Илья Тё - Броневой
Богатый ублюдок и его сучка приехали к убогим и сирым. Чтобы дружить. Какая, млять, чудная сказка! Маляр втягивал носом сопли, и ощущал как к его короткой кривой руке под грязным рукавом спецовки, притрагиваются ласковые пальчики теледивы. Нежные и мягонькие, как не вставший после ханки хер. Враньё.
По окончании встречи Шапрон пояснил, что ему от них нужно.
Он пообещал вывести друзей на совершенно новый уровень. Очень скоро, обещал он, по рекомендации знаменитого танкиста в мастерню «Калмыш и Малярийкин» потоком хлынут его друзья — первые лица местной деловой и уголовной элиты. Сливки общества. Богатые из богатых. И первым клиентом по прямой наводке Шапрона станет человек, пожелавший байк на акватиновом движке. Разумеется, с шикарной аэрографией. Первое сделает Калмыш. Второе сварганит Маляр.
Ждите, сказал Шапрон. Завтра будут.
И они ждали.
Вот только чего конкретно? Неужели, правда, грёбаной благодати, свежего потока бабла? Малярийкин был не уверен.
И чуйка, конечно, его не подвела.
* * *Как всегда, рев движков художник-автомастер, а по совместительству горе-бизнесмен, распознал издалека. Высунул голову из под капота очередного драндулета, прислушался, чертыхнулся, привычно достал обрез и потопал к решетке.
К Наш-ангару по трассе во весь опор, насколько позволяло состояние дорожного полотна, шпарили байкеры. Вероятно, те самые «элитные клиенты», обещанные Шапроном. Шпарили конечно, не двести кэ мэ час, но очень быстро. Приближались они во всяком случае гораздо резвее, чем вездеходная «Рысь» Шапронова давича на медне.
Малярийкин посмотрел на часы. Стрелки показывали восемь утра. Как раз, как договорились. «Пунктуальные, однако, бандерлоги пошли. Не придраться», — рассеяно подумал Маляр.
Байкеры, особенно толпа, были не самыми приятными гостями. Как клиенты, во всяком случае, подобные конные банды не заезжали в Наш-ангар никогда. Никогда до товарища Шапронова. Поодиночке — бывало. Но всей вооружённой кодлой… Такой парадный выезд кавалерии обычно практиковался гангстерами на сходках, а точнее съездах криминальных групп. При дележе территорий или для «судебных разборок», когда атаманы отдельных вольниц апеллировали к общебандитской палате лордов, дабы решить дело миром, а не привычным кишкопусканием.
На байках, мокиках, мотовеликах и прочей подобной индивидуальной двухколесной лабуде на окраинах руинированного Новосиба каталась самая разнообразная публика — от старушек, торгующих химарём, до охотников за головами. Однако именно ганг-байкеров — а сейчас к «Калмышу & Малярийкину» приближались именно ганг-байкеры — отличить от любых иных обладателей двухколесной техники было не сложно. Объединенные в банды мотоциклисты передвигались по трактам массово. А также шумно. А также вызывающе. И часто бухими. И обязательно — увешанные оружием до зубов. Кроме того, ганг-байкеры из одной кодлы всегда носили некий предмет, объединяющий их всех в одно целое. Нечто вроде герба, символа или штандарта.
Присмотревшись, Маляр шумно выдохнул.
Под сёдлами приближающейся массы вооруженных бандитов болтались высушенные кошачьи головы. Это ехала банда «чехи». Ну Шапрон, ну падла. Лучших клиентов и придумать было нельзя. В страшном сне.
Хрен его знает, почему чехи звали себя «чехами» и какое отношения мёртвые кошачьи рожицы имели к их высокой бандитской фашистко-анархической идеологии, но одно Маляр знал точно — чехи были властителями одного из северо-западных дистриктов. Властелинами кварталов и дорог. Узаконенного рэкета, ныне политкорректно именуемого районным налогообложением. Королями наркотраффика и «земельной подати», уплачиваемой таёжными колхозами каннабисом или маком. Повелителями армий из проституток. В том числе проституток-юношей (разумеется, педерастов, а не для баб) и проституток-девочек, едва доросших до возраста, в котором учатся чистить зубы.
Никакого отношения к историческим «чехам» из последних десятилетий прошлого века, а именно к этническим северо-кавказским ОПГ нынешние чехи, разумеется, не имели. Национальный состав был разный. Преимущественно — коренные сибиряки. Русские, украинцы, казахи, татары, башкиры — все те, кто проживал в Новосибе до войны-смерти. Никаких приезжих и быть не могло среди местных бандитов — послевоенные путешествия по Сибири стали делом опасным. Очень часто вместо таможенного досмотра (или вместе с ним), местные быкоподобные администрации просто мочили приезжих, а пожитки — экспроприировали «в казну».
Таковы были ЧЕХИ. Красавчики. Отмороженные ублюдки.
По мере приближения, большая аморфная лента байкеров, ползущая по дороге стала разделяться, Маляр стал различать отдельные машины и сидящих на них ездоков. На некоторых байках сидело по два, иногда даже по три человека, но это автомастера не заботило, так как гангстеры часто возили с собой тёлок — любимых лядей или просто местных давалок по-моложе. Малярийкина интересовали машины. Одна, две, десять, тридцать. Твою же маму. Тридцать аппаратов — это, по меньшей мере, тридцать рыл. Без вариантов. Лядям и шлюхам бойцы криминального фронта стальных коней не доверяли — садили только за собой в качестве бесполезного груза. А иногда под собой. А иногда тащили за собой на веревке. По дороге со связанными ногами на скорости в восемьдесят кэмэ.
Маляр помотал головой, отгоняя прочие мысли и соображения. Итак, тридцать рыл. Он почти с укором посмотрел на любимый обрез. Два свинцовых заряда в укороченной двустволке. Две пули, двенадцатый калибр. Смешно. Подумав, он вернулся в мастерню и спрятал оружие обратно под станок. Уж лучше совсем без ствола, чем провоцировать. Подошел к лестнице.
— Котя, млять! — проорал в лестничный пролет. — Просыпайся, дурак, смерть свою проспишь.
Калмыш всегда спал чутко, а потому через минуту был в гараже, босым, в трусах, но тоже с обрезом.
— Чего?
— Волынку убери. Счастье привалило, как обещали.
— А ты чё злой то такой?
— Да ничё. Это просто чехи. Прикинь?
— Чехи?
— Ты не выспался что ли? Переспрашиваешь, братюнь.
— Да не. Все понятно, чо. — Моргнул Кот. — Чехи, так чехи.
Он метнулся, заныкал ствол, напялил штаны и снова встал рядом с напарником, хлопая слипающимися глазками.
Погода стояла солнечная, ясная. И пыль поднималась — до неба. Словно и не было дождя, под который Шапрон к ним приезжал. Так может все к лучшему? Раз солнышко улыбнулось? Может за погодой и удача будет? Конечно!
«Удача», в виде трёх десятков насильников и убийц закатилась на парковку перед мастерней.
Безоружные хозяева стояли рядом, возле ворот в ангар. Руки по швам. Ноги вместе. Лоб горячий. Ягодицы холодные. Традиция — дело святое.
— Не будут чехи наезжать, раз Шапрон посоветовал… Как думаешь? — спросил Калмыш. — Нам бояться нечего. Как думаешь?
— Это ты себя успокаиваешь так, братюнь? — усмехнулся Малярийкин. — Не шибко давно мы с тобой под Шапроном ходим. И потом: где Шапрон, а где мы? Что-то я его рядом не наблюдаю.
— А чего это мы под Шапроном ходим? — возмутился Калмыш. — Может, мы уже друзья с ним! Я лично не хожу ни хрена под Шапроном!
— Ага, — Малярийкин усмехнулся снова. — Вот это и объяснишь им сейчас. Про друзей. Давай, начинай.
— А какого чёрта им такой толпой здесь надо, Маляр?
— Щас те всё объяснят, Котя. Ладно, не рыпайся, короче. Я поговорю. Попробую.
Вопреки страхам двух напарников, байкеры, вроде, вели себя относительно прилично. Большинство осталось на парковке, лишь нагло постреливая глазками в сторону мастерни и двух её обосравшихся владельцев. От толпы с мотоциклами отделилось всего несколько человек. Пешочком, мирно и без понтов, они направились в сторону Калмыша с Малярийкиным.
Впереди, вразвалку, пёр здоровый бритый мушчина с татуировкой на лысине в виде какой то херни. При приближении Маляр распознал в ней птицу, кажется, ворона с распластанными крыльями. То ли бросающегося на добычу с неба (какую-нибудь падаль), то ли мёртвого и раскидавшего крылья по земле. Первая версия, выглядела более достойно, а потому более вероятно. Просить разъяснений, в любом случае, Малярийкин не собирался. Как и в ситуации с нацистскими крестами на Шапроновой куртке, ему было плевать, что нарисовано у кого на черепе.
— Который из вас Калмыш? — без всяких предварительных ласк пробасил лысый-ворононесущий.
Напарнички украдкой, аккуратненько так, переглянулись. Дежа ву, как говориться. Вроде, вчера мы это проходили.
— Вот он, — совершенно по-штрейхбрехерски ткнул пальцем в товарища Маляр. — Он Камышев.
— Угу, — подтвердил кивком Котя.
Лысый цыкнул зубом, глядя на напарничков сверху вниз.
«До чего здоровый детина, сволочь, — подумал при этом Калмыш. — Я и сам высокий, конечно, но этому едва до плеча. А в ширину так он меня в два раза больше. Попали мы, походу!»
