Олег Синицын - Потерянная рота
— Здравствуйте, — произнес Алексей.
— Ох, приветик, герой! — расплылся в улыбке украинец. — Живой, что ли?
— Присядьте, товарищ лейтенант, — спокойно предложил старенький политрук Зайнулов. — Поужинайте.
— Спасибо, — ответил Алексей, так и оставшись на ногах. Он смотрел на старшину, который сидел к нему спиной и даже не собирался повернуться к Калинину, словно тот был совсем ему не интересен.
— Ты, кажись, у командира полка побывал, — произнес украинец. — Не ведаешь, кого командиром роты назначили?
На какое-то мгновение ответ застрял в устах Калинина.
— Меня.
Старшина вскочил так резко, что Алексей отпрянул. Острый взгляд уперся ему в лицо.
— Ты?! — Алексей не смог сдержать напористый взгляд и отвел глаза. Да ты даже свой взвод найти не смог!
— Он вон там! — пряча глаза, показал пальцем Калинин.
— Какой из него, нахрен, командир! — воскликнул старшина, уже обращаясь к Зайнулову.
— Семен, остынь, — холодно приказал политрук.
Старшина сжал губы и запустил свой котелок куда-то в темноту. Алексей посмотрел на украинца и уловил в его взгляде жалость.
— От нас мокрого места не останется, если ротными будут ставить таких вот сопляков! — словно выплевывая слова, хрипло воскликнул старшина. — Он положит роту в первом же бою, а потом будет оправдываться, что слишком молод для такой должности…
Калинин не знал, куда спрятать глаза от стыда. Ему было неудобно, когда говорили о нем в его присутствии, а уж когда о нем говорили в оскорбительном тоне — он и вовсе не знал, куда деться.
— Семен, ты обязан подчиняться приказам, — сказал политрук. — Значит, командование полка считает это назначение правильным. С горы всегда виднее, чем с подножья…
Старшина резко повернулся.
— Даже не хочу даже слышать про тех, кто на горе, Зайнулов! Они смотрят только вдаль и своих людей считают пешками у себя под ногами.
Полагая, что он высказал все, старшина решительным шагом скрылся в темноте.
— Не обижайтесь на старшину, товарищ лейтенант, — произнес политрук. У него случилось личное несчастье. Как вас зовут?
— Калинин. Алексей.
— Так не пойдет, — нахмурившись, сказал политрук. — Вы не в школе. Нужно по имени-отчеству. Меня, например, зовут Рахматула Ахметович Зайнулов. А вас?
— Алексей Витальевич, — робко произнес Калинин.
— Привыкайте, Алексей Витальевич. Вы командир роты, и негоже солдатам называть вас Лешей. Если установите панибратство, вы не сможете отдать приказ.
Алексей усвоил для себя ценный совет политрука.
— Николай Приходько, — сказал украинец, протягивая руку. Алексей пожал её. — Из огня, да в полымя. По моему разумению, тот утренний бой легче будет, нежели ротой командовать. Если честно, ни за что бы не поменялся с вами местами. По мне, лучше отвечать за самого себя.
— Вот и отвечай за себя, а язык на привязи держи, — одернул украинца Зайнулов. — Больно он у тебя длинен.
— У меня и язык длинный, — улыбнулся Приходько, — и руки, и все что ниже…
— Иди в роту! — оборвал его политрук. — Скажи командирам взводов, чтобы ребят построили.
— Эх… — с улыбкой вздохнул Приходько, слегка огорченный тем, что ему не дали высказаться. Он выскреб ложкой котелок, засунул её в рот, затем, не вынимая ложки изо рта, прицепил котелок к поясу. Потом все-таки вытащил ложку, поднял её, чтобы сопроводить жестом какую-то фразу, но Зайнулов так строго посмотрел на него, что Приходько невольно ретировался.
— От роты осталось сорок три человека, — произнес политрук. Ему было уже много лет, языки пламени бросали отблески на нерусское лицо, изъеденное морщинами. В уголке лба виднелся шрам. — Мы сформировали два взвода по два отделения. Первым взводом командует сержант Ермолаев, вторым — сержант Калугин. Ребята хорошие, на них можно положиться. Всех раненых отправили в госпиталь… Что еще? Из оружия уцелело четыре противотанковых ружья ПТРС по ружью на отделение, два пулемета ДП и один «Максим». Имеется несколько пистолетов-пулеметов Шпагина. В основном солдаты вооружены винтовками Мосина и карабинами.
— Кажется, что оружия не так много.
— Вы правы, Алексей. Мы пытались пользоваться немецким, но трофейный «шмайсер» хоть и удобен, но на морозе ненадежен. Вот… Что ещё сказать?
Алексей давно хотел сообщить о задании. Он подумал, что сейчас наиболее удачный момент.
— Нам приказано выступить завтра на рассвете и, совершив переход, занять холм Черноскальный.
— Приказано — займем, — пожал плечами политрук. — Пойдемте, кажется, рота уже построилась.
Рота выстроилась в шеренгу. Зайнулов подвел Калинина к костру, чтобы в свете его солдаты могли разглядеть нового командира. Алексей заметил в голове строя старшину и командира первого взвода Ермолаева. Старшина не смотрел на лейтенанта.
— Смир-но! — не чеканя слово, а как-то обыденно скомандовал старшина. — Товарищ лейтенант, третья рота по приказу построена.
Алексей уловил во фразе заминку. Ему показалось, что старшина хотел сказать, «по вашему приказу», но выпустил неподходящее, по его мнению, слово. «Что ж, — подумал Алексей, — Действительно, не я отдавал приказ».
Вперед вышел Зайнулов.
— Я вас, ребятки, долго задерживать не буду. — Он кашлянул в варежку. — Но то, что я скажу — сказать надо сегодня, чтобы вы слухи не распускали. Приказом командования полка на должность командира роты назначен лейтенант Калинин Алексей Витальевич.
Он повернулся к Калинину.
— Вы должны что-то сказать им.
— Я не знаю — что.
— Расскажите, чего вы хотите достигнуть в роли командира и чего хотите добиться в организации роты.
— Я даже не думал об этом! Я до сих пор не отошел от назначения! яростно зашептал Алексей.
— Но о чем-то вы думали, когда вас направили сюда командиром взвода! Не могли же вы явиться сюда с пустой головой?
Алексею опять стало стыдно. Он не думал о том, как поведет себя в роли командира взвода, когда отправлялся на передовую.
— Что-то произнести вы должны, — настаивал Зайнулов. — Расскажите хотя бы о себе.
Немного подумав, Алексей кивнул. Ладонью политрук указал Калинину, куда нужно встать. Новоявленный командир роты вышел вперед.
Десятки лиц красноармейцев были устремлены на него. Усталые, суровые, прожженные порохом войны. Он был младше любого из этих бойцов, но, по стечению обстоятельств, он стал их командиром. Алексей смотрел на эти лица, ожидающие первых слов лейтенанта, и чувствовал, что не может произнести заготовленные фразы.
— Может, спать пойдем? — воскликнул кто-то из первого взвода, и по рядам прокатились смешки.
— Команды трепать языком не было! — басовито прикрикнул командир первого взвода. Ермолаев, вспомнил Алексей. Вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием поленьев в костре и далекими раскатами взрывов. Алексей был благодарен Ермолаеву.
— Меня зовут Алексей… то есть, Алексей Витальевич Калинин, нерешительно начал он. — После школы я поступил на исторический факультет Московского университета. У меня очень интересная специальность. История славянских народов. Если бы вы знали, насколько велико наследие славян! А как интересна дохристианская религия, которая впоследствии была предана анафеме. Все, что осталось от неё — это народные былины и сказки…
— Кххмм!.. — кашлянул в рукавицу Зайнулов, предостерегая лейтенанта. Калинин остановил речь.
— Сказочник! — иронично заметил кто-то из рядов. Солдаты было засмеялись, но улыбка замерла на их устах под пристальным взором политрука. Алексею показалось, что это сказал Приходько.
Внезапно он понял, что следует произнести.
— Нам приказано завтра на рассвете выступить в район деревни Потерянная, а оттуда совершить бросок к холму Черноскальный! Предстоит серьезный бой. Я думаю, вам следует хорошенько отдохнуть, чтобы с утра быть готовыми к походу.
— А мы всегда готовы! — крикнул кто-то из рядов. Теперь Алексей точно видел, что это Николай Приходько. — Мы же как пионэры!
Строй тихо развеселился.
— Товарищ лейтенант! — крикнул ещё кто-то. — А что это у вас на верхней губе? Так это же у вас молоко ещё не высохло!
Общение с красноармейцами начинало выходить из-под контроля. Обычно, окрика старшины Семена Владимировича было достаточно, чтобы прекратить это веселье. Но сейчас старшина молчал и в каком-то забытьи смотрел мимо нового командира.
— Старшина! — крикнул ему Зайнулов, подразумевая, что тот должен выполнить свою функцию. Но Семен перевел на него взгляд, словно только очнувшись, слегка кивнул головой, как бы самому себе, и рявкнул:
