Василий Гавриленко - Теплая Птица (отредактированный вариант с альтернативной концовкой)
захромала.
Снежинки кружились перед глазами, норовя проникнуть в нос, рот. Слева с
треском сломалось и рухнуло дерево.
Снег повалил так густо, что я перестал видеть фигуру идущей впереди
Марины. Эта непогодь нам на руку.
-Марина, привал.
Девушка вынырнула из белой пелены; на лице, разгоревшемся от ходьбы,
таяли снежинки.
-Ура!
-Ты могла бы сказать, что хочешь передохнуть.
-Да ладно.
Мы спустились с насыпи и вошли в лес. Уходить далеко от дороги опасно,
можно заплутать или наткнуться на стрелков. У ближайшего поваленного дерева я
остановился, положил на снег рюкзак.
Марина села на комель, принялась расшнуровывать ботинок.
Разводить костер в лесу – дело рискованное, но после ночи, проведенной
на дереве, нам необходим кипяток. Густой снегопад скроет дым.
Я чиркнул зажигалкой. Сырые листья – не бог весть какая растопка, от них
больше дыма, чем огня.
С третьей попытки ветки все-таки занялись – костер запылал.
Заточкой я отковырял со ствола березы несколько наростов мутного льда.
Но в чем его растопить? Свой котелок я потерял еще до посадки на Последний
Поезд.
-Андрей.
Я оглянулся – девушка забинтовала ногу какой-то тряпицей и уже
натягивала ботинок. Улыбаясь, она постучала себя по голове; звук получился
гулкий, как от колокола.
-Ты чего?
И тут же понял, что она имела в виду.
Снял шлем, сорвал с него ткань, – черт возьми, отличный котелок.
Лед зашипел, подернулся облачками пара. Скоро обзаведемся кипятком. К
этому времени неплохо бы и пожевать приготовить.
Я срезал толстую ветку, сделал ловец. Вынул мясо – парной запах
защекотал ноздри.
Марина, поглядывая на меня, достала из своего рюкзака пакет с
желтоватым порошком.
-Концентрат.
-Погоди, вскипит вода, разведешь.
От запаха жарящегося мяса у меня закружилась голова - чертову прорву
времени ничего не ел. Котелок забурлил, я снял его и протянул Марине. Спеша и
обжигаясь, она сделала несколько глотков.
Мясо дошло, и я накинулся на него, отрывая зубами большие куски. Хоть
бы кто не прилез на запах…
-Можно … мне…- вдруг сказала Марина.
Я взглянул на нее, вспомнив, что ничего не ела с Последнего Поезда.
-Держи.
Отрезал половину, протянул ей.
-Это много.
Я промолчал: конечно, много.
-Не люблю концентрат,- призналась Марина, вытирая рукавом
залоснившийся подбородок.
Ну, еще бы.
Шлем-котелок почти опустел, Марина выплеснула мутные остатки на
костер.
- Идти сможешь?
Она кивнула.
Снег прекратился. Лес, нахлобучивши мягкие шапки, держал в объятиях
уходящую вдаль железнодорожную насыпь. Идти будет не просто.
-Какая красота, - сказала девушка.
Показалось солнце. Волосы Марины вспыхнули. Что-то шевельнулось во
мне, прямо как на крыше Последнего Поезда, когда я не смог скинуть раненого
игрока. Липкий, неотвязчивый страх за Теплую Птицу исчез.
Мне захотелось что-то сказать девушке – но что? Джунгли замерли в
ожидании.
Марина смотрела на меня.
Образ другой женщины - Гали из недавнего всполоха - внезапно возник
перед глазами; Галя сказала: ты игрок, Андрюша. Страх перед смертью вновь
овладел мной: кругом были Джунгли.
-Найти бы до вечера КТСМ – на дереве ночевать неохота, - пробормотал я.
Марина кивнула.
На каменных стенах – рисунки. В углу – уродливый металлический прибор в
переплетении разноцветных проводов, заржавленный и мертвый. Крыши нет.
Двери – тоже.
Марина положила на земляной пол рюкзак, автомат. Принялась
рассматривать рисунки.
-Что там?
-Посмотри.
Я приблизился. Это было изображение трахающихся мужчины и женщины:
мне уже приходилось видеть подобное.
-Схожу за дровами, - хмыкнул я.
Принес сушняка.
-Интересно, для чего бывшим служили эти будки? Не для нас же их
строили?
Марина подняла голову.
-Эта будка измеряла скорость поезда.
-Вот как. Откуда ты знаешь?
Она принялась ломать об коленку, плотно стянутую тканью цвета хаки,
сухие ветки, складывать на заготовленное место посреди помещения.
-Просто знаю…
-Просто знаешь?
-Ну, прочитала.
Марина улыбнулась моему удивлению.
-Ты умеешь читать?
-Да.
Мне стало не по себе: я-то думал, что единственный в Джунглях умею
читать… Совсем немного – надписи на стенах, ржавые таблички, но все же…
А Марина… Я ведь совсем не знаю, кто она.
-Все бывшие умели читать, - нахмурив лоб, проговорила девушка. - Они не
всегда думали о еде и о том, как выжить. Очень часто бывшие задумывались о
том, как устроен мир, о том, как сделать жизнь лучше. О справедливости и
коварстве, о дружбе, предательстве, - она на мгновение замерла, - о любви и
счастье.
-О чем?
-О любви и счастье.
-Но что это?
Марина улыбнулась.
-Ты думаешь – я знаю? На этот вопрос даже бывшим ответить не удалось…
Мы замолчали. Джунгли отступили – стало легче дышать. Кто бы ни была
эта странная девушка с зеленоватыми глазами, я внимал ей, верил ей.
-Надо костер разжечь, - встрепенулась Марина и чиркнула зажигалкой.
Пока Марина возилась с костром, я сходил в Джунгли, принес охапку терна.
Загородил колючкой вход: так спокойнее.
Повернулся к Марине. Костер уже пылал, сноп дыма пополз вверх.
-Андрей, что у тебя на щеке?
Я провел рукой – кровь.
-Пустяк, царапина.
Скоро в будке потеплело. Подтаял снег на полу. Сполохи заплясали на
стенах.
Марина задумчиво смотрела на огонь, слегка откинув голову. Не хотелось
ни есть, ни разговаривать – на душе было покойно, как никогда в Русских
Джунглях. Но Джунгли - на то и Джунгли, чтобы напоминать о себе.
Снаружи затявкали и завизжали твари, а потом раздался вопль… Какой-то
игрок вовремя не нашел убежища. Что ж, дело обыкновенное.
-Сиди, - приказал я и, подкравшись к загороди, выглянул наружу. Две твари
хватали за руки и за ноги высокого тощего игрока. Тот кричал, кое-как отбивался.
Мой локоть ткнулся во что-то мягкое – я оглянулся.
-Я же сказал тебе.
-Отстань.
Ничего себе!
Она выглянула наружу:
-Надо спасти его.
-Не неси чушь – спасем, а самих сожрут.
Игрок, видно, только сейчас разглядел в снежном мареве КТСМ. Он
рванулся, оставив в пасти у твари кусочек себя, и помчался на нас. Твари – за
ним.
Игрок принялся раскидывать заграждение. Ну, это уже ни в какие ворота!
Я поднял автомат.
-Не смей, - Марина схватила меня за руку.
-Ты не видишь, что он делает?
-Не смей! Если выстрелишь – я уйду.
Уйдешь?
Я выругался и, отбросив автомат, втянул часть колючек в будку. Когда его
культя дотронулась до моей руки, я ухватился за нее и помог игроку влезть в
убежище.
В отверстие сунулась было тварь.
Марина дала короткую очередь из автомата. Туша осела на снег и
завалилась на бок.
Игрок лежал на полу, булькая горлом, точно кто – то перевернул вверх дном
бутыль воды. Левая кисть откушена, на правой нет пальца, глаза закрыты.
Похоже, он проиграл. И стоило сотрясать воздух?
-Андрей, помоги.
Я помог Марине подвинуть игрока поближе к огню, ухмыльнулся:
-Смотри, чтоб не сгорел.
Ожгла взглядом:
-А если бы ты был на его месте?
Если бы? Что значит – если бы? У меня свое место, здесь, у костра, рядом с
тобой.
Снаружи завизжали твари. Я вскочил, забил терном отверстие. Снова у
нашего убежища – свежий труп и пиршество тварей…
Я подкинул в костер сушняку – призрачный хоровод на стенах закружился
веселее.
Спасенный нами игрок притих. А вдруг, оклемается?
На лице Марины дрожали отблески огня; оно казалось бронзовым. Стало
жарко, я снял куртку.
Марина откинула со лба волосы, глянула на меня и вдруг заговорила:
- Предчувствую тебя. Года проходят мимо-
Все в облике одном предчувствую тебя.
Весь горизонт в огне – и ясен нестерпимо,
И молча жду, - тоскуя и любя.
Весь горизонт в огне, и близко появленье,
