Андрей Посняков - Крестоносец
– А чего я-то? Что я-то? – Коля, лысый, с вислыми усами, мужик в мешковато сидевшем на нем сером камуфляже, с досадой хлопнул себя рукой по коленке. – Нет, ты скажи, Аристарх?!
– А не тебя ль женушка твоя третьего дня поленом по двору гоняла?
– Меня? Да кто вам такое сказал-то, мужики? Кто сказал-то?
– Да есть люди… Хоть вон, соседка твоя…
– Эта дура-то старая, Агриппина? Ну, вы нашли, кому верить – бабка Грипа, ясно всем, за всю деревню – сплетница.
– И все ж – говорят! Эх, Николай. Николай…
– Ладно вам, – Коля поднялся на ноги и, пристально посмотрев на «УАЗик», обернулся к Ратникову. – Че колесо спустили, что ль?
– Да проколол на Танаеве.
– Там можно… – явно уходя от не очень-то пришедшейся по нраву беседы, Николай подошел к машине, нагнулся. – А с дверью-то у тебя, Миша, что?
– Да тоже вот, цепанул что-то.
– Н-да-а… похоже, как из ружья стрельнули! Эвон – дыра-то. Автопластилином не замажешь.
– Да не пластилином тут надо… Тоненькую жестяночку вырезать…
– Или – заварить…
– Не, жестяночку.
– Да заткнуть чем-нибудь…
– Чем это тебя таким приложило-то, а, Михаил?
– Да черт его…
Допив пиво, мужики, поблагодарив, прихватили свои пожитки да отправились дальше, в поселок. Проводив их взглядом, Ратников вернулся к машине, снова осмотрел подозрительную дыру, заглянул в салон…
И дернулся, ударившись головой о жесткую каркасину тента.
Мать честная! Вот это дела-а!!!
В салоне, рядом с рычагом трансмиссии, торчало нечто… до боли напоминающее короткую арбалетную стрелу – болт!
Нет… не напоминала – эту штука именно такой стрелой и являлась!
Вот, значит, как… пробила дверь… Михаил похолодел – а ведь это в него целились! И, если б не спугнувшие неведомого стрелка мужики, явно был бы и следующий выстрел… и, может быть, куда как более прицельный!
И кому тут баловаться арбалетом? Им… Тем… Оттуда… Брат Герман, каштелян – он ведь пропал с браслетиком как раз на Танаеве. Переместился сюда – куда же еще-то? И вот теперь – вредит… Хм, вредит – не мягко ли сказано? Макс! А может, этот чертов арбалетчик и его пытался утопить? Да не вышло – вовремя заметила Маша.
Господи, и как же теперь жить – под прицелом? Что же делать-то? Надобно этого стрелка вычислять – никуда не денешься. Самому… Или – заявить в милицию, вполне официально, показать стрелу, дырку, мол, какая-то падла… Сработает? Будут искать? Почему нет? Правда, конечно, опергруппу не вышлют – участковый Димыч, Дмитрий Дмитриевич, лейтенант милиции, и будет осуществлять, так сказать, проверку поступившего материала и принимать решение о возбуждении уголовного дела… либо – об отказе в таком возбуждении. Но проверку проводить будет… И что с того? И – зачем? Димыч, при всем к нему уважении, вряд ли сможет хоть что-то установить. К тому же, естественно, первым делом примется дотошно расспрашивать Ратникова – были ли у него враги, да на кого думает… Ни на кого не думает? Так-таки ни на кого? А у жены вашей недоброжелатели были? Мне бы и ее опросить. Вообще, откуда она? Где раньше жила? Как-как? Марья Довмонтовна? Обельного холопа дочь? А год рождения? Шесть тысяч такой-то от сотворения мира? Издеваетесь? А документики ваши позвольте!
Вот так вот все и будет, никак иначе! Значит – самому нужно искать… самому… Да! Макс! Хорошо б ему из поселка уехать обратно в город – где, уж точно, никто не достанет. Надобно предупредить парня, все рассказать – какие уж тут секреты – и сделать это, как можно быстрей.
Вот, колесо наконец привинтить, да ехать… А потом расследовать все самому! С чего любой следователь начинает – ясно: с осмотра места происшествия. Ну, стрела, считай, осмотрел – арбалетная, тут и думать нечего. Что еще здесь можно осмотреть – дырку? А, пожалуй! Вот она… родная… И откуда стреляли? Дверь была закрыта… так… А ворота – распахнуты, они вообще закрывались редко. Что там у нас за воротами – ивы, за ними ручей, параллельно ручью – рыбацкая тропка, по которой, вот, и пришли мужики… спугнув арбалетчика. Надо будет у них спросить – может, кого на тропинке встретили? Или что-нибудь такое заметили… подозрительное…
Рассудив такими образом, Ратников вышел за ворота усадьбы и, внимательно осмотрев заросли, обнаружил примятые кусты и обломанную толстую ветку… на которой как раз очень удобно было примостить арбалет… да вот, похоже, его именно здесь и примащивали. Вон, какой обзор – прямо, метрах в полсотне, усадьба – стреляй, не хочу!
Кто ж это мог быть-то? И как узнал? Ну, узнать мог и случайно… Увидел на Танаевом – тот же брат Герман, каштелян. Он и выстрелил… А может – сообщник – кто-нибудь из местных, а из арбалета – потому что неслышно. Да… но ведь самострелом пользоваться – тоже определенный навык нужен.
И что толку гадать? Искать нужно! Самому быть осторожнее, и Макса, Макса поскорей в город спровадить. Хотя бы на время… А там – и осень, учеба начнется.
Уладив дело с машиной, Ратников кинул пробитое колесо в багажник – заехать на шиномонтажку – завел двигатель и порулил к поселку. Хорошо было кругом, благостно – над головой, отражаясь в ручьях и озерах, ласково сверкало солнышко, по синему небу бежали белые кудрявые облака, на скошенных лугах стояли стога, но косари все еще косили траву. Пастораль! И вот где-то здесь бродит злыдень! Брат Герман? Кто-то другой?
В поселке он первым делом заехал на площадь, проверил свой магазинчик да заглянул в продовольственный – купить хлеб, обязательно вот сейчас, по приезде, иначе точно забыл бы. Взяв три буханки – на всякий случай, перед выходными – Миша нос к носу столкнулся с Брыкиным.
– О! – усмехнулся тот. – Ты уж тут, Миша. Как колесо-то, приладил?
– Угу, – Ратников коротко кивнул. – Старое собираюсь на шиномонтажку закинуть.
Брыкин покачал головой:
– Зря собираешься.
– Это почему – зря?
– Митька-монтажник третий день пьянствует. С дня рождения тестя. Теперь с неделю из запоя не выйдет. Так что, через неделю на шиномонтаж заезжай.
– Н-да? Что ж, ладно… ты чего в магазин-то?
– Да за пивком. Жена рыбу чистит… Слышь, Миш! Давай-ка я тебе угощу… пошли, во, за магазин, на бревнышках посидим, по бутылочке дернем!
– Чего ж на бревнышках-то? – Ратникову-то как раз и нужен был Брыкин… или кто-то еще из тех мужиков, для разговора. – Зачем на бревнышках? Пошли ко мне в машину.
Там и пили. Отъехали чуток от магазина, и пили. С наслаждением пили, жара ведь. В открытые – точнее сказать, в напрочь снятые боковины-окна, задувал легкий ветерок. Сделав пару глотков, Брыкин закурил с разрешения Миши.
– Значит, Аристарх, неплохо сходили?
– Да уж, половили… Места хорошие, рыбные, жаль на машине не добраться, болота кругом, гати.
Ратников хохотнул:
– Потому и рыбные, что не добраться. Никто вам, по пути, на тропинке, не встретился?
– Да нет. А что, должен был кто?
– Знакомого одного жду, с Чудского. Все думаю – как бы не заплутал.
– Да не заплутает, – Брыкин выбросил окурок в окошко. – Народу сейчас по лесам много ходит – рыбаки, ягодники… грибники пойдут скоро – дорогу спросит.
– Так не встретили никого?
– Да нет… Хотя, постой-ка… Кольке вон, показалось, будто идет кто-то. Ну, кустами, у ручья пробирается, он еще думал – шурин – тот там обычно крючки ставит. Колька его и позвал, шурина-то… Генка, кричит. Генка… его Генкой звать, Генка Горелухин, парень смурной, как и сестрица его старшая, злюка, супружница Колькина. Ох, Колька-Колька… чем так жить… Либо уж развелся, либо супружницу свою построил! А Генка, хоть и смурной, но рыбак и охотник справный. Только – одиночка, компаний не любит, один ходит, как волк, да и живет… всю жизнь бобылем.
– Так, что Колька-то? Встретил своего шурина?
– Да не, не докричался. То ли ушел уже Генка, то ли вообще его там не было. Послышалось, или зверь какой пробежал.
Ратников покачал головой:
– Поня-атно…
– Ну, что? Еще по пивку? – неожиданно предложил Брыкин.
– Нет, спасибо, – Михаил вежливо отказался. – Мне еще тут дела делать.
– А, ну раз дела… Ну, тогда бывай, Миша.
Прихватив пакет с оставшимся пивом, Брыкин выбрался из машины и, махнув на прощанье рукой, скрылся за деревянным зданием почты.
А Миша завел мотор и поехал к дому Максика Гордеева – то ли тетка там его жила, то ли бабка. Остановившись на углу, принялся терпеливо ждать – неудобно это, когда взрослый мужик к мальчишке заходит. Ну, ведь должен же когда-нибудь Макс появиться…
На краю улицы виднелся заросший чертополохом пустырь. Какие-то мальцы лет по двенадцати кидали там увесистые палки-биты – то ли в городки играли, то ли в попа на баню.
Ратникову надоело ждать, и он подъехал ближе. Распахнул дверцу:
– Парни, Макса Гордеева не видали? Дома он?
– Макс-то? Так он с утра еще ушел куда-то. Мы звали играть – отказался, некогда, говорит.
Так… ушел, значит… Спросить у тетки-бабки – куда? Или подождать, покуда явится. Должен ведь явиться-то…
