Андрей Посняков - Крестоносец
Так… ушел, значит… Спросить у тетки-бабки – куда? Или подождать, покуда явится. Должен ведь явиться-то…
Проезжая мимо Максова дома, Михаил вытянул шею – заборчик-то был не высок, аккуратненький такой штакетник… а на двери висел замок! Ага… значит, и бабка-тетка куда-то уперла.
Куда Макс мог деться? В поселке где-то… клуб, магазины, почта… Мог и на речку пойти.
Поискать? Наверное, стоит.
Неспешно проехав по пыльной улице, Михаил повернул к площади, останавливая машину у почты…
Остановился и улыбнулся: площадь как раз пересекал молодой человек в серо-голубой милицейской форме с погонами младшего лейтенанта милиции, но без головного убора – участковый Димыч.
Ратников не поленился, вылез:
– Дмитрий Дмитриевич! Залезай, поболтаем. Может, и пивка хлебнем?
Младший лейтенант улыбнулся:
– Поболтать – с удовольствием. А вот насчет пивка – извините, на службе. Мне еще людей опрашивать. – Милиционер забрался в салон и хлопнул дверцей. – Кстати, заодно и тебя, Михаил Сергеевич, опрошу. Про Генку Горелухина ничего не слышал?
– Про Горелухина? – Миша пожал плечами. – Ничего. А что случилось-то?
– Соседей он своих обложил матом, те заяву накатали – придется Горелухина оформить «по-мелкому».
«По-мелкому»… по мелкому хулиганству, значит. Все правильно – за матюги административная ответственность предусмотрена. Протокол составлять надо.
– Горелухин, он мужик того, себе на уме, скрытный, – участковый размышлял вслух. – Нелюдим, ни с кем не дружит… с мужем своей сестры только вот иногда и общается. Муж сестры, кстати – кто? Деверь?
Ратников улыбнулся:
– Не знаю. Наверное.
– Ладно, Сергеич, пойду я… Мне еще в библиотеку надо.
– В библиотеку? – удивленно переспросил Михаил. – Почитать, что ли, чего надумал?
– Какое там почитать! Библиотекарша-то как раз Горелухину – соседка – свидетельница. Опрошу поподробнее – как там у них да что вышло?
– Подожди…. Подброшу, – Миша завел двигатель и посетовал. – Ну, что за люди? Из-за каких-то матюгов заяву накатать!
– Вот и я о том! – ухмыльнулся Димыч. – Но, думаю, тут не в матюгах, тут в Генке Горелухине дело – характер у него нехороший, не любят его в деревне. Не так, конечно, ненавидят, как тех же Узбеков, но все ж таки – не жалуют. Сам он и виноват – живет, бирюк бирюком. Раньше в леспромхозе работал, потом – недолго – вальщиком, да с бригадою не ужился, теперь на бирже. Зол на весь свет!
– А чем живет-то? На пособие?
– Говорят, он классный охотник. Да и рыбак удачливый. А по зиме веники вяжет, сдает, мужик-то трудолюбивый, но, между нами говоря, куркуль. Потому и не любят его поселковые.
Выпустив участкового у библиотеки, Ратников, к удивлению своему, почти сразу увидел Макса. Тот как раз из библиотеки и выходил, в новой красной футболочке, в белых своих пижонских шортах.
– Максюта!
– А? Здрасте, дядя Миша.
– Садись, подвезу… Ты что это, книгочеем заделался?
– Да нет, – мальчишка умостился на сиденье. – Просто вот зашел узнать, есть ли у них старинные книжки.
– Старинные?
– Ну, не так, чтобы старинные… но чтоб там про старые времена было написано.
– А зачем это тебе?
Максик явно смутился, но все же ответил:
– Понимаете, дядя Миша, я думаю… может там, про старину, там и про Лерку будет чего… ну, про даму Элеонору…
– А-а-а, – протянул Ратников. – Вот ты, значит, чего… Ну, здесь, брат вряд ли чего выгорит – в город надо. Тебе история Нормандии нужна, или там – Франции.
– Вот я и думаю рвануть на пару деньков, – подросток улыбнулся. – В библиотеку схожу, с мамой пообщаюсь. Как вы думаете, стоит?
– Конечно, стоит! – Ратников едва спрятал радость. – И, Макс, как можно быстрее. Мне тоже, кстати, весьма будут интересны твои изыскания… может, чего и накопаешь про даму Элеонору и ее славного рыцаря Анри де Сен-Клера! В интернете еще полазь.
– Точно! Сегодня же, на вечернем автобусе, и уеду.
Вот и славно!
Выпустив парнишку на площади, Михаил уже не сдерживал радость. Вот ведь как все хорошо обернулось – пущай едет, ищет, желательно подольше… Хорошо хоть не надо ничего рассказывать, пугать лишний раз парня… Пусть в библиотеках сидит, ищет…
И самому надо тем временем поискать!
Глава 22
Наши дни. Август. Окрестности Чудского озера
ГАЗ-М20 «Победа»
Разрешается всем вам и всем прочим, там живущим, покупать… все, что хотите, свободно и спокойно.
Хартия Бомона в АргоннеГорелухин! Ну, точно – либо он кого-то видел, либо сам как-то связан с людокрадами. Сейчас самое главное – не спугнуть, не дать залечь на дно, затаиться. Аккуратненько так проследить, поговорить. Да и вообще, для начала хорошо бы о нем расспросить кого-нибудь поподробнее. Кого-нибудь – да деверя – или как там его? Злой горелухинской сестрицы супружника – Колю. Хотя, с другой стороны, а стоит ли огород городить? Взять да и поговорить с Геной, завести, так сказать, непринужденную беседу…
Немного подумав, Миша заехал в магазин и, узнав у продавщицы адрес Горелухина, туда и направился… и поцеловал дверь, точнее сказать – калитку с классической надписью «Осторожно! Злая собака!». Судя по раздававшемуся за высокой оградой истошному лаю, собака и вправду была злой.
Пожав плечами, Ратников собрался уж было идти, как вдруг услыхал где-то неподалеку:
– Гена! Горелухин! Да постойте же!
Обернулся и увидал бегущего со всех ног участкового Димыча, догонявшего какого-то угрюмого мужика, бывшего, несмотря на жару, в оранжево-зеленой хэбэшной куртке, какими снабжали своих работников добрая половина еще кое-где действовавших леспромхозов. Куртки такие в поселке носил каждый второй мужик, не считая каждого первого.
– Гражданин Горелухин!
– Кому гражданин, а кому – Геннадий Иваныч, – Горелухин с неудовольствием замедлил шаг и посмотрел на участкового, как солдат на вошь. Действительно, тот еще тип – лицо вытянутое, небритое, с узкими, презрительно искривившимися губами. Недоброе лицо, неприветливое – в старых советских фильмах такие обычно были у шпионов, предателей и всяких там прочих полицаев. И взгляд такой… мол, шел бы ты, парень, по-хорошему…
– Мне нужно вас опросить, гражданин Горелухин! – повысив голос, милиционер произнес эту фразу подчеркнуто официальным тоном. – Относительно заявления гражданки Капустиной, вашей соседки.
– А, так вот откуда ветер дует?! – Горелухин плюнул в дорожную пыль и огляделся.
Ратников поспешно укрылся за каким-то полуразвалившимся сараем, рядом с которым лежали аккуратно уложенные невысоким штабелем доски. Свежие. Видать, кто-то недавно привез с пилорамы по какой-то своей надобности – крышу там, перекрыть, перебрать пол или заборишко подправить.
– Эта дура, значит, все-таки накатала свою кляузу?!
– Гражданин Горелухин, я бы вас попросил…
– Ладно, поговорим… Небось, протокол будете составлять, товарищ… младший лейтенант? – при этих словах Горелухина перекосило, словно от зубной боли. – Ладно, составляйте – только знайте – я ничего не подпишу! Из принципа!
– Ваше право, – участковый пожал плечами. – Я сам напишу – «от подписи отказался». Правда, еще бы свидетелей… Напрасно вы все усложняете, гражданин!
– А я к вам в дружинники не нанимался!
Миша за сараем только диву давался – вот это тип! Выходит, правильно все про него говорили. На месте участкового с таким бы не разговаривать надо, а под любым предлогом засадить в кутузку, чтоб не выпендривался.
– Ну, пошлите тогда присядем, к вам или на опорный…
– На опорный – через полпоселка ташшыться, а в доме у меня, уж извините, не прибрано, гостей-то не ждал… Ежели не возражаете, гражданин начальник, давайте вон тут, на дощечках присядем.
Горелухин кивнул на доски. Те самые, рядом с сарайчиком. Ратников затаился.
– А, как хотите, – младший лейтенант уселся и, вытащив из дипломата бланки, приладил чемоданчик на коленях. – Итак… В понедельник, первого августа, вы, гражданин Горелухин Геннадий Иванович, находясь в состоянии алкогольного опьянения…
– Постой! – громко возразил Геннадий Иваныч. – Не пил я тогда! Не было этого, врет она все, курва!
– Ну, вот, – участковый озабоченно нахмурил брови. – Опять оскорбляете.
– Не оскорбляю, а уточняю правду.
– Ладно, пусть так… пусть вы были трезвы… Но Капустину-то Зинаиду Михайловну оскорбили грубой нецензурной бранью? Вот и вторая соседка ваша, библиотекарша…
– Бранью не оскорблял! – Горелухин вскинулся. – А матом обложил – было дело. Так ведь за дело, командир! Капустиха, сука гладкая…
– Гражданин!!!
– Ну, эта дура… короче, я за водой шел, на колодец, иду себе, никого не трогаю, тут она сзади, дачница хренова… на «Мицубиши» своей… сигналит… типа, прочь с дороги, быдло…
– Что ж вам, и в самом-то деле, не посторониться было?
– А чего ж я в своей деревне кого-то сторониться должен?! – снова взъерепенился опрашиваемый. – Понаехали тут всякие… дачники, чтоб им подавить– ся. Денег у себя в городах наворовали, страну развалили – теперь, суки, выделываются, машин накупили, домины-хоромины. Вот хоть ту же Капустиху взять, я ведь ее с детства, ну, пускай, с юности, знаю – ну всегда была дура дурой. Толком и не училась нигде, а сейчас, смотри-ка – три магазина у нее? Ну, с чего такое счастье?
