Игорь Шабельников - Сталкеры времени
Серёга всё ещё возится с ящиками возле джипа. Серёга – это Сергей Новиков, сталкер, оружейник и мастер на все руки. И вообще, друг и помощник во всех делах.
– Сергей, да убирайся же ты, наконец, – я помог ему запихнуть последний ящик в джип.
– А как же ты?
– За меня не беспокойся, я пересижу выброс в ангаре профессора. Возвращайся через неделю, считай, что у тебя отпуск, – я пожал протянутую руку и подтолкнул Сергея к двери джипа.
Сергей запрыгнул в джип, рванул с места и укатил, только пыль осталась клубиться в воздухе. Сколько же мы с ним знакомы? Вот уже пять лет, как я, Павел Джола, стал начальником базы Лебедевым, и четыре года, как профессор Рокотов ушел в будущее. Как раз тогда я и подобрал Сергея возле базы. Ему сильно досталось от слепых собак. Я едва его выходил. Но, в общем-то, он везунчик. Как ему вообще удалось пройти через болото без проводника и карты. И мне с Сергеем тоже повезло, механик из него получился отличный. Любой ствол приведет в порядок. Да что там ствол – дай ему кочергу, так он и её заставит стрелять. И в электронике сечет. Что б я без него делал?
Всё, пора уходить. Единственное место, где на базе можно спрятаться от выброса – это хронотрон профессора. Прихватив упаковку пива, я пошел к охраняемому периметру. Отключив защиту, прошел в ангар. Хронотрон – это куча компьютеров и стальное яйцо в два человеческих роста с ребрами охлаждения и массивной дверью. Я всё сохранил. А что толку, без профессора всё это оборудование – хлам, покрытый толстым слоем пыли. Давненько я сюда не заходил. За столько лет от профессора ни одной весточки. Отрыл дверь хронотрона и с сомнением посмотрел на жесткое кресло внутри капсулы. Нет, устраиваться еще рано. Поставил упаковку с банками пива внутрь капсулы, пододвинул ногой пустой ящик и уселся возле капсулы. Достал банку и только её открыл, как воздух в ангаре заклубился туманом. В тумане проскакивали какие-то искорки. Черт, прозевал начало выброса! Вскочив как ужаленный и облившись пивом, я влетел в капсулу. Уже закрывая дверь, я увидел в тумане человеческий силуэт. От неожиданности я окаменел.
– Здравствуй, Паша. Ты не рад меня видеть? – из тумана вышел профессор.
– Профессор, вы вернулись? Значит, у вас всё получилось? – я выскочил из капсулы и стал обнимать профессора.
– Полегче, задушишь. Получилось, получилось. И я, ведь, обещал вернуться.
– Почему так долго? Я уже перестал надеяться! – я отстранился от профессора и стал его разглядывать. Он почти не изменился, разве что седины добавилось. Старый потрепанный костюм химзащиты, в кобуре обычный пистолет. А где же бластеры и прочая хрень из будущего?
– Были причины, Паша. Потом расскажу. На, надень вот это, – профессор протянул мне серьгу с маячком для перемещения во времени.
– Паша, ты уходишь со мной. Скоро будет выброс, очень сильный выброс, здесь всё будет разрушено. Боюсь, что капсула тебя не спасет. Паша, у тебя есть костюмчик получше вот этого? – профессор показал на свой костюм.
– Есть. На складе.
– Тащи сюда всё, что сможешь унести за один раз, а я пока вытащу электронные блоки из компов управления хронотрона.
Я кинулся к выходу и, только подбежав к складу, вспомнил, что ключи остались у Сергея, а запасные в сейфе штабной избы. Я дернулся в штаб, а потом подумал – какого черта. Двумя выстрелами из пистолета снес дужку замка. Схватив скафандры в охапку, я побежал в ангар.
Профессор стоит возле капсулы, лицом ко мне, переминается с ноги на ногу, смотрит куда-то мимо меня. Возле него стоит большая сумка, набитая материнскими платами компов.
– Профессор, что случилось? – у себя на затылке я почувствовал холод металла.
– Ничего страшного не случилось, Павел Валентинович, – голос Сереги Новикова.
– Сергей, как ты тут оказался? – я развернулся. Сергей упер мне дуло пистолета прямо в лоб.
– Стреляли!
– Почему ты не уехал и что это за шутки? Постой, откуда ты знаешь, мое настоящее отчество?
– Я много чего знаю, гражданин Джола. Не дергайся! Я четыре года ждал возвращения профессора Рокотова. За эти четыре года ты стал мне как родной. Не делай резких движений, не дай мне застрелить, можно сказать, брата.
– Чернобыльский волк тебе брат!
– Ну, ну. Ничего личного. Повернись. Медленно!
Я стал разворачиваться. Сейчас я разомкну руки, сброшу скафандры на пол и выхвачу пистолет. Удар по затылку прервал мои планы.
2
– Черт, как больно, – я поднял голову и приложил руку к ноющему затылку, – я лежал на бетонном полу. Сергей склонился надо мной, – Серёга, я что, попал под выброс?
– Нет, Паша. Это я двинул тебя по затылку рукояткой пистолета. У тебя слишком быстрая реакция. Если бы я промедлил, ты бы меня застрелил, почем зря.
– Ах, ты, сволочь, а я считал тебя другом! – я схватил Сергея за горло.
– Паша, Паша! Успокойся! – профессор разжимал мои руки.
– Профессор, мы где? В будущем?
– Да, Паша. Две тысячи тридцать восьмой год.
– Профессор, и вы притащили сюда этого гада!
– А что? Очень сообразительный молодой человек. Я за две минуты его убедил, что никакого вертолета со спецназом не будет. И что он погибнет от выброса, а мы всё равно переместимся в будущее.
– Надо было оставить эту сволочь там!
– Брат, ты очень кровожаден!
– Не брат ты мне!
– Ну, может, в прошлом, я и не был тебе братом. Но и недругом не был тоже.
Я поднялся и огляделся. Обшарпанный бункер. Огромная капсула хронотрона, куча компов вокруг неё. Вдоль стены стоят какие-то стеллажи, заваленные всяким хламом.
– Профессор, это и есть светлое будущее?
– Уж какое есть. Садитесь, я сейчас перескажу вам, вкратце, последние двадцать с лишним лет.
– Понимаешь, Паша, тогда, в прошлом, спецслужбы уже буквально висели у меня на хвосте. Я это чувствовал, вот и Сергей не даст соврать. Ещё б немного, и они б меня взяли. Ведь моё изобретение – идеальное оружие. Надо было срочно уходить в будущее. Благодаря церковникам, я получил возможность добраться до большого токамака в Женеве. Оставалось выбрать год для переброски и место. Была альтернатива. Либо 2025 – год, вероятный для создания базы на Луне, либо 2035 – предположительный год отправки экспедиции на Марс. Я выбрал – 2034. Я считал, что за год я докажу тугодумам от науки, что моё открытие – это то, что нужно человечеству. Понимаешь, Паша, даже сейчас я могу забросить на Марс любой объект. Хватило б только энергии. Но, из-за ошибок вычислений на таком расстоянии, точность заброса составит пару километров. Вглубь Марса или в атмосферу. Другое дело, если доставить на Марс приемник – тогда точность доставки возрастет до нескольких миллиметров.
– Но в 2034 году о полетах на Марс уже не могло быть и речи. В конце 2012 года началась вселенская катастрофа. Прецессия качнула планету в другую сторону. В результате – смена магнитных полюсов. Началось десятилетие землетрясений, наводнений, цунами. Мантия планеты провернулась относительно ядра. Ледники Антарктиды растаяли, уровень мирового океана поднялся в среднем на восемнадцать метров. Все прибрежные государства погибли. Нет половины Америки, нет больше Англии и Японии.
– Короче, только с местом переброски я не ошибся. Я выбрал Новосибирск. После того, как Петербург стал тонуть, в Новосибирск переехал Конституционный суд. А потом и Совет Федерации из Москвы. В Москве осталась только Госдума с президентом. Госдума акционировалась. То есть, они решили больше не тратить деньги на выборы, а просто покупать места в парламенте с аукциона. Президент теперь чисто номинальная фигура – председатель аукциона. Конечно, антимонопольный комитет следит, что бы слишком много акций не попадало в одни руки. Но сути это не меняет. Разрешено создание партий и коалиций. Сейчас, у власти в Москве партия «Единая Московия», но она нам в Новосибирске до лампочки. Юридическая сложность состоит в том, что почти все предприятия страны принадлежат барыгам из Москвы. Однако Совет Федерации внес закон, что если собственник не может наладить производство в течение года, то собственность национализируется по ликвидационной стоимости. Москва этот закон оспаривает, но Конституционный суд всё же находится у нас. Разбирательство длится уже много лет.
– В результате череды катастроф, за двадцать с лишним лет в Новосибирске, от прошлого уровня, осталось в живых едва четверть населения. Промышленность функционирует максимум на десять процентов. Но это лучше, чем в других городах планеты. И тут нарисовался я со своими проектами. Физики из Новосибирского Академгородка, поначалу встретили меня в штыки. Однако меня неожиданно поддержал институт истории имени Фоменко. А после того как я вытащил роботом несколько папирусов из Александрийской библиотеки, мой авторитет очень сильно вырос. Теперь у меня собственный институт темпонавтики. Если учесть вас с Сергеем, то будет уже двенадцать сотрудников.
