Москит. Том I - Павел Николаевич Корнев
Появился — вот уж воистину удивительное дело! — Лев Ригель. Компанию моему бывшему однокласснику составили несколько молодых людей, за ними приглядывала статная дама лет тридцати, очень красивая и броская, с классическим и отчасти даже хищным профилем, сошедшая по трапу с дымившейся в мундштуке папиросой.
— Расследование взял под свой контроль Республиканский комиссариат, — пояснил Городец. — Аналитики тоже в деле.
Адресовались эти слова, разумеется, не мне, а Василию Архиповичу. Тот тягостно вздохнул и полез за портсигаром.
Во втором самолёте, приземлившемся вслед за первым, оказалась публика совсем иного рода, это прибыл штурмовой взвод. Тащивший просто неподъёмный на вид баул Матвей Пахота заметил меня и сделал круглые глаза, но отсалютовать не преминул, за что и получил нагоняй от взводного. Старший лейтенант Ельня явно пребывал в дурном расположении духа.
Последним самолёт покинул зоопат со сворой спокойно проследовавших за ним псов. На людей те внимания не обращали и один за другим запрыгнули в кузов грузовика с предусмотрительно откинутым задним бортом. Туда же полезли штурмовики, а вот публику из первого аэроплана распределили по вездеходам. Да и повезли не в расположение особого отдела, а в офицерское общежитие.
Там, когда вновь прибывшие отправились заселяться, к машине подошёл Герасим Сутолока.
— Василий Архипович, а что насчёт выезда?
— Сегодня здесь занимайтесь.
— Если транспорта нет, мы своим ходом можем…
— Забудь! — отрезал комиссар и бросил уже мне: — Линь, стоять!
Незаметно улизнуть и пообщаться с Лией не вышло, пришлось вернуться к машине. Оно и к лучшему: заселились оперативники буквально в пять минут, просто побросали в комнатах пожитки и сразу вышли во двор. Следом начали подтягиваться представители Республиканского комиссариата и иже с ними, аналитиков же мы дожидаться не стали и покатили в расположение пограничной части без них.
Вот там-то меня и взяли в оборот. Ладно хоть ещё помотать кишки возжелало не высокое начальство, беседовать со мной стал капитан Городец.
— Ты как вообще вчера вечером в городе оказался? — поинтересовался он, закуривая.
Не знать этого Георгий Иванович никак не мог, но я принял правила игры и спокойно сказал:
— В увольнении был.
— И с чего это тебя из расположения выпустили? Почему тебя одного?
— В качестве поощрения…
Так дальше и пошло. Подпиравший стену Василий Архипович преимущественно молчал, лишь иногда поправлял меня в каких-то несущественных деталях.
— Пойдёт! — в итоге вынес вердикт капитан Городец, вдавил окурок в пепельницу и спросил: — С хулиганами точно полная ясность?
— Наизнанку вывернули, — подтвердил Василий Архипович. — Они не пешки и даже не расходный материал, просто под руку подвернулись. Получили по пятьдесят рублей на брата, чтобы отделать соперника, а от кого именно — непонятно. Не разглядели толком в темноте, говорят. И не врут, в этом сомнений ни малейших.
— Думаешь, это импровизация была?
— Чистой воды, такое заранее не спланировать. Этих маргиналов для отвлечения внимания на кого угодно натравить могли.
За репетицией последовал и официальный допрос, под протокол меня взялись опрашивать представители Республиканского комиссариата. Ефим Суббота задавал вопросы, Леонид Зимник время от времени требовал уточнить тот или иной момент, а Василь скрипел грифелем карандаша, стенографируя вопросы и ответы.
На противоречиях меня ловить не пытались, крючочки закидывали скорее уж исключительно по привычке. Я и не запирался, рассказал всё во всех подробностях, только умолчал о неофициальном поручении комиссара. Никакими оговорками себя в этом отношении не выдал, отпустили меня уже минут через сорок.
И это было просто замечательно: успел в столовую сбегать и позавтракать, прежде чем прозвучала команда получать оружие и выдвигаться к штабу. Там шло формирование экипажей из оперативников, штурмовиков и следователей Республиканского комиссариата; помимо легкового транспорта зенитной роты готовились выехать в город машины пограничного корпуса и полицейского управления, а ещё автомобили без каких-либо опознавательных знаков.
Василь не стал дожидаться окончания процедуры распределения, что-то шепнул Леониду Зимнику и поспешил ко мне с кожаным портфелем под мышкой.
— Смотрю, везёт тебе, Петя, как утопленнику! — с ухмылкой заявил он, протягивая руку.
— И не говори, — вздохнул я, отвечая на рукопожатие. — Ты здесь какими судьбами?
Василь фыркнул.
— Подняли ночью и увезли на аэродром, вот какими. Хорошо хоть тревожный чемоданчик давно собран.
— Да не, — отмахнулся я. — Ты с кем? Просто никого из надзорного дивизиона не вижу.
— А-а-а! — понятливо протянул мой бывший сослуживец. — Временно в комиссариат перевели. Зимник к себе по старой памяти взял. Теперь ассистентом при нём состою. По категории это как уполномоченный выходит.
— Даже так? Растёшь! Слушай, Зимник — понятно, а чего Суббота самолично из Новинска сорвался?
— Так дело-то резонансное! Все на ушах стоят, уже и в столицу информация ушла. Барон весь на нервах.
Я уставился на товарища с откровенным недоумением.
— Барон?
Василь вздохнул.
— Петя, ну ты чего — не выспался, что ли? Барон Суббота, сечёшь?
Я после бессонной ночи и в самом деле соображал не лучшим образом, но припомнил что-то такое из суеверий аборигенов Чёрного континента, вывезенных работорговцами за океан, поэтому кивнул, зевнул и спросил:
— А Машка что же?
Василь пожал плечами.
— Не взяли. Вообще никого из женщин не взяли на этот раз. Прямой запрет был.
— Да, слушай! — встрепенулся я. — А что там с убийством того преподавателя?
Приставать с расспросами к Городцу не рискнул, а вот Василь — совсем другое дело, но не выгорело.
— Не в курсе, — покачал головой бывший сослуживец. — Нас с расследования сняли, вроде что-то по линии контрразведки всплыло. Там ещё какого-то чина из полицейского управления убили — короче, кучно пошло.
Тут меж машин двинулись бойцы штурмового взвода, и распределявший их по экипажам Владимир Ельня перехватил мой выразительный взгляд, ухмыльнулся и отправил к нам Матвея Пахоту. Тот с холодной отстранённостью пожал руку Василю, а вот меня облапил, стиснув при этом так, что аж рёбра хрустнули.
— Здорово!
— Да легче ты! — попросил я. — Можно подумать, год не виделись!
Старшим над нами поставили оперативника из новинской комендатуры. Мы с этим светловолосым и жилистым лейтенантом со впалыми щеками уже сталкивались по службе, так что обошлось без представлений. Звали его Евгением, фамилия была Вихрь.
Он сразу потребовал развернуть карту и очертил карандашом один из городских кварталов.
— Гляди, —
