Дмитрий Янковский - Рапсодия гнева
Саша умолк и выдержал короткую паузу.
– Можешь еще отнести винтовку в сарай, – глянул он другу в глаза.
– Нет… – упрямо мотнул головой Японец.
– Тогда слушай главное. Если снайпер не ошибается, хорошо маскируется и не блестит прицелом, то в бою он почти что бог. Это только на ближних дистанциях стрелок уподобляется хищнику, зверю, агрессору… А с расстояния в два километра он разит, оставаясь невидимым и недостижимым. У него есть только один враг – такой же бог, как и он. Другой снайпер. Ты должен помнить, что вас всегда двое – ты и он. Даже если он в тысячах километров от тебя, ты должен знать, что он существует. Иначе ошибешься. Ты можешь никогда в жизни не встретиться с ним на поле боя, но он есть. И если вы все же встретитесь, то отказаться от поединка ты не сможешь. Если откажешься – ты труп. Потому что, отказавшись, перестанешь быть богом, а он останется. Поймает тебя в прицел и прикончит. Если вы встретитесь, то между вами может быть только один вид человеческих взаимоотношений – дуэль. Один на один. Прицел в прицел. Ты его смерть, а он твоя. Кто-то успеет первым, у кого-то окажутся крепче нервы или более плавный палец. Тот и останется богом.
– А у тебя было такое? – тихо спросил Японец. – Ты видел Его?
– Да, – коротко ответил Саша, не опуская глаз. Круглый шрам на шее сделался совсем белым.
Этим было сказано все, юноша не стал расспрашивать дальше.
– Ладно… – Фролов словно исчерпал недельный запас красноречия. – Сейчас я расскажу, как ее разбирать…
КОНЕЦ ЛЕТА. ОБУЧЕНИЕ СТРЕЛЬБЕ
Тренировки с оружием захватили Японца не меньше, чем когда-то Колумба захватили поиски желанного пути в Индию. Он вставал рано утром и бегал по лесопарку, как сайгак, причем делал это не надевая линз – тренировал другие органы чувств, необходимые для ориентировки в пространстве. Потом отжимался от пола до помутнения в глазах, приседал до головокружения, затем отдыхал, прижавшись спиной к стене для формирования гордой осанки, и лишь после этого умывался ледяной водой, надевал линзы и завтракал. Завтрак тоже готовил сам.
Фролов не контролировал – не было надобности. Сам он приходил после завтрака, как всегда бодрый и уверенный в себе, энергичный настолько, что аккумуляторы, казалось, можно было заряжать. А уж в друзьях пробуждать жажду деятельности – в самый раз.
Ключи от ниши Саша намеренно оставлял в тумбочке, не прятал и не забирал. Патронов к Хитрому Обманщику все равно не было, так что опасности для окружающих никакой, а доверие неизбежно переплавлялось у Японца и Джека в сильную систему внутренних запретов. Не потому нельзя взять, что нет возможности, а нельзя потому, что тебе доверяют. Раз возложив на ребят ответственность, Фролов старался постоянно ее повышать. Уж что-что, а ответственность лишней не будет. Лишь бы справлялись.
– Привет! – здоровался Саша с бодрым от процедур Японцем и медленно просыпающимся Джеком. – В этом доме кто-нибудь чаю нальет? Знаете ведь, что приду…
Он выпивал неизменную кружку с четырьмя ложками сахару, удовлетворенно фыркал и перед последним глотком кивал Японцу на тумбочку:
– Оружие к бою!
Подопечного выдувало в сарай, через двор слышались удары падающих бревен и усердное кряхтение. Джек только посмеивался, наливая вторую чашку чаю и включая компьютер.
– Саня, когда разрешишь телефон проводить? – жаловался он. – Без Интернету никакой жизни нету… Я уже и денег на линию скопил! Вы тут воюете, а я только знай интеллектуальные мышцы качаю. Дайте мне доступ к сетевому пространству, и тогда вы почувствуете темную сторону моей Силы…
– Мы тоже пока только мышцы качаем, – усмехнулся Фролов. – Воевать не с кем, а придумывать врага – дело худое, веришь? Ты же знаешь, зачем это все… Видал, как Японец изменился? Любо-дорого посмотреть!
– Ненадолго это… – с сомнением пожал плечами Джек. – Сколько раз уже пробовали, я ведь его побольше твоего знаю. Толку нет.
– Будет! – Саша встал с табуретки, так и полыхая уверенностью. – Дай только срок!
Он гонял подопечного почти до обеда: изготовка лежа, изготовка с колена с упором, работа со спуском. Пора было переходить к имитации настоящей стрельбы, а для этого нужны были девять стреляных гильз. Вчера вечером Фролов взял их у знакомого морпеха-танкиста – от КПВТ, в самый раз подойдут.
– Набивай патронташ, – буднично сказал Саша, доставая из пакета здоровенные латунные гильзы.
Японец вздрогнул, но не выронил только что вынутый из винтовки затвор – вырабатываются здоровые рефлексы.
– Патронами? – тихо спросил он, оборачиваясь.
– Сейчас… Так я тебе патроны и дал. В уме ли ты, добрый друг? Куда стрелять-то собрался? Точнее, в кого? Ладно, остынь. Сегодня у нас по плану имитация дневных боевых стрельб со включенным прицелом. И с гильзами, чтоб имитировать перезарядку. Делается это вот как… Слушай, второй раз повторять не стану!
Подопечный вставил затвор в казенник и встал по стойке «вольно», оставив винтовку у правой ноги. Смотрелись они хорошо, даже очень – Обманщик к нему явно привык.
– Набиваем патронташ гильзами… – инструкторским тоном вещал Фролов. – Причем ты должен себе уяснить, что это не гильзы вовсе, а настоящие боевые патроны. Когда у бойца сердце стальное, то любой патрон – настоящий. А уж когда патрон настоящий, то сердце бойца поневоле станет стальным. Уяснил? Работать будем с включенным прицелом, так что ты будешь видеть реальные цели на реальных удалениях. Мало того… Прицел умеет писать, как видеокамера, причем фиксируя момент спуска курка. Так что по записи я смогу реально оценить каждый твой выстрел – ошибся ты или нет, был ли прицел в нужном месте на момент спуска. Если в нужном, то пуля попадет точно в цель, никуда не денется, потому что отдача, грохот и все остальное происходит уже после того, как пуля покинула ствол. Можешь себе их просто представить. После того, как выдавлен спуск, от стрелка уже ничего не зависит, веришь?
Японец молчал, его глаза сияли от вожделения. Он хотел если не пострелять, то хотя бы поцелиться в настоящие цели. Очень хотел. Взял гильзы, присел на корточки и принялся набивать патронташ.
– После выстрела, – продолжил Саша, – необходимо быстро перезарядить винтовку. Процесс сложный, ответственный, нудный, так что учиться и наращивать темп будем по ходу дела. Запомни главное, что перезаряжаться надо не перед вторым выстрелом, а после первого. Уяснил разницу? Поехали дальше. Есть такой специальный стишок для запоминания необходимых для перезарядки действий, их последовательности и ритма. Запомни и говори про себя после каждого выстрела: рычаг вниз, затвор на себя, гильзу долой ударом об пол. Новый патрон вставляем в затвор, обратно в казенник, на место запор.
Саша перевел дух, тень давнего воспоминания промелькнула на лице, скрылась, не оставив и следа.
– «Ударом об пол» не надо понимать буквально, – уточнил он. – Можешь клацнуть обо все твердое, что окажется рядом, только смотри поаккуратней с затвором. Итак… Слушай боевую задачу, курсант! Наша позиция на крыше этого домика. Я корректирую, ты стреляешь. Все цели сегодня на вокзале. На людей оружие не наводить ни в коем случае, я буду сам тебе говорить, во что целить.
– Не заряжено ведь! – удивился Японец.
– Отбой! – выдохнул набранный воздух Фролов. – Занятие окончено. Оружие на место, патроны оставить в патронташе.
– Ты чего?! – не на шутку обиделся подопечный. – Обещал ведь!
– Отставить! Выполнять приказание! Вопросы потом. Живо!
Японец подхватил винтовку и с жутким недоумением направился в сарай, запер оружие, уложил дрова.
– Можно вопрос? – спросил он, протягивая ключи от ниши.
– Валяй…
– Почему прервали занятия?
– Ты меня плохо слушал, не вникал в сказанное, слишком хотел поиграться. А с оружием это все непростительно. Слишком серьезная машина. А уж играться с ним…
– Так ведь без патронов! – подопечный никак не мог успокоиться.
– Вот видишь! А я тебе минуту назад сказал, что не гильзы у тебя в патронташе, а настоящие, боевые патроны. Дважды акцентировал на этом внимание. Не дошло через уши, дойдет через задницу. Занятие завтра. Отдыхай, курсант.
Японец заставил себя не обижаться – сам виноват, – уселся на лавочку и принялся разглядывать город, словно картину в рамке из виноградных листьев. Фролов отправился к Джеку возиться с компьютером.
Время близилось к обеду, Японец начал скисать. Под испорченное настроение вылезли все мелкие неурядицы последних дней, все безуспешные попытки прийти в согласие с самим собой.
– Киснем? – вылез из домика Саша, как медведь из берлоги.
– Киснем… – понуро повесил голову подопечный,
– Рассказывай!
– Что рассказывать? Просто настроение хреновое.
– Это в такую-то погоду? – Фролов потянулся и присел рядышком. – Ты когда-нибудь слышал, что люди со сломанным позвоночником не могут ходить? Слышал, что есть слепые, не такие как ты, а вообще белого света не видят? Есть смертельно больные люди, а есть те, у кого дети смертельно больны. И никогда не выздоровеют. А?
