Олег Никитин - Черный Шаман
Глоток-другой каким-то непостижимым образом обернулся получасовым возлиянием, в результате которого бутылка опустела, а душа Ирвина наполнилась странным чувством. В нем сплавились умиротворение от хорошей выпивки и закуски с завистью к везунчику Косинцеву. Обида на Черного Шамана, посчитавшего Вадима главной надеждой таха – с гордостью, что именно его, Ирвина, выбрали носителем магической «метки верности». Но главенствовала над всем глухая злость на идиота, который притащил вместо нормального мужского комбинезона эту большеразмерную дрянь. Хэмпстед с отвращением посмотрел на злосчастную форму. В тусклом свете ночника она представлялась ему кучей слоновьих экскрементов.
Желание что-либо перешивать совершенно испарилось, зато возникло огромное искушение разыскать Кваквасу и начистить ему рыло. Ирвин так распалил себя, что уже едва сдерживался, чтобы не двинуть на поиски прохвоста. Тормозом служило воспоминание о том, что драки в ОАТ сурово наказываются. Его и так оштрафовали сегодня на приличную сумму. Между прочим, абсолютно несправедливо.
«Так может, лучше набить морду Забзугу? – размышлял Ирвин. – Ведь идея со штрафом принадлежала именно ему. Хотя нет. За насилие над полковником могут, пожалуй, и расстрелять. Эх, кругом одни разочарования». Диверсант вновь пригорюнился и с тайной надеждой встряхнул бутылку. Увы, ни капли.
В этот момент какой-то человек просунул голову в дверь.
– Здесь Ирвин Чьянгугу?
– Ну, здесь. Чего надо?
– Разговор имеется.
Посетитель, не дожидаясь разрешения войти, юркнул в комнату.
Ирвин присмотрелся – и удовлетворенный рык завибрировал в солдатском горле. Наглецом, что потревожил его покой, оказался Квакваса. «Вот ведь как чудесно все получается, – подумал диверсант, поднимаясь с раскладушки и раскрывая навстречу Кваквасе обманчиво дружеские объятия. – Отделаю его здесь втихаря и вышвырну в окно. Пусть потом доказывает, что не сам с крыши свалился. Если шею не сломает».
– Кого я вижу! Будущий ефрейтор! Добытчик лучшего в мире военного обмундирования! – Спьяну болтливость Ирвина возросла безмерно. Ему стало казаться, что мордобой без словесной прелюдии не принесет полного удовлетворения. – С чем пожаловал, дружок?
Ирвин совсем уж изладился сбить гостя подсечкой на пол, чтобы придавить там раскладушкой, засунуть в пасть трофейные шорты и начать уродовать. Но тот стремительным движением выхватил из-под гимнастерки бутылку:
– Вот, хочу угостить тебя, черный брат! Виски! Сам даже не попробовал, для тебя берег.
Бутылка была знакомая – пивная, с аляповатой наклейкой и пластмассовой головкой животного в качестве крышки.
– А, «Белая антилопа»! – осклабился Ирвин. – Теперь понятно, почему ты решил угостить меня. Отравить хочешь, негодяй?
Он схватил Кваквасу за грудки и хорошенько встряхнул. Тот от неожиданности тоненько, протяжно выпустил газы, потом схватился за напрягшиеся предплечья Ирвина и быстро-быстро залопотал:
– Ты чего! Чего ты, брат! Никого не собираюсь травить. Отпусти меня. Я сам первый отопью, чтоб ты не боялся.
– Ну отпей. – Ирвин поставил Кваквасу на ноги. – Только не из горлышка. Вдруг ты сифилитик или бешенством заражен. И вообще я чужаками брезгую.
– Я здоровый. У меня справка была, только она куда-то исчезла.
– Исчезла!.. Подтерся небось, когда понос прошиб.
– Нет у меня никакого поноса. И бешенства нету.
Квакваса вскрыл бутылку, отлил виски в крышечку и, зажмурившись, выпил. Через мгновение его скрючило, он разинул рот, часто задышал и начал хлопать себя по груди. Ирвин следил за эволюциями гостя с пристальным интересом. Он никак не мог понять, агонизирует Квакваса или просто очумел с непривычки.
Оказалось второе. Переведя дух, испытатель протянул емкость Ирвину и сдавленным голосом пробормотал:
– Видишь, не яд.
– Ладно, поверю, – сказал Хэмпстед и тут же плеснул в рот порядочную порцию пойла. – Ух, хорошо!
Квакваса посмотрел на него с обожанием.
– Какой ты могучий! Настоящий витязь таха. Дай потрогать твою мускулистую грудь. Где там у тебя волшебный знак Мвимба-Хонго?
– Еще чего! – Ирвин отстранился, погрозил Кваквасе кулаком с бутылкой и подозрительно спросил: – Эй, чувак, а ты случайно не голубой? Учти, я натурал. Даже пьяный с мужиками не милуюсь.
– Что ты, брат, я не голубой. Черный, как и ты. Разве не видишь? Кстати, и поговорить пришел как раз об этом.
– О чем? – Диверсант снова приник к бутылке.
– Об угнетении черных братьев белыми обезьянами. Мне больно смотреть, как этот блондин помыкает тобой. Все лучшее у тебя забирает, командует, будто он как минимум сержант. Подумаешь – бывший легионер! Да если ты настоящий таха...
– Я настоящий таха! – гаркнул Ирвин, рыгнул и в один заход отпил треть бутылки «Белой антилопы». Он был уже так пьян, что перестал различать тошнотворный вкус ананас-виски и хлебал ее как лимонад. – Круче меня т’лько Черный Шаман!
– Вот о том и речь, – воскликнул хитрый провокатор. – Ты сильный и могучий, поэтому нельзя допускать, чтобы Вадим использовал тебя, словно раба. Это унижает гордый дух черного человека!
– А как мне воз... возвыс’ть горный дух черного ч’ловека?
– Убей его!
– Убить? Вадима?
– Да. Р-раз, и готово! – Квакваса чиркнул большим пальцем по горлу. – И знаешь, брат, тогда кое-кто – очень влиятельный кое-кто! – приблизит тебя к себе. И щедро наградит.
– П’лковник Заб... базбугу, что ли?
– Я этого не говорил. – Квакваса многозначительно усмехнулся и подмигнул. Сначала одним глазом, потом другим.
– А ты мне не подмигивай, сукин ты сын! – вдруг сказал Ирвин почти трезвым голосом и поймал Кваквасу за кадык. – Я тебе сейчас глазки-то наглые выковыряю. Чтоб не моргал. Против друга меня настраиваешь, шакалье отродье, ублюдок свиньи и павиана?! Помнишь, как я в джунглях хотел его зарезать? А он меня отмутузил в хлам, будто самец гориллы. Хочешь небось, чтобы я снова опозорился? И форму мне бабскую подсунул, чтоб все смеялись? Да я тебя сейчас самого прикончу!
Он покрепче сжал глотку хрипящего и извивающегося провокатора, другой рукой ухватил его за ремень, поднатужился, взметнул до уровня плеч и запустил в окно. Силуэт Кваквасы мелькнул на фоне оконного проема. Стоявшая на подоконнике лампа кувыркнулась вниз и сейчас же погасла. Загремела, складываясь, раскладушка.
Ирвин зашарил впотьмах руками. Он сообразил, что негодяй каким-то чудесным образом избежал выпадения во двор, и желал теперь поймать его, чтоб исправить оплошность. Но юркий последыш свиньи и павиана сумел-таки проскользнуть мимо, оставив в пальцах диверсанта лишь клок волос. Брякнула дверь, затопотали по коридору торопливые шаги.
– Догоню – наизнанку выверну! – крикнул Ирвин в сторону двери и счастливо заржал. – Здорово я его! Но почему ублюдок не вывалился наружу?
Хэмпстед по стеночке пробрался к окну, пихнул в проем руку и вздохнул. Как он мог забыть о противомоскитной сетке? И кто мог предположить, что она такая прочная, буквально стальная?
Конечно, ни о какой кройке, ни о каком шитье речи уже не шло. Ирвин на ощупь установил раскладушку. Кое-как заблокировал дверь при помощи разбитого светильника, выломанного из подоконника куска пластика и ремня. Затем допил чудом уцелевшее во время побоища ананас-виски и завалился спать.
* * *Первая мысль LSn-01.2 после получения оружия была элементарна и прямолинейна. Немедленно вернуться на базу мятежников и покончить с Черным Шаманом. К счастью, программисты боевых андроидов предусмотрели у своих подопечных возможность критического мышления. Люсьен своевременно вспомнил, каким провалом обернулась несогласованная с командиром диверсионной группы попытка ликвидации бунтаря-таха в джунглях. Второго промаха сержант Косинцев не простит. Прикажет LSn-01.2 вырвать батарею питания из груди собственными руками, а перед этим опустошить драгоценное содержимое ремкомплекта в какую-нибудь выгребную яму. И если первое Люсьен был готов выполнить беспрекословно, то одна только мысль об уничтожении «бутыли» активировала в его сознании эмоцию ужаса.
Чем дальше, тем сильнее привязывался он к этому предмету. Иногда андроиду начинало казаться, что «бутыль» – больше, чем продвинутый ремонтный ЗИП. Что это – нуждающийся в защите эмбрион некого существа, наполовину человека, наполовину киберорганизма. Что он нарочно отдает Люсьену часть своей ртутной крови, дабы андроид уберег его от тысяч опасностей и дал родиться в положенный срок.
Проанализировав названные причины, LSn-01.2 решил оставить самодеятельность. В боевой обстановке, при наличии живого командира, она вредна. Люсьен скрытно проник в занятый повстанцами барак и затерялся среди мятежников. Сделать это было проще простого. Мало кто из измотанных голодных негров обращал внимание на соседа, – если тот, конечно, не ел консервированное мясо или не пересчитывал деньги. Большинство воинов таха просто спало. Андроид прилег возле колонны, где тень была особенно густой, и стал наблюдать за обстановкой. Он видел, как диверсанты поменяли одежду, слышал, как рядовой Хэмпстед употреблял алкоголь и бил Кваквасу, знал, чем занимаются в соседнем строении сержант Косинцев и чернокожая женщина-капрал. Действия соратников, как и прежде, выглядели нерациональными, но, безусловно, должны были привести к желательным последствиям и даже имели важный стратегический смысл.
