Школа боевой магии. Том 2 - Антон Кун
Я сидеть не мог. В слова Чёрного о жертве верить не хотелось, но я понимал, что так оно и будет.
А что, если привратник заставит выбрать кого-то из нас?
Я посмотрел на товарищей. Кого? Марину? Арика? Глеба? Мишку?.. Или Дёму?
Я крепче прижал к себе котёнка. Я ни с кем не готов был вот так расстаться. Лучше уж я сам, хотя мне ещё родителей с Сонькой из лап Сан Саныча освобождать…
Скорее бы всё закончилось!
Не в силах больше бездействовать, я направился к Григорию Ефимовичу.
— Чего мы ждём? — спросил я, вставая рядом.
Григорий Ефимович, не отрывая взгляда от моста, ответил:
— Не чего, а кого.
— Кого мы ждём? — поправил я вопрос.
— Привратника с этой стороны.
— И кто это?
Григорий Ефимович удивлённо посмотрел на меня, потом тяжело вздохнул.
— Ну как можно настолько не знать свою историю, свои истоки? — ответил он вопросом на вопрос и задумался.
А я разозлился. Ну да, не знаю! И в этом не только моя вина! Нам в школе не рассказывали!
Хотя, я ведь мог и сам заинтересоваться?..
Теперь-то уж точно заинтересовался.
Я усмехнулся своим мыслям и спросил у Григория Ефимовича:
— Так всё же, кто привратник? И если есть привратник с этой стороны, то есть и с той?
— Есть, — подтвердил Григорий Ефимович. — Что тебе напоминает избушка на том берегу?
Оценивающе оглядев строение, я ответил:
— Избушку на курьих ножках из сказки.
Григорий Ефимович кивнул.
— Там живёт привратница с той стороны. А с этой… С кем Иван… будь то царевич или дурак, да хоть и коровий сын…
Я тут же задумался: а я-то кто? Явно не царевич, и уж точно не коровий сын, мама никак не корова! Получается, дурак?
А Григорий Ефимович не спеша закончил фразу:
— … Всегда сражается на мосту?
— Со змеем, — холодея ответил я.
Григорий Ефимович снова кивнул.
— Мы что будем биться со змеем? — с ужасом спросил я, вспоминая Змеевну, как она сжимала меня своими кольцами и как надо мной нависала её разверстая пасть.
— Нет, мы ж не сюда идём, а отсюда. Со змеем мы будем договариваться, — успокоил меня Григорий Ефимович.
Но не очень-то успокоил, потому что было в его интонации что-то такое, отчего мне стало крепко не по себе. Договариваться… Ага! О жертве! Знаю я, какую жертву потребует змей! Понятно теперь, почему Змеевна нас так легко отпустила, знала гадина, что никуда мы не денемся!
Чтобы как-то справиться с нахлынувшим страхом, я спросил:
— И где змей?
— Вот и я думаю, где змей? — ответил задумчиво Григорий Ефимович.
— Так может тогда просто пойдёмте? Охранника нет, так что… — начал я, но Григорий Ефимович кивнул на Дёму.
— Если бы можно было идти, он уже пошёл бы. А раз Дёма не спешит покидать твои руки, значит, граница на замке.
— И что теперь делать? — растерялся я.
— Вот я и думаю, — разглядывая берег, протянул Григорий Ефимович. — Вот и думаю…
К нам подошла Марина, встала с другой стороны от Григория Ефимовича.
— А может всё-таки рискнуть? — спросила она, тоже рассматривая мост и реку.
Григорий Ефимович глянул на неё и вдруг спросил:
— Носовой платочек есть?
Марина растеряно похлопала по карманам спортивных штанов.
— У кого есть носовой платок? — спросил Григорий Ефимович у парней. — Или кусок ткани…
— А зачем? — спросил кто-то.
— Проверим границу…
— А Риткин лифчик подойдёт? — спросил Сергей и парни заржали.
— Перетопчетесь, — бросила Ритка. — Второй раз полюбоваться не обломится!
— Даже ради спасения наших жизней? — жалобно продолжил Сергей.
— Притухни! — пригрозил Сергею Артём.
— Эх, попкорна бы!.. — усмехнулся Николай.
Положение спас Эдуард — клавишник «Лучезарной дельты». Он протянул Григорию Ефимовичу замызганный носовой платок.
— Такой подойдёт?
Григорий Ефимович согласно кивнул.
Ритка с благодарностью глянула на Эдуарда, а Сергей делано вздохнул.
«Лучезарная дельта»… Как давно это было? Как будто в другой жизни. Жизнь в лесу и пребывание в Исподнем мире потрепали концертный наряд — от стразов остались только клеевые пятна, узкие штаны порвались. Про то, что всё замызганное, вообще молчу. Собственно, и платок по чистоте соответствовал рубахе со штанами. Но он был! И Эдуард оказался единственным, у кого нашёлся платок.
— Он немножко того, — со смущением произнёс Эдуард.
— Это не важно, — ответил Григорий Ефимович, оглядываясь.
Подобрал с земли камень и положил его в платок, завязал углы, взвесил на ладони и, размахнувшись, бросил на мост.
Едва платок коснулся брёвен, как тут же вспыхнул синим пламенем. И я понял, откуда взялось выражение «гореть синим пламенем». Вот отсюда! Из этого огня. Огня, который отбирает надежду.
Сгорел платок в единый миг, а камень остался лежать, как будто родной. И на брёвнах ни подпалины!
И тут я увидел, что все наши стоят рядом и смотрят на мост. Когда подошли? Я даже не заметил.
— Камень из Исподнего мира, — ответил на незаданный вопрос Григорий Ефимович. — А платок из мира живых.
Всё стало ясно. На мост без привратника соваться нельзя.
— И что теперь делать? — спросила Светлана.
Чувствовалось, что и так уставший народ вообще пал духом. Заряд от Риткиного стриптиза, подогретый разговорами о лифчике, точно так же исчез, как и вода в этом мире.
И тут Боря говорит:
— А давайте-ка подвигаемся? Кровь разгоним. А то что-то закисли все. Скоро от мертвецов отличаться перестанете… Плюс выделится метаболическая вода и жажда немного отступит.
Боре, конечно, никто не поверил. И так сил нет, а тут ещё двигаться. Глупость какая! Хочется лечь и… и умереть.
Это слово выскочило само. Едва я его осознал, как в душе поднялся протест — умирать я точно пока не готов. Но и начинать сейчас тренировку… Мало того, что все без сил, так ещё и не до тренировки так-то. Задача сейчас стоит поважнее!
Парни, похоже, чувствовали то же самое. Они раздражённо посматривали на Борю, мол, нашёл время и место… Но
