Обороты - София Чар
– Еще не поздно завернуть, – точно ни в чем не бывало, заметил слева Тард.
Впрочем, эти слова вызвали у принца только усмешку. Странную, кривую и совсем не свойственную ему раньше усмешку.
– Ты правда хочешь, чтобы мы отсиживались за спинами других? – обернувшись уже к другу уточнил он.
Порыв ветра, вдруг ударивший их в спины, заполоскал над головами троицы темный флаг с золотым шитьем. Впрочем, Тард на это внимания не обратил. Еще оборот назад он без сомнения поволок бы принца назад. Ведь ему вверили наследника престола, который всегда должен был быть в безопасности, но теперь…
Теперь, глядя в глаза друга, он только медленно качнул головой.
– Нет.
– Ай, золотые, посмотри-ка выросли!
От звука этого радостного голоса, который, казалось, должны были слушать у самих врат Шшааса парни одинаково поморщились.
– Вот вечно тебе нужно момент портить! – возмутилась Лейви, обернувшись к Грегуару.
Но балагур в ответ только белозубо улыбнулся, легко управляя конем, точно в седле родился.
– Да у вас полно же времени было, могли уже намиловаться, пока мы осматривались, – фыркнул Грегуар, размахнувшись широким жестом.
Настолько широким, что Воля, по правую руку от него, едва успела пригнуться, чтобы не схлопотать по носу. Она, в отличии от спутника была предельно собрана и только время от времени оглядывалась назад. К темнеющей впереди громаде Шшааса, что раскинулся на небольшом возвышении.
Сейчас разношерстое войско наагаи и стены города, который был его по праву, разделяла только пустынная долина. Обманчиво спокойная и безлюдная, затихнувшая в преддверии кровавого пиршества, что вот-вот должно было развернуться на ней.
– Уже рассвет, где же люди Ссашиха? – нахмурившись, удивилась Лейви, даже привстав в стременах.
– Скоро появятся, – чуть рассеянно ответила Рамина.
Сейчас мысли ее были заняты другим. Казалось, они учли все, да и небольшая хитрость, которую придумал Шарриаш должна была успокоить ее, но что-то не давало Воле покоя.
Глубоко вдохнув, Рамина развернула лошадь. Благо быстрая светлая кобылка была чудно вышколена и повиновалась едва ли не мысли. В последний раз оглянувшись на Шшаас, женщина поморщилась, скользнула взглядом по долине к двойному ряду колесниц. Щедроты благородного Дейше, укрепившие центр их разношерстой армии.
Вышколенные воины не особенно суетились, не проявляя беспокойства. Они просто исполняли указ своего хозяина. О пехоте этого сказать было нельзя. Кобылка Рамины пустилась рысью, пронесла Волю сквозь линию конницы, ряда опытных бойцов и горняков, к уже откровенному сброду. Именно сброду, назвать разрозненные отряды солдат аристократии и простых селян – ратующих за справедливость, пришедших сражаться за эту туманную справедливость, войском Воля не могла, пусть они и стояли плечо к плечу.
Все же осадив лошадь, Воля осмотрелась.
– А я говорю, что ты слишком требовательна.
Едва заметно улыбнувшись, даже не удивившись тому, что ее так быстро нагнали, Рамина выпрямилась в седле.
– А я повторяю, что это война, а не драка с шайкой разбойников. Здесь все куда серьезнее, – отозвалась она и цокнула языком.
Лошадка, навострив уши, послушно сорвалась с места легкой рысью, что за последней линией пехотинцев перешла на галоп. Свист ветра помог на время заглушить гул множества голосов тех, кто сегодня пришел под стены Шшааса.
Тех, кто еще верил, что до битвы не дойдет.
Рамина не верила.
Первым, в раскинутом на небольшом возвышении, штабе, кшерхов заметил даже не Шарриаш. Наагаи был занят, обсуждая что-то со старым Хеннеком.
В отличии от вооруженных и напряженных мужчин, что порой бросали настороженные взгляды на стены Шшааса, благородный Дейше с комфортом обустроился в кресле, с легкой улыбкой наблюдая за суетой. Именно он первым и заметил кшерхов.
– Прекрасная Рамина… – примружившись, протянул он, даже поднявшись с места.
Впрочем, сейчас Воле было не до пререканий с нагом. Коротко кивнув ему, она подошла прямо к импровизированному столу, с развернутой на нем картой действий.
– Ссаших готовит что-то, – глубоко вдохнув, уверенно произнесла она.
Мгновенно подняв к Воле взгляд, Шарриаш нахмурился.
– Видела?
– Чувствую.
Кто-то из людей фыркнул, некоторые обменялись насмешливыми взглядами, но Шарриаш только посерьезнел и медленно кивнул.
– Я тоже.
Воспитанный этой женщиной, он знал, что может верить всему, что она говорит. Даже, если это будет звучать как бред. В то же время каждое слово союзников приходилось взвешивать и… Это было нелегко. Слишком большая ответственность разом обрушилась на его плечи и только упрямство, которым отличались все кшерхи не позволяло отчаяться.
– Толку с тех чувств, – скривившись, мрачно бросил Морис Хеннек, сплюнув.
Старик был менее консервативен и пусть эта женщина ему мало нравилась, причин не доверять ей не было.
– Если Ссаших решит наперчить нам зад какой подлянкой, мы знать должны какой. Смысл с «предчувствий», мы же не кретины, прекрасно знаем, что разит от этого говнюка совсем не благородством.
Младший Хеннек, стоявший чуть в стороне, поморщился, осуждающе взглянув на отца. Старый вояка редко сдерживался в выражениях, что совсем не радовало его сына.
– Ссаших дал слово, а значит сдержит его! – мрачно и чуть порывисто произнес Патрик.
Сдерживать себя больше он не мог, искренне не понимая, как можно не доверять слову благородного лорда!
Больше внимания в мгновение привлечь к себе Патрик мог только явись он сюда с головой Ссашиха. Обернулись к нему все: и люди, и наги, и кшерхи, только некоторые бросили почти сочувствующий взгляд на старого Хеннеке, что глухо выругался.
Внезапное безмолвие прервал звук ленивых хлопков в ладони.
– Не потеряй запала, мальчик. В пылу битвы, он тебе пригодится. Вот пробьешься к Ссашиху и лично ему скажешь, как нехорошо он пос-с-ступил, – не скрывая насмешки, протянул Дейше.
От негодования юный Хеннек едва не задохнулся, вскинув голову, но на помощь ему никто не пришел. Отчасти из-за солидарности с нагом, отчасти из-за протяжного гула.
Ошер, все это время не сводивший взгляда с врат, на миг даже задержал дыхание.
– Начинается, – скорее для самого себя, тихо произнес он.
Огромные створки тяжелых врат медленно поползли в стороны, открываясь. Точно пасть странного чудовища, из которого тотчас хлынул живой алый поток человеческих тел. Стройные ряды багрянца залили край долины у стен города, затрепетали кровавыми флагами, полыхнули золотом колесниц. Последние появились под конец этого жуткого шествия, сверкающим потоком хлынув вправо и влево от врат, выстраиваясь перед пехотой и стрелками.
Глубоко вдохнув, принц медленно сжал ладонь на рукояти
