Михаил Тырин - Самоволка

Ладно, раз такое дело, можно учиться дальше.

Однако, одолев треть тетради, Степан ощутил усталость. Мышцы захотели движения. Повесив на плечо американский автомат, пошел по деревне.

Никакого позитивного настроя прогулка не прибавила. Пустые дома с провалившимися крышами и гнилыми полами вызывали только уныние.

Вдобавок из какого-то погреба выскочила метровая рыжая многоножка, взметнулась коброй и застыла в трех шагах от Степана. Он тоже застыл, ощупывая вспотевшей ладонью автомат. Но устрашающая тварь вдруг прижалась к земле и куда-то шмыгнула.

«Не дай бог, ночью в гости придет», – мелькнуло в голове.

Потом он набрел на какую-то мастерскую – сарайчик и наполовину обвалившийся навес, под которым была печь, пара наковален, сгнившие верстаки и россыпь ржавых железяк.

Здесь нашлось несколько молотков без ручек, заготовки клинков, подковы, кованые гвозди и еще много всякого – ржавого, ветхого и неприглядного.

Еще было бревно, подвешенное на цепи под перекладиной. Повинуясь мальчишескому желанию, Степан пару раз пнул его ногой.

«Жалко, Боря не показал мне никаких приемчиков, – подумал он. – Сейчас бы потренировался – и тоже стал боксером-каратистом».

Мысль на этом не остановилась. В голове вдруг вскипели новые идеи. Степан подобрал горсть ржавых гвоздей, потом нашел несколько относительно крепких палок.

Через двадцать минут на висящем бревне появились перекладины – словно руки, торчащие в разные стороны.

Бьешь рукой или ногой в одну из перекладин – бревно проворачивается, и второй конец перекладины бьет тебя. Нужно увернуться или отбить.

Отставив автомат и раздевшись до пояса, Степан приступил к тренировке. Удар – уклон – блок! И так раз за разом.

Скоро стало больно кулакам, закровоточили костяшки. Молотить по дереву без привычки – совсем не наслаждение. Не беда. Разорвав тряпье из тайника на ленты, Степан обмотал кулаки и продолжил бой.

Гремела ржавая цепь, скрипела перекладина, а бревно все нападало и нападало на Степана, словно многорукое чудовище.

Прошло неизвестно сколько времени, пока он не решил, что уже достаточно вымотался. Весь мокрый, тяжело дышащий, Степан испытывал невиданное воодушевление. Даже сам от себя не ожидал…

Теперь – попить холодной водички из колодца. Можно даже перекусить консервами. Посидеть в тени с тетрадкой, освежить в памяти мудреную чужую речь. Потом можно снова пободаться с рукастым бревном. А еще надо бы пострелять по щепкам из этого уродливого автомата – хоть привыкнуть к нему…

Незаметно пришел вечер, и Степан забеспокоился. В сумерках деревня-призрак выглядела зловеще. Ночевать здесь – все равно что на кладбище. Вдобавок наверняка в этом душном климате полно всякой неприятной ползающей мелочи с клешнями и жалами. А подобные зверьки любят подремать вместе с человеком под одеялом.

Степан улегся в доме, собрав под себя тряпки, которые показались наиболее чистыми.

Пролежал минут двадцать, тревожно прислушиваясь к шорохам. А потом вдруг уснул, лишь прикрыв глаза. Все-таки день был очень утомительным.

Утро началось с тумана, который расползся между домов, как вязкая сметана. Степан проснулся от холода. Он на всякий случай не раздевался, а поэтому и не накрылся. Всем известно, что одетый человек во сне мерзнет быстрее, чем укрытый.

Разжег небольшой, но жаркий костерок, вскипятил воды для чая. Мышцы по всему телу чувствительно ныли, но настроение оставалось бодрым. Упражнения с «рукастым бревном» Степан решил не повторять – пальцы распухли и болели.

Вместо этого после завтрака опять сел с разговорником. И провел так часа два или три.

Борис говорил, что отлучается на пару дней. Значит, сегодня он должен появиться. В самом деле, что ему там делать? Продал товар, нанял лодку, переночевал – и в обратный путь. На велосипеде десять километров – это час. Значит, скоро должен появиться.

Но солнце уже стояло над головой, а Бориса все не было.

«Интересно, что мне делать, если он и завтра не появится? – подумал Степан. – Идти вслед за ним на побережье?»

Шли минуты, часы, а в сердце росло беспокойство. Степан прислушивался к каждому скрипу – вдруг это Борькин велосипед?

Но всякий раз скрип оказывался порождением ветра.

Чтобы совсем не закиснуть, снова пошел молотить руками бревно под перекладиной. Первые минуты было больно, потом привык.

Уставший и весь мокрый вернулся во дворик, попил воды. Консервы уже не лезли в горло.

Отдохнув, снова прошелся по деревне. Заглянул в «клуб» и даже поднялся на башенку – внутри оказалась вполне крепкая металлическая лестница.

Осмотрелся. Вокруг – ничего. Пустые холмы, поросшие жидким кустарником.

Тишина уже давила на психику. Степан собрал в доме все пустые банки и бутылки и устроил себе тир.

Чудной американский автомат подпрыгивал и отбивал плечо, но бил точно. Сначала стрелял одиночными, потом попробовал очередями. Гром выстрелов раскатывался по окрестностям и вяз в жарком воздухе.

И опять пришел вечер.

Степан сидел у тлеющего костра и ковырял ножом консервы. Он думал о завтрашнем дне, который сулил только новые часы тоскливого ожидания. Как ни ругал Борис современную цивилизацию с ее сложностями, а пара мобильных телефонов сейчас бы здорово упростила ожидание.

Он лег спать и постарался не терзать себя тревогами. Однако думать о хорошем не очень-то получалось. Ничего хорошего вокруг не было. И даже мечты о возвращении домой не грели сердце – до этого возвращения еще дожить нужно…

Спал он крепко, но перед рассветом вдруг проснулся. Через грязное окно сочился мутно-белый свет, воздух был сырой и зябкий.

На улице явственно слышались какие-то посторонние звуки: что-то позвякивало и скрипело, кто-то беззаботно насвистывал…

Степан вскочил и, даже не обуваясь, вылетел на крыльцо:

– Борька! Наконец-то!

В следующее мгновение его словно водой окатило. Это был не Борис.

У истлевшего забора стоял, привязывая лошадь, какой-то заросший, черный от солнца человек в засаленной, изодранной одежде.

Оба впали в секундное оцепенение.

– Нга! Нга! – хрипло закричал незнакомец, показывая на Степана пальцем. И тут же сдернул с плеча неказистое ружье, напоминающее антикварный мушкет.

За спиной послышался гулкий топот. Степан отступил к дому, быстро обернувшись. Еще двое таких же немытых подлетели сзади на конях.

Лошади были опутаны какими-то ремешками, железными штучками, пучками волос, поэтому выглядели как пугала.

Что-то громко щелкнуло, и Степан успел заметить, как на него, вздымая пыль, летит быстрая черная змея. Он едва успел увернуться, но кончик кнута ударил по лицу, выбив искры из глаз. Степан не удержался и упал навзничь.