Мировая Война - Григорий Сергеевич Рожков
— Я теперь преступник?.. — Умом все понимаю, но слова звучат так словно мне пофигу.
— Пока еще нет. Я прилетел сюда из Киева сразу как узнал о произошедшем. Кинг сообщил. Но, то, что ты совершил, тянет на расстрел. Нарушив приказ, подвел целую группировку войск под монастырь. Плюс ко всему этот куратор новый, Шибанов вроде, твои промахи в Дачном и сломанную челюсть припомнил… По его словам ты хоть и интересный путешественник во времени, но совершенно безумный, и поэтому не нужный. Кто-то наверху, в Москве, да и в Вашингтоне тоже, очень быстро прознал о событиях с твоим участием и резко подхватил идею о показательном суде над тобой. Обязательно с расстрельным приговором. Все поминаю, что есть твой брат еще, да друзья, которые куда как послушнее и психически устойчивей тебя. Понимаешь? Так что тебя надо спасать. Срочно спасать. — Полковник говорил деловым тоном, и это учитывая тот факт, что я фактически — злодей и за меня заступаться смертельно опасно.
— Зачем? Я совершил преступление…
— По своей ли воле? — А такой поворот меня удивил.
— Что вы имеете в виду, сэр?
— Ты ведь путешественник во времени, и о том, что сидит в твоей голове, о гипнозе и психических программах, ты разговаривал с покойным Карповым. И что некоторые действия могут совершенно не зависеть от тебя. Это научно закрепленные факты подтвержденные практикой. Когда Хорнер нашел тебя, ты не узнавал никого, даже не говорил. Пока тебя везли сюда, ты только мычал и стонал, не отзывался на свое имя. Не удивляйся, но это играет в твою пользу. В произошедшем событии твоей вины минимум. Я и руководство ОСС будем тебя защищать, опираясь на это и твои былые успехи на фронте. Думаю, генерал Паттон и полковник Фиц поддержат нас. Да и генерал Брэдли тоже. Кто-нибудь и из советских генералов поддержит нас…
— Но того что приказ нарушил именно я не изменить. — Однако я заинтересовался ходом мыслей полковника.
— Но ты не только ради фронтовых похождений бегаешь по этому миру, верно? Ради чего-то же вернулся в наш мир? — И слова эти, произнесенные с надеждой, утвердили меня в мысли, что жить надо. Ведь не все еще решено. — И ту японку из иностранного легиона мы скоро найдем. Французы кое-что, но рассказали. Плюс японцы сами зашевелились в твоем направлении. По дипломатическим каналам некоторые люди стали рыть под тебя. Так что вспомнишь все и ответишь на вопрос, зачем ты здесь, я уверен, Майкл. Одно прошу — держись!..
Из больницы в Николаеве, где я залечивал раны, меня сначала хотели отправить в Москву, но из-за противодействия Дерби и компании меня оставили в городе. И в течение всего января мурыжили меня как могли. Несколько раз устраивали допросы, но я держался. Изо всех сил держался. Пару раз провели очную ставку с участием Алины Кюрчевой, моей старой знакомой. Она, как оказалось, работала в госпитале в Светлом. И ей чертовски повезло — вместе с техником-лейтенантом инженерно-авиационной службы Измайловым она выжила в той бойне.
Самым же интересным событием тех дней был мой арест. Ранним утром 20-го января к зданию городского управления милиции, куда меня поселили — под охрану и наблюдение, но не под замок, приехали два легковых автомобиля. Из них повыскакивали бравые молодцы-ГУГБшники из первого отдела, убрали с пути охрану на входе, потом припугнули ребят в фойе, но вот у входа в мою комнату дорогу им преградили двое ребят-охранников, приставленных ко мне. Один из них сержант-ОССовец, Морган Росс, из числа подчиненных полковника Фица. На первый взгляд — щуплый паренек, а на самом деле эксперт по восточным боевым искусствам. Другой же — сержант-НКВДшник, Тарас Закусило, родом из Запорожья, дородный такой детина с пудовыми кулаками. Ну, ГУГБшникам же сильно надо было, они по чьему-то нехорошему приказу за мной шли.На охранников моих цыкнули да в дверь. Но не тут-то было — Тарас встал пред дверью и рукой легонечко так толкнул наиболее ретивого бегунка. Тогда-то и началось — ГУГБшники разделились. Одни давай охране моей глаза замазывать, другие в дверь ко мне вломились. Слава Богу, я в тот момент уже готов был — в одной руке Кольт наградной, в другой граната без чеки. Визитеры быстро спеклись, живьем цель не взять. Попросили меня не дергаться и… отчалили восвояси. Дерби с Фицем потом землю рыли в поисках этих залетных хлопцев, даже кого-то могущественного в НКВД подключили, но, увы и ах, кто, откуда и по чьему приказу — не выяснили. Хотя работы по этому делу продолжились.
В конце месяца мою судьбу все же решили. Сложили большие люди на весы мои достижения и провалы, выяснили, что как ни смотри, плюсов больше чем минусов и… отправили как можно дальше от фронта — в США! Мол, ты же Национальный Герой США, а фронт, к сожалению, губит твою психику, а так будешь спокойно готовить новобранцев, ездить по городам, да агитировать рабочий люд на трудовые подвиги.
Не жизнь, а курорт, ага!
Оставить тут брата родного, друзей. Не иметь никакой возможности на них повлиять или повлиять на тех, кто может причинить им вред. Расстояние в нашем случае — опасно. Мне очень хочется верить словам Дерби о том, что пока память о моем проступке свежа их не будут гонять под пули, рисковать их жизнями. Да, я обработал маленько брата и друзей — мол, ребята, вам можно просить, значит просите безопасные дела. Денис как-никак с радиоэлектроникой разбирается, и
