем как зверь. Зверь в человеческом теле.
— Я — это ты, а ты — это я. Мы вместе, против всего мира. Помнишь, сестрица? — даже голос его изменился. Рев животного. — Выбирай!
Вика не сводила взгляда с висящего над пропастью Макса. Закатное солнце коснулось ее стремительно бледнеющей кожи, стерло остатки цвета с седеющих волос, разожгло алые огоньки в глазах. Воздух вокруг девушки будто поплыл. В голове прозвучал упрямый, уверенный голос: «Я смогу. Или умру, пытаясь».
— Я — это… Я!
Усмехнувшись, Вадим разжал пальцы. И одновременно Вика рванула вперед. Мгновенно, будто и не коснувшись земли вовсе, преодолела разделявшее их расстояние. Хищная улыбка стекла с лица мужчины, уступив место удивлению, когда в его живот по самую рукоять вошло лезвие клинка.
Рывком освободив мачете, Вика шагнула назад, одновременно поворачиваясь вокруг себя. Сросшиеся на левой руке мышцы еще не налились прежней силой, но даже небольшой их поддержки хватит для одного, последнего удара Со звоном описав в воздухе сверкающую дугу, клинок понесся к незащищенной шее. Но за мгновение до удара Вика встретилась с Вадимом глазами. И время будто застыло киселем.
Тори совсем еще крошка. Пищащий комочек, завернутый в пеленку. Он держит малышку на руках под присмотром устало улыбающейся мамы. Он счастлив. Теперь у него есть маленькая сестренка, есть, кого защищать… Теперь он будет совсем как папа…
Тори только учится ходить. Ножки сестренку совсем не держат, и со стороны малышка напоминает старого кавалериста. Но она — девочка упорная. Падает, но пытается встать. Забавно лепечет что‑то на своем языке. Снова падает и снова встает. Разве ее можно не любить…
Тори учится кататься на велосипеде. Получается не очень хорошо, но она старается. Сегодня расшибла коленку. А когда замазывал ранку зеленкой, канючила, чтобы подул. Якобы так меньше кусается…
