Галстук вождя - Андрей Валерьевич Скоробогатов
Крики, вонь, дым, сажа, песок. На какой-то миг мне показалось, что я потерял отца, но затем нашёл — он сидел за камнем, поймал мой взгляд и показал «ок». Я рванул на броневик, на пулемётную турель, спихнул то, что осталось от тела солдата, схватился за гашетку и начал полосовать ряды прущих из воды и из-за кустов чужаков. Лишь спустя полминуты, когда боль пронзила плечо, и я услышал крики «Отступаем, отступаем», я спрыгнул вниз, метнулся вместе с израненной толпой через то, что осталось от деревни, к спасительным зарослям. Рюкзак! Где рюкзак! Он только что был на плече. Я оборачиваюсь, бегу назад, лихорадочно пытаясь найти, и вдруг понимаю, что стрельба прекратилась. Последние ящерики и двухметровые «ацтеки» бежали обратно в море, к десантным судам, а откуда-то слева слышались одиночные выстрелы и крики «Ура!». Пригляделся и увидел под светом звёзд обгорелую знакомую глыбу — это был квадратный утюг грузовика «Садовод Якимлюк», от которого уже шла шеренга чёрных челябинских дроидов в сопровождении бравого старпома Ивановой. А над горизонтом, там, где только что виднелись десантные суда, появились массивные треугольники — челябинские корветы и эсминцы, пришедшие на помощь сопредельному государству. «Наши!» — заорал я с пересохшим горолом, а из-за кустов вышла, держа в руках мультипушку и перекинув через локоть мой рюкзак, «Железная тётка», товарищ Варвара Горфинкль, она спросила меня, кивнув:
— Там?
— Там! — воскликнул я.
— В таком случае — это будет величайшей частью арестовать тебя, — ответила она.
* * *
— Это всё? — спросил товарищ судья.
Только сейчас я заметил, каким уставшим он выглядит.
— Ну, дорогу домой я описывать не буду, — сказал я. — Кормили исправно, держали в хорошей каюте, потом пересадили на корвет Ревнивый, возглавляемый товарищем адмиралом Сатонкиным, они вместе с Инспекцией вскоре завершили операцию интервенции, и…
— Секретарь, проверьте протокол, всё ли записалось, все ли ключевики выделились? Про то, что мы говорили — браслет, рюкзак, про товарища Порфирия Куцевича, что там ещё… про робота, про куратора их.
Девушка в ярко-красном платье, сидящая справа, через перегородку, пару минут пролистывала длинный надиктованный мною текст с подсвеченными фразами.
— Подтверждаю, — кивнула она.
— Адвокат? Вам есть чего сказать?
— Никак нет! — развёл руками пожилой темнокожий мужчина, которого я видел первый раз в жизни. — Мне кажется, он своим рассказом выполнил мою работу куда лучше меня.
— Прокурор?
— Можно добавить к порче государственного имущества ещё один эпизод, — предложила пожилая дама. — Про разбитый в ходе приземления на Дунай челнок.
— Это частное имущество, — парировал адвокат. — За личные трудочасы приобретённое.
— Тогда — не имею.
Судья ещё раз тяжело вздохнул, откинулся назад, разминая затёкшую спину, проговорил:
— Как вы знаете, товарищ Куцевич, ваш случай — дело исключительное, так как вы, фактически, явились одновременно и изменником Родины, и его героем… Все допущенные к участию в заседании свидетели подписали высшие степени допуска, поэтому я могу повторить сказанное адвокатом. Ценность данных, обнаруженных и переданных вами сложно будет недооценить. В подобных случаях принятие решение в церемониальных целях перекладывается с ЦК партии непосредственно на его, — тут он осёкся, — на её генерального председателя. Я запросил очередь на конференц-связь с товарищем Дергачёвой, ожидаем связи спустя сорок пять минут. Да, можете ввести остальных свидетелей в зал.
Я сидел в стеклянной коробке перед небольшим залом, в который возвращалось полтора десятка человек, половина из которых — моя родня, также Арсен и Дина с товарищем тёщей, как я Степаниду Трофимовну сейчас называю сейчас. Цсофики не было — отец сказал, что её только пару недель назад извлекли из рюкзака, починили, подлатали — степень кибернетизации увеличилась, но главное, что она наконец-то воссоединилась с ребёнком.
На моей руке был новенький браслет, в котором я ещё раз прочитал:
Возраст: 19 лет
Место рождения: пл. Челябинск, Экват-ый Аграрный Районный Союз, Микрорайон им.тов.Котельникова, 11567 квартал, общинное фермерское хозяйство Куцевичей-5
Должность по категориям МТП: Кандидат в помощники юнги (временная приостановка должности)
Категория флота: Центральный Контрабандный флот
Подразделение: Четвёртое направление, бригада гипотраулера «Молотов»
Членство в профсоюзе: действительный член (приостановлено)
Членство в партии: беспартийный (приостановлено)
Заработано трудочасов (всего за жизнь): 78960,5
Накоплено трудочасов: 0 (счёт заблокирован)
Потребность во сне: Низкая (4 часа бодрствования)
Потребность в еде: Низкая (2 час после обеда)
Текущее поручение: ожидание Приговора Союзного суда Экваториального Аграрного Районного Союза по делу 3436701 «Дезертирство, порча имущества, разглашение государственной тайны, неисполнение приказов, халатность, укрывательство военного преступника, военные преступления»
Дина сел на своё место, снова улыбнулась мне сквозь слёзы и сложила сердечко из пальцев. Я коротко улыбнулся в ответ и отвернулся. Мне пришлось сейчас более подробно рассказать про Галину, и я не знал теперь, чего ожидать. Дождётся ли? Простит мне эту глупость? Или, того хуже, сама получит карт-бланш на измену — тогда будущая семейная жизнь грозит превратиться в ад. А то, что я точно был готов на ней жениться — не вызывало сомнений. Да, пусть я не настолько безумно влюблён в неё, но она сейчас выглядела той самой девушкой, с которой я мог бы неплохо прожить если не всю жизнь, то самую активную её часть. Весёлая, верная, в меру активная, в меру домашняя. Красивая, нежная, верная коммунистическим идеям — чего ещё надо? Чего-то не хватало, да, но народная мудрость подсказывала, что рано или поздно обязательно чего-то будет не хватать, так что теперь, метаться от одного огня к другому?
— Чаю? — спросила секретарь через перегородку. — Ещё не скоро. И надо ли в туалетную комнату, можем переключить.
Кабинка моя в случае надобности опускалась вниз, где был санузел и небольшая лежанка — суд продолжался уже третий час, а зал был рассчитан на такие длительные заседания.
— Не откажусь, — отозвался я. — От чая, в смысле, в туалет — не надо.
Она встала, принесла чаёк, осторожно поставила чашку в выдвигающийся поддон.
В ноздри ударил знакомый аромат — это была та самая габа Чида-Душ-Ень, драгоценный чай, который мы везли через половину сектора на дальний восток уже почти год назад. Я закрыл глаза, вдохнул аромат. Неожиданно стало так спокойно, так легко на душе, и я вспомнил это слово — «исповедался». Я только что целых два часа вываливал на бедных судью, прокурора и адвоката столько жизни, столько пережитых эмоций, что почувствовал колоссальное облегчение.
— Так!
