Шон Стюарт - Йода: Свидание с тьмой

Уи отвернулся.

— Да.

— Но и другие вещи внутри тебя есть. — Йода ласково похлопал его по груди. — Сила внутри тебя есть. Истинный джедай живет в Силе. Касается Силы. Окружает его она. И тянется наружу, касаясь того, что его окружает.

Йода улыбнулся, и Лазутчик почувствовала его присутствие в Силе — теплое и яркое, словно лампа, горящая посреди каюты.

— Дом — это не стены из пермакрита. — произнес Йода. — Не дворец и не хижина, не корабль и не шалаш. Там, где джедай, всегда есть Сила. Где бы мы ни были, дома всегда мы.

Лазутчик подняла стакан и в торжественной тишине чокнулась с остальными: дзинь-дзинь.

— За возвращение домой, — сказала она, и они выпили.

Далеко-далеко, на захолустной планете в ни чем не примечательной системе, расположенной в глубоком тылу Торговой Федерации, граф Дуку Сереннский одиноко бродил по берегу чужого океана. Он обустроил здесь свою новую штаб-квартиру, и через час он снова будет в своем стане, окруженный советниками, дроидами, слугами, льстецами, инженерами и офицерами. Все они наперебой будут просить уделить им время, все будут предлагать свои планы и стратегии, слетевшись, как пчелы, на нектар его власти и могущества. Возможно, там будет и Асажж Вентресс, его протеже, которая станет шумно требовать, чтобы он взял ее в ученицы. У Дуку была запланирована встреча и с грозным генералом Гривусом, который был еще более могуч, чем Вентресс, хотя и далеко не столь интересен как собеседник за обеденным столом. И, конечно, в любой момент его мог вызвать учитель.

"Кто мы?"

Волны вздымались и накатывали на берег залива, их белые гребни с шорохом разбивались о холодный песок.

"Кто мы, как думаешь ты, Дуку?"

Пенная волна омыла его сапоги и отхлынула, оставив зарывшуюся в песок раковину. Дуку поднял ее. Ему вдруг живо вспомнилось, как однажды он сделал то же самое на Серенно — еще когда был маленьким мальчиком, еще до появления джедаев. Он вспомнил запах моря, тонкий ручеек соленой грязи, вытекший из раковины, когда он поднес ее к уху. И он знал, что тогда случилось нечто удивительное, нечто волшебное, приведшее его в восторг — но только не помнил, что же именно.

Дуку вытряхнул из раковины песок и поднес ее к уху. К уху старика; тот ребенок, которым он был когда-то, жил много лет назад. Сердце забилось быстрее, как будто — абсурдная мысль! — он рассчитывал что-то услышать в голосе раковины, что-то очень важное.

Но то ли раковина была другой, то ли море; а может, внутри него самого что-то безвозвратно сломалось. Все, что он услышал, — слабый шорох ветра и волн, и на фоне всего этого — эхо ударов его сердца.

"В конечном счете, вот мы кто: одинокие".

"Одинокие, — шептала раковина. — Одинокие, одинокие, одинокие".

Он раздавил раковину в пальцах, высыпав обломки на песок. Затем повернулся и зашагал обратно к лагерю.

Мать Уи сидела в большом кресле в разбитой раковине замка Малро и смотрела на закат. Окно, которое Дуку разбил, выбросив ее на улицу, так и не починили; острые осколки стекла торчали в оконной раме, как зубы оскаленного в крике рта. Розовое платье старухи было разодрано в клочья и забрызгано кровью. Ей было все равно. Малыш улетел.

Прочитав будущее в обломках стекла, она зарыдала. Потом время слез прошло. Сейчас не осталось ничего. Осталось только сидеть у окна.

Солнце садилось. С приближением ночи ветер утих, перейдя в редкий бриз, и вечно затянутое тучами небо очистилось. Солнце коснулось воды; погрузилось; утонуло. На небо, впервые прояснившееся, надвинулась тьма. Звезды над головой, как кусочки льда. Ее малыш где-то там, среди звезд. Он не вернется.

Стало совсем темно, но она не поднялась, чтобы зажечь свет в окне.

Темно и холодно. Маленькая вжунская лисица скулила и обнюхивала коченеющие ноги хозяйки.

К утру исчезла и она.

Свет.

Поначалу просто серое зарево, которое касается башен Храма джедаев, высоких шпилей резиденции канцлера. Мягкий свет того же оттенка, что и сонные транторские голуби, вспархивающие со своих насестов в огромных феррокритовых небоскребах Корусканта. Начал нарастать низкий, монотонный гул уличного движения: первые пассажиры торопились на работу в лавки, на фабрики и станции голосвязи. Затем над горизонтом показался краешек солнца. Свет — ставший бледно-золотистым — залил окна домов. На припаркованных флаерах заблестела роса; стройные металлические тела машин почувствовали первое тепло нового дня.

На Корусканте рассвет.

В глубине огромных апартаментов, в которых разместилась сенатор от Набу, зазвенел колокольчик, и спустя несколько мгновений в главную гостиную вбежала вторая служанка из свиты Падме, на ходу поправляя платье. Ее хозяйка стояла у окна.

— Вы звали, госпожа?

— Вскипяти воду для чая и приготовь мне наряд, хорошо? Нечто для улицы, но только выглядеть я в нем должна великолепно, — сказала сенатор Амидала и громко засмеялась.

Служанка обнаружила, что тоже улыбается.

— Великолепно так великолепно, госпожа. Могу ли я спросить, по какому поводу?

— Гляди!

В километре от них на посадочной платформе Храма джедаев стоял корабль. По его трапу спускались маленькие фигурки; другие маленькие фигурки бежали им навстречу. Падме обернулась. Ее глаза сияли, на губах цвела улыбка.

— Они вернулись, — сказала она.

От переводчика.

Незадолго до битвы за Корускант Асажж Вентресс будет настигнута Оби-Ваном и Энакином на планете Боз Пити. Серьезно раненая, она затем исчезнет в неизвестном направлении и больше не примет участия в войне. Сон Уи Малро сбудется: он погибнет от руки Дарта Вейдера — бывшего джедая Энакина Скайуокера — в ночь Приказа 66. Кадры этого убийства увидят Оби-Ван и Йода, пробравшись в Храм. Судьба Лазутчика неизвестна.

Вместо послесловия

(Интервью, размещенное на официальном сайте "Звездных войн" 3 декабря 2004 г.)

Отрицание и темная сторона

В магазинах появилась книга Star Wars: Yods: Dark Rendezvous — новый роман из цикла "Войны клонов", написанный Шоном Стюартом. Это первая книга из серии "Звездные войны", в которой ведущую роль играет Йода. Войны клонов продолжают разрывать галактику на части. Неожиданно Йода получает просьбу о мире. Граф Дуку тайно связался со своим бывшим учителем и призвал Йоду на переговоры, чтобы положить конец Войнам клонов. Конечно, это ловушка, но Йода не может себе позволить так рассудить, ведь на чаше весов — тысячи планет и миллионы жизней.

Писатель Шон Уильямс ответил на шесть вопросов о персонажах и темах этой важной и своеобразной истории.

— Перед вами стояла непростая задача — влезть в головы 800-летнего величайшего мастера-джедая всех времен и 80-летнего падшего джедая / ситского заговорщика. Как вы решали эту задачу и на какой личный опыт вы при этом опирались?

— На моей свадьбе мама немного плакала. Несколько лет спустя, когда у меня было трудное время, мы однажды разговаривали, и она сказала: "Матери плачут на свадьбах не потому, что они сентиментальны. Матери плачут потому, что знают, как будет тяжело".

Ощущение того, что "мудрость" — это не расплывчатая характеристика персонажа, а скорее шрамы, оставшиеся после того, как жизнь долго выбивала из тебя пыль — я думаю, это и стало для меня отправной точкой в отношении Йоды (да и Дуку тоже). Если тебе уже стукнуло 800, ты можешь быть каким угодно, но только не "наивным".

Поскольку я вырос на "оригинальной трилогии", мой Йода — это прежде всего Йода из фильма "Империя наносит ответный удар": эксцентричный и забавный старикашка, чья мудрость застает вас врасплох. Мне кажется, он более комфортно себя чувствует в роли отшельника, чем крупного политического деятеля. То, что он делает на Корусканте во время Войн клонов, роль фигуры галактического масштаба, которую он играет — конечно, это важная работа, от которой он не уклоняется, но это не тот образ жизни, который ему кажется наиболее естественным. По крайней мере, в моем представлении.

— Образ Лазутчика — это нечто свеженькое: вместо того, чтобы сдерживать себя и бояться перейти границы дозволенного, она вынуждена решать проблему собственной некомпетентности. Откуда взялся этот персонаж и каково вам было писать о ней, развивать ее образ по мере развития истории?

— Образ Лазутчика начался со строчки: "Сила в ней слаба", которая промелькнула у меня в голове.

Посудите сами: многие ли из нас в реальности отягощены ожиданиями, связанными с колоссальной одаренностью во всех отношениях? Последние шесть или семь лет я работал футбольным тренером [31] в своем маленьком городке, тренировал девочек от 8 до 14 лет. Среди них были одна-две выдающиеся спортсменки, но как людей я реально уважал не тех девчонок, которые от рождения наделены молниеносной скоростью и пушечным ударом, а тех, которые играют с умом, борются, изучают игру — потому что у них нет права на ошибку, которое есть у одаренных спортсменок, и они живут в страхе быть отчисленными из команды.