Вадим Проскурин - Гнездо индюка
— Не смей поминать божье имя всуе! — рявкнул Питер.
— Ути-пути, какие мы грозные, — ухмыльнулся Джон. — Я тебе вот что скажу, сэр Питер. Если его божественность начнет меня серьезно доспрашивать, я отвечу на все вопросы честно и откровенно. Ничего скрывать не стану, все расскажу, во всех подробностях. Начну с того, как ты орчанкам-танцовщицам ржавым ножом кишки выпускал.
— Ты лжешь! — крикнул Питер.
— Не кричи, на нас орки оглядываются, — сказал Джон. — Да, я лгу, не ты кишки выпускал, а Шон. Опровергнуть мою ложь очень просто, надо заглянуть в твой отчет и прочесть там что-то вроде: «Пребывая на ночлеге в стаде пастуха Стентона, рыцарь Шон упоролся до полной потери здравого смысла и устроил кровавую резню, в которой нанес означенному пастуху материалньый ущерб средней тяжести, уничтожив столько-то рабынь общей стоимостью столько-то долларов. А я, дурак, не пресек указанное непотребство, а наблюдал и глупо хихикал, потому что тоже упоролся, в чем каюсь». Однако боги мне подсказывают… ну ладно, ладно, не боги подсказывают… Короче, мне представляется вероятным, что в твоем отчете ничего подобного не написано. И про лошадей, способных войти под полог черного леса, не впадая в панический ужас, там тоже, думаю, не написано.
— А что за история с этими лошадьми? — спросил Питер.
— О, эта история очень занимательна и познавательна, — улыбнулся Джон. — Но тебя, мой милый дьякон, она не касается. Впрочем, так и быть, расскажу, сделаю жест доброй воли. Один орк-полукровка придумал, как научить лошадей не бояться запахов эльфийского чернолесья. Я тогда почти не врал, когда бормотал, дескать, новая инновационная методика, любую лошадь отпедагогить могу. Только в одном врал — что сам могу, сам-то я не знаю, как конкретно надо лошадей дрессировать, знаю только, что ничего умного в этой методике нет. Это не сложнее, чем собаку научить взрывчатку находить. Если, конечно, ты уже знаешь эту методику. А если не знаешь — тогда да, тогда это чудо.
— Если об этом узнают эльфы, это будет не чудо, а катастрофа, — сказал Питер.
— В этом ты прав, — согласился Джон. — Но эльфы об этом не узнают. Я, конечно, гнусный и аморальный старый хрен, но я не настолько безумен, чтобы сдавать такую информацию эльфам. А вот ты, должно быть, безумен, если не написал в отчете о тех двух лошадях. Это же угроза расовой безопасности! Его божественность будет очень недоволен.
— Его божественность будет недоволен тем, как ты напал на меня совместно с эльфами, — заявил Питер. — Это было предательство, а предательство не прощают. Что за дела у тебя с эльфами? Сделай еще один жест доброй воли, поделись информацией.
— Хорошо, поделюсь, — сказал Джон. — Тут все просто, никаких долговременных дел у меня с эльфами нет. Я когда удирал от твоих орков, был в очках, и поэтому заметил эльфийскую засаду издали, через биодетектор углядел. Подъехал к ним поближе, и обратился к их вождю по-человечески. Эльфы — не просто богомерзкие исчадия, они разумные богомерзкие исчадия. Дерьма у них в мозгах даже побольше, чем у тебя, но когда жареный индюк вот-вот клюнет, оно почти не мешает им нормально соображать. Когда они уяснили, что у тебя бластер, и что ты вот-вот спалишь их вместе со всем перелеском, сразу начали вменяемо разговаривать. И тогда мы договорились.
— С эльфами нельзя договариваться, — сказал Питер.
— Договариваться можно с кем угодно, даже с самим Сэйтеном, — сказал Джон. — Надеюсь, ты отразил в отчете ту жаркую перестрелку? Не отразил? Это ничего, это исправимо. Его божественность только рад будет узнать, как обстояли дела на самом деле. И когда он узнает, он задумается: «А что еще этот гадкий лицемер пытался от меня скрыть? Не наврал ли он и в других местах отчета, в тех, которые раньше не вызывали сомнений? Точно ли свихнувшийся орк зарезал сэра Хайрама?» Когда меня подвесят на дыбе и станут спрашивать, я изложу другую версию. «Ничего не знаю», скажу я. «Когда я обратился в бегство, сэр Хайрам был еще жив. Не могу знать, кто его зарезал, ваша божественность». Как думаешь, кому он поверит?
— Какая же ты мразь! — воскликнул Питер и сплюнул.
— Стало быть, разумных возражений у тебя нет, раз на личности переходишь, — сказал Джон. — Сейчас я попробую угадать, что ты дальше будешь говорить. Типа, ходи опасно, у ордена пилигримов руки длинные, правильно?
Питер ничего не ответил, просто посмотрел на Джона с ненавистью. Джон рассмеялся и хлопнул его по плечу.
— Не расстраивайся, парень, — сказал он. — Оперативная работа — это тебе не артефакты классифицировать, это искусство. Первую самостоятельную операцию почти все проваливают, не ты первый, не ты последний. Ты в этом не виноват, ты же не знал, что к тебе такого матерого опера подведут.
— А кстати! — воскликнул Питер. — Зачем ты тогда эльфов на нас навел? Если бы не навел, я бы тебя не попалил. Джон издевательски улыбнулся и сказал:
— А вот над этим ты сам подумай. Думать полезно, от этого кровообращение в мозгу улучшается. Хватит с меня жестов доброй воли, дальше сам выводы делай. Как додумаешься до чего-то определенного — обращайся, обсудим. Считай, что это твое первое задание.
— Ты чего несешь?! — возмутился Питер. — Какое еще задание? Ты так говоришь, будто меня завербовал!
— А ты говоришь, как Томас Недоверчивый с центурионом Обвиусом, — сказал Джон и улыбнулся широкой доброй улыбкой. — Ну, завербовал, ну и что? Не надо делать из этого трагедию, не ты первый, не ты последний. Будем вместе делать добрые дела, строить светлое будущее. Электростанция — дело хорошее, ты с этим спорить не будешь?
— Электростанция — дело хорошее, — согласился Питер. — Но все остальное…
— Все остальное никто не узнает, если ты не проболтаешься, — сказал Джон. — А если проболтаешься, я тоже молчать не буду. Никаких заданий я тебе пока давать не буду, мне сначала надо с Германом перетереть, обсужить, чем конкретно тебя озадачить. Насчет патентных злоупотреблений докладывай Рейнбладу правду, он не дурак, сам все знает, твой визит ему нужен не для чтобы информацию получить, а чтобы залегендировать ранее известное. Знаешь, что такое залегендировать? Питер кивнул.
— Вот и замечательно, — сказал Джон. — Сейчас обсудим способ связи, потом пойдем к Герману, спектакль отыгрывать. Знаешь, где дворец Дюкейна раньше был?
— Да пошел ты! — возмутился Питер. — Я никогда не буду тебе стучать на его божественность!
— Ты будешь работать не на меня, а на светлое будущее Родины, — сказал Джон. — Инновации, нанотехнологии, наследие древних предков, электричество в каждый дом, автомобиль в каждую семью…
— А самолет не в каждую, — автоматически продолжил Питер.
— Вот видишь! — воскликнул Джон. — Сам все понимаешь, а сопротивляешься. Ладно, пойдем к Герману, потом связь обсудим. Ругайся естественно, дескать, вы тут совсем обнаглели и зарвались, я за час насчитал семь нарушений патентного законодательства…
— Я только три насчитал, — сказал Питер. — А их всего семь?
— Я думал, ты внимательнее, — сказал Джон. — Ну, пусть будет три. Короче, ты адски возмущен….
— Не поминай ад всуе, — прервал его Питер.
— Экий ты зануда, — сказал Джон. — Короче, ты возмущен и требуешь, чтобы все исправили, а то иначе ты поставишь перед его божественностью вопрос о… Ну, дальше ты сам должен знать, что говорить, инструктаж-то у тебя был какой-никакой…
— Откуда ты об этом знаешь? — удивился Питер.
— Работа у меня такая — все знать, — улыбнулся Джон. — Да ты не расстраивайся, я тебя потом научу всем нашим премудростям. Отличный разведчик из тебя получится. Если вдуматься, наука и разведка мало чем различаются. В одном случае ты по прериям скачешь, артефакты ищешь, а в другом случае… Наша столица, по сути, те же дикие прерии, бдительность надо сохранять и там, и здесь. Ладно, пойдем Германа ругать, заодно лишний пар выпустишь.
3
В настоящее время на Барнарде существует пять олигархов: Адамс, Пауэр, Тринити, Лу и Макдак. Раньше их было шесть, шестым был Джордж Дюкейн. Дом Дюкейна всегда стоял особняком, у него не было ни огромных заводских комплексов, как у Адамса, Пауэра и Тринити, ни еще более огромных фермерских хозяйств, как у Макдака. Сила Дюкейна была в другом.
Джордж Дюкейн был высок, худощав, светловолос, нетороплив и добродушен. Он говорил тихим мягким голосом, а его глаза смотрели нна мир с любовью. В юности Джордж Дюкейн дружил со Стивеном Тринити, одно время ходили слухи, что они вроде бы состояли в содомической связи, но Тринити все отрицал, а потом обсуждать эти вещи стало опасно, и слух заглох сам собой. Также говорили, что именно Джордж Дюкейн добыл тот древний алхимический трактат, с которого началось возвышение дома Тринити. Но Тринити в этом трактате заинтересовали в первую очередь формулы синтетических удобрений, а Дюкейн увлекся той его частью, которая уже во вторую эпоху считалась эзотерической и крайне опасной.
