Обороты - София Чар
– Ай красота, теперь они даже внукам будут рассказывать о том, как великий наагаи их посылал! – рассмеялся, порядком запыленный, Грегуар.
Откуда вынырнул кшерх оставалось только гадать, но сейчас важным было и не это.
– Если выживут, не только это рассказывать будут, – мигом осадила его Воля, несколько настороженно взглянув на улыбающегося Шарриаша.
Не нужно было долго гадать, чтобы понять, что тот что-то задумал. Одновременно та улыбка, что он послал уже Воле более чем четко говорила, что пока рассказывать о своей затее он не намерен.
– Ты вовремя, Грегуар, расскажешь, что видел у стен Шшааса, подумаем, как нам лучше действовать. Отыщи Рассаха и отправь его к мелким, им нужно учиться. Затем в палатку. Сегодня будем говорить очень долго.
Отряхнув пыль с брюк, Грегуар понятливо кивнул, решительным шагом направившись к проходу меж палаток. Впрочем, судя по негодующим крикам – прохода там не было, но кшерха это не остановило.
Хмыкнув, Шарриаш только качнул головой. Если Ссаших думает, что с ним и его сторонниками будет справиться просто – ему придется горько разочароваться.
«Тебе здесь не место!»
Разъяренный голос взорвал сознание, вызывая мрачную усмешку.
«У тебя нет права голоса, а скоро не будет и возможности его подавать.» – спокойно ответил Аскар.
Раньше стоило проклятому ворону заметаться. Понять, что не был Владыка смятен вестью о бегстве Матаана, насторожиться, попытаться выторговать очередную сделку, а теперь было поздно.
Благодаря гордости даже обычный человек может свернуть горы. Из-за гордыни даже божество тонет в луже.
Дождь, что заливал улицы Корвидиума затих. Начал затихать и город после двенадцати рабочих колокольных ударов и только отчаянные гуляки не спешили домой. Отчаянные гуляки и те, чья работа еще не была закончена.
Мало кого заинтересовали десять человек, что в это время сновали у остатков Обители. После того, как это величественное здание рухнуло, там то и дело появлялись жнецы или бродяги, которые надеялись отыскать что-то ценное.
Тем менее занятны были эти люди тем, что пришли они с лопатами и почти сразу же приступили к раскопкам. Редкие прохожие старались ускорить шаг, понимая, что за излишнее любопытство могут пострадать.
Впрочем, ни копателям, ни тому человеку, что держался чуть в стороне, наблюдая за работами, до прохожих не было никакого дела.
«Что ты задумал?»
Усмехнувшись, почти явно ощущая тревогу в голосе заключенного божества, Аскар не спешил отвечать.
«У тебя ничего не получится!»
Уже просто не сдержавшись, Аскар тихо рассмеялся. Даже такой самонадеянный возглас вышел достаточно жалким.
«Я – не ты. Все мои действия всегда приводят меня к цели.» – все же ответил Аскар, подняв взгляд к небесам.
В высоте, над руинами Обители, кружил ворон. Можно было даже расслышать тяжелые взмахи крыльев старой птицы, что не спешила ни улетать, ни спускаться.
Вороны всегда были куда умнее и людей, и божеств. Куда терпеливее и прозорливее, они умели ждать исхода схватки, не вступая в нее, но всегда получая выгоду.
Рассвет не обрушился на мир, не залил алым заревом далекие горные пики. Еще не было заметно и следа приближающегося утра, только стремительный бег времени не давал ни на мгновение забыть о его приближении.
Лагерь спал. Затихнув после приготовлений, этот огромный зверь, раскинувшийся на, еще недавно пустынной равнине, спал, копя силы перед тем, что только должно было грянуть. Но если когти и лапы этого свирепого хищника затихли, копя силы, сознание его не могло отыскать покоя.
Давно закончился последний совет, давно покинули его палатку и соратники, и друзья, но заставить себя уснуть Шарриаш так и не смог. Слишком многое стояло на кону, слишком многое он брал на себя без права подвести тех, кто ему доверился. И впервые за долгое время он не мог разделить эту ношу ни с кем. Его бы поняла Рамина, его бы смог понять отчасти и Ошер, но наг ощущал, что делить эту тревогу с ними не имеет права. Это была не их битва, не их люди, не их мир. И только одно живое существо во всем мире могло его понять, имело право разделить с ним его бремя в полной мере.
Проводив последнего гостя, Шарриаш так и не пошевелился. Переплетя пальцы рук, он не сводил пристального взгляда с полыхающего камешка фаира, что лежал на столе, освещая палатку. Погруженный в свои мысли, он все же не отстранялся от окружающего мира, поэтому тихий шорох за полотняной стеной уловил сразу же, пусть и не подал виду.
– Наагаи?
Звук этого нежного голоса вынудил его глубоко вдохнуть.
– Ты пришла ко мне как к наагаи или брату? – вздохнув, Шарриаш медленно поднял взгляд к вошедшей.
Даже сейчас, вдали от дворца, вдали от угодливой прислуги, что следила бы за каждым ее шагом наагайе была прекрасна. И даже покрасневшие глаза и печать тревоги на ее лице не могли перечеркнуть этой красоты.
– К брату, – тихо отозвалась она, медленно опустив взгляд. – Мне страшно, Шарриаш.
От этих слов, что прозвучали так по-детски, мужчина невольно улыбнулся и просто поманил сестру к себе.
– Чего ты боишься? Ведь правда за нами и я не так уж слаб. Наши силы равны, а раз уж даже прекрасная Шайяре здесь, судьба просто не может нам не благоволить.
Чуть помедлив, нагайна все же приблизилась к брату и просто крепко обняла его. Как бы уверенно не говорил он, на сердце Шайяре было тревожно.
– Если ты проиграешь… Шарриаш, я не буду жить, я ведь вовсе не сильная, я не смогу перенести всего этого.
Глубоко вдохнув, Шарриаш медленно провел ладонью по волосам девушки. Успокаивать настолько нежные цветы он не привык. Девочки кшерхи, даже дети, были куда ближе к жизни со всеми ее опасностями. Их никогда не утешали пустым «все будет хорошо», их никогда не утешали ложью и впервые в жизни Шарриаш был вынужден переступить через себя, переступить привычку и принцип.
– Шайяре! – тихо и четко произнес он, приподняв ее голову за подбородок. – Все будет хорошо, победа будет за нами, я тебе обещаю!
Говорить уверенно и четко сложно не было, да это и не было нужно. Нагайна хотела быть обманутой, хотела верить в это, хотела верить в кого-то, ведь верить в себя некоторым крайне сложно.
Шарриаш в себя верил.
